- Ерунда! - сказал он. - Бабьи враки! Какие тут могут быть бандиты! Поехали!
Валя тронула лошадь, подхвостнула ее кнутом. Снег завизжал под полозьями. "Верно, что бабьи враки", - подумал Алексей. Лошадь приближалась к мужикам, а они все стояли в тех же позах, говорили между собой.
В следующее мгновение все четверо кинулись к лошади, навалились на оглоблю, сани прошли несколько метров и встали. Один схватил лошадь за уздцы и накинул ей на голову холстину.
- Вы чего, мужики, шалите? - крикнул шутливым тоном Пряхин, все еще надеясь, что Валя ошиблась, а люди эти шутят, мало ли...
- Я те пошалю, са-алдати-ик! - ответил мордастый парень, подходя к саням. Брови у него были насуплены, казалось, срослись над переносицей, и всем своим видом старался он навести на окружающих страх и ужас.
Резким рывком мордастый выдернул из-под ног Алексея мешок, мигом сдернул с горловины лямку, вывалил в снег тряпье.
- Ого! - орал он. - Братовья! Защитник-то отечества! Барахло меняет!
Бандиты сдержанно засмеялись.
- Постой-ка, - продолжал мордастый, вытаскивая кожаные штаны и пиджак. - Да тут солидное имущество! Как батька Махно буду, а? Поменяем ему? Он нам костюмчик, мы ему - жизнь!
Он заржал, и тени засмеялись тоже.
- Погоди-ка, - сказал Алексей, сходя с саней в снег. - Ну давай. Поменяем.
Это было безрассудством - в сущности, одному драться с четверыми. К тому же у бандитов наверняка есть оружие. Но отдать этот костюм было немыслимо. И не потому, что жалко. Не потому, что кожаная одевка дороже жизни. Просто подумал Пряхин о том, что значат эти штаны и пиджак для него, для троих девочек и бабушки Ивановны. Подумал, как он только что, в деревне, не сумел обменять их на муку, но надеялся сделать это на рынке. Костюм стал символом жизни - тяжелой, трудной жизни и его самого, и этих вот баб, которые выделили лошадь, чтобы доставить Пряхина и Анатолия в город.
"Была не была", - шепнул себе Алексей и, голодный, отчаявшийся, ненавидящий, пнул изо всех сил бандита по ноге, целя в колено, в самую косточку.
Мордастый взвыл, завалился в снег, заорал своим подмастерьям:
- Хватайте его! Да я счас! Я его!
Прихрамывая, подпрыгивая на одной ноге, он приблизился к Пряхину и ударил его в лицо. Алексея уже держали. Он пытался вырваться, но только кости в плечах хрустели.
- Сволочи! - выплевывал Алексей приговор вместе с кровью. - Да вас к стенке поставят! Предатели! Фашисты! Мы на фронте кровь проливали, а вы тут в тылу крохоборничаете!
Толстомордый молотил Пряхина, норовя попасть в глаза, в нос, в зубы. Его жирная, отвратительная харя плясала перед Алексеем и так и этак. Пряхин собрался с силами и пнул бандита в самый поддых. Удар получился слабый, рассчитывать особо не приходилось, бандит спохватился, словно Пряхин надоумил его, и стал пинать Алексея.
- Фашисты! - крикнул Пряхин. - Эсэсовцы!
- Вот тебе за фашиста, - злился мордастый. - Вот за эсэсовца.
Удары становились все нестерпимей, но Пряхин их больше не чувствовал.
И тут раздался крик. Кричала Валя. Алексей увидел, как с кнутом в руке подбежала Валя к мордастому и огрела его сыромятным крепким хлыстом. На лице бандита зажглась красная полоса, он дико заорал, а Валя хвостала и хвостала его. Алексей почувствовал, как ослабла хватка, с которой держали его, две тени рванулись к Вале, уронили ее, принялись дубасить, но мордастый остановил их:
- Братовья! Не больно уродуйте! Мы ее еще погреем на четверых! - Он захохотал, повернулся к Алексею и уже замахнулся, чтобы ударить.
- Эй! - услышал Пряхин голос Анатолия и чуть не заплакал. Молчал бы, молчал, черт побери, слепец! Не видишь, что тут творится, и слава богу не зря толкуют: нет худа без добра. Но безумный Анатолий крикнул снова: Эй, братовья! А меня не забыли?
- Ладно, убогий, сиди! - милостиво разрешил мордастый. - Пока и тебя не шпокнули! Моли бога, что нас не видишь! Свидетелей не будет!
- Так ты думаешь, я слепой, сволочь! - крикнул весело Анатолий. - А я просто хитрый!
Алексей увидел, как гармонист бросает в сторону палочку и достает из кармана пистолет. Это только трус мог подумать, глядя на Анатолия, что слепой в самом деле не слеп и целится в него: пистолет явно направлялся на голоса.
- Ложись, Алеха! - крикнул Анатолий. Пряхин резко упал, точно и вовремя выполнив команду, и лес пронзил оглушающий выстрел. Один, другой, третий, пятый.
- Полундра! - крикнул мужской хриплый голос за спиной у Алексея, кто-то заорал благим матом, затрещали кусты.
Пряхин приподнялся, пробежал, согнувшись, несколько метров, отделявшие его от Анатолия, крикнул ему:
- Это я! Не стреляй!
Спокойно, точно ничего не произошло, Анатолий передал ему пистолет и сказал:
- Жахни на шум.
Руки тряслись, Алексей приказал себе успокоиться, сдержал дыхание, выстрелил в полумрак.
Все стихло. Они прислушались. Пряхин отер лицо снегом, послушал свое тело. В груди, под ребрами, живот, ноги, лицо - все горело.
- Фашисты! - прошептал он, успокаиваясь. - А ты, кажется, одного зацепил, - похвалил Анатолия.
- Едем, скорее! - приказал гармонист. Лицо его было повернуто к лесу. - Слышу шорохи, - сказал он. - Подбираются.
Валя подхватила разбросанное барахло, вскочила на облучок, лошадь, храпящая, напуганная выстрелами, рванула галопом, место стычки осталось позади.
Пряхин вглядывался в темень: вечер стушевал лес в единое черное пятно, только белая дорога светлела.
Когда отъехали уже далеко, сзади появились тени. Щелкнул огонек. Алексею показалось, что кто-то из бандитов закурил. Но тут докатился звук выстрела.
Стреляли бандиты впустую. От злости.
С того дня их словно спаяло. Анатолий шутил: "Сроднились в бою". А что? И сроднились.
Бандитов поймали - Валя уехала тогда из города не одна. За ее санями медленно двигались две машины с милиционерами. Пряхин и Анатолий выступали в суде свидетелями, и Алексей с удивлением разглядывал толстую ряшку главного бандита: на что они рассчитывали - четверо против всех? Шакалы, и только. Четверо против одного, четверо против женщины и двух инвалидов куда ни шло, но четверо против отряда милиционеров?..
Озлобленными, испуганными глазами оглядывали бандиты зал суда, валили всё на толстомордого, тот усмехался безнадежно и отчаянно. Выяснилось, что он дезертир и дорога ему одна...
