– А почему нет, впечатление первое дело… – принял игру Карпенко. – Вопрос – кто мог не моргнув глазом утопить целый флот? А вот такие и могли. Пусть немного мураши по кожице у Макарова побегают. Сделаешь, Владимирыч? А я своих тоже настропалю не хуже, будут летать четко по уставу…

Новиков кивнул.

– Ну, тогда все товарищи, цели определены, задачи поставлены, за работу, чтоб жить стало лучше, жить стало веселее!.

14 марта 1904 года 10–50 по местному времени. Внешний Рейд Порт-Артура, 10 миль южнее Золотой Горы. Бронепалубный крейсер 1-го Ранга РИФ «Аскольд» и БПК «Адмирал Трибуц».

Гребной катер, как и положено в торжественных случаях, спустили с правого борта «Аскольда». Теперь суденышку о восьми парах весел предстояло обогнуть оба корабля, чтобы пристать к такому же правому борту «пятьсот шестьдесят четвертого». Шестнадцать матросов мерно налегали на весла. Когда подошли к корме «пятьсот шестьдесят четвертого», чтобы ее обогнуть, прочли выбитое бронзовыми буквами прямо под надстройкой название корабля, но обстановка яснее не стала. Надпись гласила – «Адмирал Трибуц». Со страшным скрипом в мозгах и адмирал Макаров, и сопровождавшие его офицеры пытались хоть что-нибудь вспомнить об этом человеке, и какое отношение он имеет к России. Несмотря на все усилия, у них ничего не получалось. Огибая широкую транцевую корму, увидели прикрепленный там герб Российской Империи. В нем тоже было что-то неправильное. Вот и правый борт «Адмирала Трибуца» – трап на своем месте, спущен со стороны кормы сразу за минными аппаратами почти до уровня воды. Трап как трап, с большими буквами, гласящими то же самое, что и надпись на корме.

Лейтенант Дукельский пропустил вперед адмирала, старших офицеров и вслед за ними поднялся на палубу. Глаза сразу резанула безукоризненная чистота. Их встречал вахтенный офицер – судя по погонам, лейтенант. Ничего знакомее погон и, может быть, фуражки, Дукельский в его облике не увидел. Хотя погоны наводили на мысль о безусловной русскости офицера, так как только в российской армии и флоте для обозначения чинов используются комбинации звездочек и просветов. Почти сразу за спиной офицера стояли ДВОЕ – кондуктор и квартермейстер; это все, что Дукельский смог понять по лычкам на их погонах, во всем остальном даже нельзя было сказать, солдаты это или матросы. Они походили на обычных нижних чинов или унтеров не больше, чем львы на домашних кошек. Сбитые на ухо черные береты, жесткие загорелые независимые лица, перечеркнутые черными полосами, придававшими им выражение необычайной свирепости. «Прямо индейцы на тропе войны», – подумалось флаг-офицеру. Глаз ухватил и полоски тельняшек в распахнутых воротах черных кителей, и многочисленные значки на левой стороне груди. Шок добавлялся оружием незнакомого облика, больше всего похожего на сильно укороченные карабины с толстыми гладкими стволами, которые неизвестные бойцы держали непривычно – не на плече, а поперек груди. Особо бросились в глаза белые перчатки на их руках, обычно принадлежность офицерской формы…. Но долго впитывать впечатления Макарову с офицерами не дал вахтенный. Как талантливый режиссер, он уловил тот момент, когда стоящие в карауле морпехи перестали притягивать к себе внимание. Вахтенный лейтенант с «Трибуца» откозырял.

– Ваше превосходительство, господин вице-адмирал, господа офицеры! Командующий корабельной группой и командир нашего корабля, капитан первого ранга Карпенко, ждет вас в своей каюте. Разрешите вас проводить?

Макаров только молча кивнул, пронимая, что получивший команду младший офицер будет действовать четко в рамках инструкций. Противное может быть только при наличии на борту бардака, но, судя по первым ощущениям Макарова, бардак на этом корабле отсутствовал начисто. Он пока не мог понять, какого типа тут дисциплина – палочная или сознательная. Ну не похожи были встреченные им люди на забитых палочной дисциплиной людей. Коридоры и переходы корабля оказались ярко освещены белым светом из светильников незнакомого типа, закрепленных на подволоке. Это не было похоже ни на что известное ни Макарову, ни офицерам, хотя адмирал совсем недавно прибыл прямо из окрестностей столицы, из Кронштадта. Но и там такое не было известно – ни в частных домах, ни в служебных присутствиях. По дороге им встретилось еще три парных поста таких же тигроподобных, накачанных бойцов. Один – у лестницы. ведущей вниз и таблички БЧ-5, другой – у двери с надписью БЧ-1, а третий – непосредственно у капитанской каюты. Было такое ощущение, что такие посты стоят здесь на каждом шагу. Один раз им навстречу попался матрос, видимо, спешащий по служебным делам. Ибо когда он посторонился и отдал честь, вахтенный автоматически откозырял ему в ответ. В мозгах у Макарова щелкнули какие-то шестеренки. Вот оно – идеальное соотношение субординации и человеческих взаимоотношений, где одно не отрицает другого. Примерно ту же идеологию исповедовал капитан второго ранга Николай Оттович фон Эссен, да и боевая результативность его «Новика» тоже была выше, чем по эскадре в целом. Адмирал сделал себе в памяти заметку – вызвать к себе шебутного кавторанга и отдельно с ним поговорить, может, он лучше других поймет этих пришельцев.

Щелкнула дверь в капитанскую каюту, часовые отдали честь. Внутри – ничего привычного, вся мебель утилитарная, из прямых углов и без всяких украшений. Приоткрытый иллюминатор занавешен шторкой, отчего в каюте гуляет легкий ветерок. Командующий стоял почти сразу перед дверью, надетый на нем черный мундир морского офицера с золотыми погонами не узнать было невозможно. Только вот вахтенный сказал «капитан ПЕРВОГО ранга», а гости читали на погонах: «капитан ВТОРОГО ранга». Чуть позади командующего стояли еще трое. Один был высокий, худой, седоволосый, с умным лицом и волевым взглядом бледно-голубых глаз. Мундир и погоны на нем были такие же, как у командующего, а выправка говорила гостям, что это такой же, как они, кадровый морской офицер. Второй, тоже высокий, но плотный, стриженный под короткий ежик, с жестким и волевым взглядом серых глаз, был чем-то похож на африканского носорога, одетого в партикулярное платье. В нем тоже проглядывала военная косточка – и гости понимали, что офицерский мундир сей господин носил не один год. Третий, среднего роста, коренастый, с кривым шрамом поперек щеки и в мундире – почти таком же те, что были на расставленных по всему кораблю бойцах. Только погоны у него были офицерские, с двумя просветами и одной большой золотистой звездой. Командующий корабельной группой сразу козырнул, представляясь вошедшим.

– Здравия желаю, ваше превосходительство. Разрешите представиться, командующий корабельной группой, командир Большого противолодочного корабля «Адмирал Трибуц», капитан первого ранга Карпенко Сергей Сергеевич. Степан Осипович, я вижу, у вас и у сопровождающих вас офицеров сразу появилось множество вопросов, но позвольте, сначала я закончу. Я надеюсь, привилегию хотя бы быть выслушанными вашим высокопревосходительством мы заслужили?

– Хорошо, Сергей Сергеевич, – кивнул адмирал Макаров, – продолжайте.

– Для начала, Степан Осипович, должен поставить вас в известность, что через некоторое время к внешнему рейду Порт-Артура должны подойти небоевые корабли моей группы – Большой Десантный Корабль «Николай Вилков» и Большой Морской Танкер снабжения «Борис Бутома», а также суда различной национальной принадлежности, арестованные за перевозку военной контрабанды в пользу Японской Империи. Я надеюсь, призовой суд будет к ним справедлив. Вот список, Степан Осипович. – Карпенко протянул Макарову лист бумаги с крупно отпечатанным текстом.

Адмирал вгляделся в текст и брови его поползли вверх.

– Господа… Господин Карпенко, оказывается, не просто грамотный и хладнокровный командир, но знатный флибустьер. Его группа задержала аж шесть торговых кораблей с безусловно военными грузами. Особое ему спасибо от флота за британский пароход «Маргарита».

– А что там за груз, Степан Осипович? – поинтересовался Рейценштейн.