Дженсен ощутил, как его член уперся в молнию, причиняя неудобство, Миша невозмутимо ухмыльнулся и потянул его штаны вниз, обнажая эрегированный ствол. Воздух коснулся разгоряченной плоти, и рука Миши на ней была очень кстати. Дженсен выругался и затаил дыхание, перебирая в голове версии того, что будет, если их застукают. Его дыхание участилось, в висках застучали молоточки с новой силой.

Ловкие пальцы защемили сосок, и от этой болезненной ласки прошли молнии прямиком вниз. Ладонь огладила его грудь, затем прижала стоящий член к животу, поглаживая его снизу, там, где под головкой выпирает очень чувствительная уздечка. Дженсен дёрнулся от грубого прикосновения к нежному месту, громко втянул носом воздух. Пальцы были теплыми и нежными…

Дженсен беспомощно развел бедра, давая Мише больше пространства для маневра. Он тихо застонал, когда большой палец уверенно прошелся по головке его болезненно ноющего члена, размазывая смазку.

В животе похолодело и разом перехватило дыхание. Дженсен впал в ступор, не понимая, что ему делать, потому что теперь он не мог оттолкнуть Мишу. Или не хотел? Он застрял между страхом и похотью, парализованный чужой волей. С секунду подождав протестов и так их и не дождавшись, Миша едва заметно ухмыльнулся.

- Расслабься, они не увидят, если будешь тихим…

Дженсен увидел, как Миша закусывает губу. Быстрый взгляд наверх. Почему он так вызывающе кусает и облизывает свои губы?! Теперь Дженсен не мог отвести от них глаз, наблюдая, как голова Миши медленно опускается вниз.

- Твою мать!!! – Дженсен сипло зашептал. – Какого хера? НЕТ! Миш, ты че творишь?!! – он попытался оттолкнуть его, притянуть за плечи к себе.

- Успокойся! – зарычал Миша и с силой сжал запястье Дженсена, который не оставлял попыток его отпихнуть.

Голос Миши заставил Дженсена растеряно уставиться на него. Такого Мишу он еще не видел. Первый раз ощутив себя подростком, которого принуждают к чему-то столь дерзкому... он сдался. И кажется у него перед глазами плясали разноцветные точки, его едва не стошнило от понимания, что с ним делают и как это выглядит со стороны, если вдруг кто-то захочет обернуться. И в тот же момент эта ситуация безумно возбуждала. Ох, оказывается, он совсем не знал Мишу, ох не знал…

Он снова сглотнул вязкую слюну и попытался дышать глубже, чтобы прогнать неприятные ощущения в желудке и подкатывающий к горлу комок. В голове смешались мысли, отличаясь лишь уровнем порочности.

Миша воспользовался моментом. Он заметил, что головка уже сочилась смазкой, и, не задумываясь, наклонился и слизнул капельку языком. Она была соленой и горькой, и немного сладкой в конце. Он не был уверен, понравился ли ему этот вкус. Он вобрал в рот его член. Его собственное сердце готово было выскочить наружу. Он ждал, что его ударят. Больно. По лицу. Но Дженсен сощурил глаза, прикрыв лицо рукой. То ли от стыда, то ли, чтобы скрыть гримасу, возникшую от удовольствия.

- Сука! – Бедра Дженсена инстинктивно дернулись вперед, когда он почувствовал теплое, влажное прикосновение языка. Дженсен с распахнутыми глазами наблюдал, как Миша открыл рот и втянул головку, медленно обводя языком по краю, словно изучая ее вкус и текстуру.

Дженсен прикусил язык, едва не выдав себя. Он чувствовал горячий рот Миши, чувствовал, как тот сжимает и разжимает ротовую полость. Член предательски наливался кровью. Дженсен приоткрыл глаза, и застонал, но Миша успел прикрыть его рот своей ладонью.

- Я же сказал – тихо!

Дженсен едва мог дышать. Не то чтобы он считал это противоестественным, но... Складывалось ощущение, что у Миши был чёткий план, а он был не тем человеком, чтобы помешать его реализации.

От затуманенного взгляда Миши, Дженсену стало не по себе. Неприличные мысли, которые вдруг посетили его голову, заставили его непроизвольно передернуться. Еще он подумал о том, что совершенно не хочет сопротивляться. Что он совершенно не думал о нормах приличия. А еще он подумал о том, что Мише не стоит останавливаться.

Только он об этом подумал, как Коллинз снова опустился вниз и полностью засосал его яйца. Дженсен замычал, не поверив, что слышит свой голос. Он непроизвольно то раздвигал ноги пошире, приподнимая бёдра, то судорожно сводил коленки, упираясь ими в сидящего между ног провокатора. Ниже пояса всё было в огне. Кажется, Дженсен сейчас не ответил бы как его зовут – мозг отключился, сейчас правил Миша Коллинз, желая довести его не только до оргазма, но и, видимо, до инфаркта.

- Блядь… блядь…- низко стонал Дженсен, сжимая кулак до посинения костяшек, зажмурившись, замерев в последних секундах перед взрывом… он вдруг почувствовал, как все исчезло. В непонимании он открыл глаза, даже забыв лишний раз посмотреть на компанию.

- Сука! Я убью тебя, убью! Миииша, убью…

- Хватит называть мое имя, это…. – Миша поднялся, сощурив глаза. Он глубоко и часто дышал.

- Что это? – Дженсен обхватил его за шею, не позволяя другу ускользнуть, его пальцы сжали кожу Миши, оставляя белые следы на ней.

- Немного волнует… – сипло ответил Миша. – Сейчас ты не такой брутал, каким кажешься.

- Иди, знаешь куда?!

- Могу предположить, что на твой член, но знаешь ли, я требую немного иной обстановки, – вызывающе прошептал он, продолжая движения рукой, и Дженсен начал двигать бедра навстречу кулаку, обхватившему его член. Он уже давно не получал такую встряску от минета и простой мастурбации, но в этот раз все было иначе. Возможно из-за того, что его ласкал мужчина, возможно из-за предшествующих возбуждающих прикосновений, или всего вместе.

Грозного ответа не вышло, вместо него с губ сорвался стон, утонувший в чужих губах.

- Как еще мне тебя заткнуть?! – прошептал в губы Миша, прикусывая его. – Боюсь не сдержаться и покусать их до самой крови. Что потом ты скажешь жене?

Джаред, кажется, не мог сосредоточиться на фильме. Ему было не по себе подсматривать, но желание узнать на какой стадии извращения его друзья, пересилило нормы приличия. Он бросил взгляд назад и едва сдержал возглас. Джаред внимательно следил за напряженной спиной Миши, стараясь считать и расшифровать каждое легкое движение мышц. Интересно, а каково это с ним, с Мишей? Когда его руки гладят, когда его губы целуют? Джаред заставил себя снова смотреть на экран. Его стратегия – упиться до потери пульса, чтобы забыть увиденное.

Тело выгнулось дугой, губы приоткрылись в немом крике удовольствия. Дженсен обхватил Мишу и прижал к себе как можно ближе. Он уткнулся в его плечо губами, стараясь просто не застонать от слишком сильного удовольствия. Дженсен принялся раскачиваться, толкаясь в руку, обхватившую его ствол. Эклз не мог ни о чем думать, но он точно знал, что никогда не испытывал подобного наслаждения, и его экстаз нарастал, и движения ускорялись. И вся эта ядерная смесь эмоций накрывала с головой. Руки скользили по потной спине Миши, но отпускать его он не собирался.

Миша коснулся губами его уха:

- Как мне хочется сказать тебе: кончи, сейчас, кончи для меня!

Дженсен сдавленно промычал, но Миша успел снова закрыть ладонью его рот.

- Но мы не можем это сделать, боюсь, ты выдашь нас с потрохами!

- Миша?! – находясь на пике возбуждения, Дженсен не узнал свой голос. – Ты хочешь меня оставить в таком состоянии?!

- Тшшш… – Миша провел языком по его губам. – Кажется, я знаю выход. И… Дженсен? Не забывай дышать, а?

Дженсен с ужасом осознал, что затаил дыхание в преддверии разрядки. Миша прижался к его губам и тело заметно напряглось. Рот Дженсена раскрылся, впустив его. Миша задвигал губами, запуская пальцы в волосы Дженсена. Давление между ног Миши росло вместе с разочарованием. Он хотел ощутить те же самые чувства, но понимал, что вряд ли будет удостоен этого. По крайней мере, сегодня. Не в силу совладать с собственным желанием, Миша еще сильнее сжал его волосы на затылке.

С хриплым вскриком Дженсен сильнее насадился на руку Миши. Струя вырвалась из его члена, попадая на грудь его провокатора. Он застонал, и звук вибрацией отразился во рту. Миша продолжал целовать его, не позволяя ему выпустить громкий возглас наружу. Закрыв глаза от почти болезненного наслаждения, Дженсен не сразу понял, что забрызгал белыми потеками все Мишино тело. Его тело содрогалось от сильнейших конвульсий, и все это время он прижимал к себе Мишу, словно тот был единственной опорой, связывающей его с этим миром.