Достал из чашки ажурную ложечку, медленно стукнул о край фарфоровой чашки, сбивая капельки чая. Размахнулся, напитал ложку маной до свечения и пробил этой ложкой ладонь этого куска ослиного дерьма, насквозь, как бабочку к столу пришпилил.

Все произошло быстро, мгновение. Пока мужик обалдело смотрит на ладонь, прибитую к столешнице, потянулся к ложке и аккуратно загибаю краешек, чтобы не сорвался. Попалась, рыбка хренова.

– Полезете ко мне, подвешу за яйца и тебя, и как-то там нищеброда твоего. Понял?

Мужик побледнел, губы дрожат, но ни звука не издал. Вдохнул, выдохнул. Разомкнулись обветренные губы.

– Неплохо, – признает сипло мужик. – Позвольте...

Потянулся к руке, ювелирно точно разогнул краешек ложки, а потом медленно, с противным звуком снял ладонь с металла. И даже не моргнул, скотина. Только кончик уса подозрительно опустился. Отклеился? Да и следы от болезни на лице больно отчетливы. Так это грим!

– Сила духа у тебя есть, – не могу не признать я. – Ты не бандит.

– Верно, – мужчина обернул кровоточащую руку платком, спрятал под стол. – Меня зовут Элвейн. Я из Гвардии, рыцарь короля.

Отвернул краешек воротника, блеснула заколка с гербом Гондарии, из чистого золота.

– Нет никакого Короля Нищих, – признается усатый. – Это была проверка.

– И что? – невозмутимо попиваю горячий чай. – От смерти тебя это не спасет, наглец.

– Ради Гондарии я готов хоть душу демонам отдать, – твердо глядя в глаза, отвечает Элвейн. – Но, боюсь, сейчас я не могу позволить себя убить.

Какая интересная фраза... Ради Гондарии, не короля. Он точно гвардеец? На время ответа он сбросил все маски, чтобы я точно почувствовал это сияющую убежденность. Такие люди не гнутся, не ломаются, и самое паршивое, совсем не боятся смерти. Потому способны на самые чудовищные поступки. А бывает, на великие.

– Пощажу тебя, – решил я обойтись без лишних проблем. – Но за такие проверки придется заплатить. Ответишь на мои вопросы.

– Я бы и так ответил, – улыбнулся гвардеец, одним движением сорвал накладные усы. – Это и есть мое задание. Проверить, а потом послужить вам проводником во дворец.

– И зачем все это? Для кого эти проверки? Объяснись, гвардеец.

– Приказы в Гвардии не обсуждаются, – дернулись краешки губ. – И не оглашаются. Я всего лишь хотел узнать ваш характер, вот и все. Но вы слишком быстро меня раскусили. Вы весьма проницательны, граф Азидал.

Слишком грубая лесть, мне что, новичка послали? Или этот человек попросту не умеет льстить. Элвейн внимательно следит за моим лицом, что-то поняв, тут же меняет тему.

– Думаю, намного интересней будет услышать, что не только Гвардия следит за вами, граф.

– Неужели?

В зал потихоньку спускаются постояльцы, больше девчонок-подавальщиц снует рядом. Гвардеец снизил голос до шепота:

– Люди графа Тусс едва не проникли в здание прошлой ночью. А когда вы изволили выпивать... Мы с трудом сдержали людей герцога Рубедо. Узнали еще и весьма приметного человека от герцога Шагда, можно сказать, из ближнего круга. Почему-то все, кто участвовал в прошлом восстании, очень желают познакомиться с вами, граф. Не откажете мне в просьбе указать причину?

Поначалу мягкий тон меняется на хлесткий приказ, разговор плавно сворачивает в сторону допроса. Похвалил, потом заинтересовал, следом показал, что они защищали меня, прививая чувство признательности, а потом развернул роли в разговоре на противоположные. Теперь мне здесь надо оправдываться?

– Неплохая риторика, гвардеец, – сдержанно хвалю его, подливая чаю из белого чайника с острым носиком. – Откажу. Ибо сам не знаю, чего им, вам, да и всем здесь, так нужно от Альсаса. Я держусь вне политики королевства, как держался мой отец, как держался дед, и как презирали ваши подковерные игры все мои предки.

– Да, – нехотя соглашается Элвейн. – Альсас всегда стоял немного в стороне. И всех это устраивало. Но это было раньше, пока в руках молодого графа не сосредоточились столь большие и неподконтрольные силы. Королю очень интересно, зачем вам столько воинов? Почему низушники целым кланом присягнули, по сути, еще ребенку, несколько лет назад? Как так вышло, что гордые, могущественные Первые склонили головы перед молодым собратом все, до единого? Что вы скрываете, граф?

Вопросы сыплются один за другим, как из мешка. Тут и без всякого чутья видно, как блестят интересом эти рыбьи глазенки.

– Мои дела, это мои дела, – спокойно сообщаю настырному служаке. – Может, тебе еще рассказать, какой рукой я подтираю зад?

– Было бы неплохо, – непреклонно стоит на своем гвардеец. – Любые знания полезны.

Вот демон... Чай слишком горяч, чуть губы не обжог. Провел пальцами над парящей чашей, охладив немного, отхлебнул.

Элвейн все сверлит взглядом, как верная псина вцепился, не отпустит. Ничего не боится, сволочь. Ни боли, ни смерти, ни титулов. Можно только позавидовать королю, с такими подчиненными.

– Правой, – для понятливости пальцами правой руки шевелю. – Доволен?

– Вполне.

– Тогда проваливай. Не испытывай судьбу, Элвейн. А то ведь и вправду прибью, как назойливую муху.

Элвейн сидит еще пяток секунд, поднимается, с шумом отодвигая кресло. Ножки со скрипом едут по полу.

– Я вернусь через два часа, чтобы провести вас во дворец.

– Вали уже, раздражает твоя рожа.

– Даже мухи иногда делают что-то полезное, – решает оставить последнее слово за собой.

– Точно, – кивнул я. – Они летают над говном.

На миг Элвейн сжал кулаки, да так что кожу ногтями пробил. Но смог сдержаться, нацепил на лицо угодливую улыбку, с изяществом поклонился.

– Приятного завтрака, граф.

Уходит с осанкой непобежденного, но я до самого выхода чую в нем клокочущий вулкан гнева. Значит, я все делал правильно. Или же это очередная актерская уловка с эмоциями и все мои реакции были прочтены, запомнены и будут донесены куда надо.

– Чертова столица, – я смежил веки, отставив надоевший и невкусный чай. – И чего спокойно не живется...

***

Зал постоялого двора "Лебединая песнь", хмурые воины Альсаса, недовольный Орвальд, я тоже благодушием не блистаю.

– Вашим людям придется остаться здесь, – непреклонно говорит Элвейн.

Гвардеец вернулся, как и обещал. Вот только не один, а с десятком стражей города в синих доспехах. Сам гвардеец перевоплотился в привычный образ, его только по глазам рыбьим узнать можно, в остальном совсем другой человек.

Серебристые доспехи надраены до состояния зеркала, шлем с конским хвостиком. На лице ни следа от "болезни", обычная, гладкая кожа. Элвейн поменял в себе все, от внешнего облика, до умения держаться. Даже будь на нем рубище последнего бродяги, аура благородного человека и воина так и прет.

Воины Озерного Города на гвардейца поглядывают с уважением, почтением и толикой зависти. Мои вояки враждебно, Орвальд заинтересовано. Никого он не оставляет равнодушным, мне так по-прежнему хочется утопить гада в лаве.

– Неужели даже меня тут оставите? – интересуется Орвальд. – Я бы хотел увидеть короля.

– Вам тоже придется подождать тут, уважаемый Первый. Разве вы пускаете в дом толпу возможных убийц? Правила есть правила, только приглашенные могут посетить дворец, – Элвейн не теряет вежливого тона, но с такой гадливой улыбочкой...

– Ладно, – я не желаю спорить, на нас уже посетители заведения смотрят, как на уличных артистов. – Я иду один.

– Лорд Азидал, – вмешивается Рапал, десятник неодобрительно поглядывает на воинов короля. – Вы уверены?

– Чужой дом, чужие правила, – какие трудов стоит сдержаться и не плюнуть на сапоги гвардейца. – Веди, Элвейн.

Шагая в коробочке из чужих воинов, под взглядами горожан, полных интереса. Отличный день, чистое небо, прохладный ветерок. Почему чувство такое, словно иду не на аудиенцию, а на казнь?

Горожане угодливо уступают дорогу нашей процессии, только вездесущие детишки бегают следом и с восторгом разглядывают Элвейна. Вот опять заметил пару мальчишек, что выглядывают из-за угла очередного белого дома. Глаза сияют восторгом, а за покачивающимся хвостом на шлеме гвардейца следят с вниманием котят, того гляди бросятся, хе-хе.