Я не заметил, когда успел сжать бокал до скрипа. Осторожно возвращаю посуде нормальную, круглую форму. Золото кубка плывет под пальцами, немного аляповато, но вернул, как было.

– Вы сказали ей то, на что я не решился. Не думал, что она все понимает... Боялся ранить.

– Ха, – холодный смешок без капли веселья. – Молодая, влюбленная дурочка. Но упряма, не отнять. Знаешь, что сказала в ответ? Что если я отдам ее Серебору, она скорей перегрызет мужу глотку прямо на брачном ложе, чем даст к себе прикоснуться. А на следующий день сорвалась в Альсас, не сказав больше и слова. Даже на письма не отвечает, дрянная девчонка.

Несмотря на грубые слова, я чую в них гордость. Он искренне гордится характером племянницы. Пожалуй, я понимаю, как искренне любит барон остатки некогда большой семьи. Он ведь довольно посредственный воин, может, чуть сильнее обычного бойца из армии Альсаса. Окружить себя верными воинами – верное решение. Но барон так не сделал, он отправил свою охрану вслед за Вельдой.

И я знаю, что два десятка лучших воинов отправлены в Альсас. Элита войска Беловолосых, а вместо охраны своего владыки крутятся возле племяшки.

В Черной Грани их не видно и не слышно, но только Вельда делает шаг за порог, как рядом ненавязчиво крутятся люди в серых доспехах. А Ландик всегда тенью за ней, даже в купальне за дверьми дежурит. Сам глава армии барона занимается простой охраной всего одной девицы. Только когда девушка рядом со мной, воины барона позволяют себе отдохнуть.

– И что же мне делать?

– Ха, – снова холодный, отрывистый смешок. – Я не полезу в ее отношения. Мог бы запереть ее в замке, или выпороть так, что кожа с жопы слезет. Но это разрушит наши узы, я никогда так не поступлю. Думай сам...

Пару минут мы молчали, погрузившись в свои мысли под треск поленьев в камине. Тепло, после бани тело так расслабленно, что думать ни о чем не хочется.

– Знаешь, Азидал, я даже не понимаю, о чем она думает. Что она знает о семье, на что надеется? Вот что она видела соплячкой? Мой брат не любил жену, да и Хаскария отвечала ему тем же. Медовид просто выбрал самую красивую крестьянку и сделал своей женой. Вечно был в военных походах, грабил соседей, а когда возвращался, попросту трахал женушку до звенящих яиц. Вот и вся любовь. Все, что их объединяло – дети.

Новая страница их жизни в Пакараме. Философия жизни как у диких хищников, сильнейший получает все. Из Вельды так и не получилось вытравить подобное отношение к жизни. Барон вроде стал помягче... Я молчал, пытаясь подобрать верный ответ. Но от этого только голова разболелась, все что осталось, это ответить:

– Время само все расставит по местам.

– Хороший тост, – одобрил барон, запрокидывая в глотку новую порцию вина. – Мне нравится твоя мудрость, как правителя. Да и как человека тоже. Я слыхал историю про ледяного торговца, хорошо, что ты научился, наконец, быть жестоким. Мудрость пуста без силы. Таким и должен быть настоящий лорд. Тебе пока далеко до отца, но задатки Гидеон вложил хорошие.

– Благодарю.

– А ведь пара моих приближенных советовали свергнуть тебя.

– Что?!

– Что слышал, – ледяной голос барона мог бы затушить огонь в камине, обладай он магией. – Молодой лорд, потерянный от убийства близких, это ли не лучшая цель для пакарамких головорезов?

– И что же ты ответил, Шадовид? – мой голос сравнился холодом с его.

Проверка или нет, я тебя в стену живьем закатаю, если предашь. Я смог передать это одним взглядом, на что барон лишь издал свой знаменитый смешок сквозь зубы.

– Я отрезал этим советчикам языки, прижег каленым железом обрубки и отправил в подземелья, надзирателями для худших ублюдков, что только водятся в окрестностях. С запретом до самой смерти видеть свет Солнца. Они сгниют там, в темноте, вместе с узниками Глан Дуир.

Я думал, барон стал чуточку мягче? Грандиозная ошибка, его сердце все так же полно жестокости. Любой властитель был бы в панике от подобного вассала, что только ждет, как зверь, что алчет возможности вцепиться в загривок.

Но, я читаю души и помыслы людей, и опыт у меня достаточный, чтобы разбираться в самых неприглядных пороках. Барон так же не прост, как и его замок, как и серые воины. За фасадом черноты и жестокости сидит крепкий стержень принципов. В Пакараме живут правом сильного, это так, но если бы там бароны не чтили традиции верности и слова, было бы совсем кисло.

Пока я силен, пока как лорд храню свои обеты сюзерена, барон никогда и ни за что не предаст. Скорее выгрызет собственное сердце, чем пырнет в спину. Особенно после того, как я прибил Колдуна, что терзал его семью, уничтожил всех близких, а самого барона поставил на грань безумия.

Такая личность, что не сломалась и не прогнулась под жестокий мир, скорее перережет себе вены, чем нарушит принципы чести.

– Я никогда не предам тебя, Азидал, – словно прочитав мысли, сказал Шадовид. – Беловолосые никогда не нарушают Клятвы. Даже если Вельду возьмут в заложники и буду сдирать с нее кожу прямо передо мной.

– Даже так...

– Она поняла бы, – гордо отвечает барон. – И сделала бы тоже самое.

Его слова полны уверенности, ни тени лживой лести. Но только сейчас я понял, что барон попросту пьян! Он стал моргать, впервые на моей памяти! Если это не показатель, то я не знаю, что им является. Прекрасная выдержка, но еще пару кубков и барон рухнет лицом в камин.

– Нет слов более приятных для лорда, – учтивый комплемент и пора откланяться. – Пожалуй, пора на боковую. Только прогуляюсь по вашему чудесному замку.

– У тебя еще есть силы гулять? – с толикой одобрения ответил барон. – Замок в твоем распоряжении, ходи, где хочешь.

Я поднялся, с удивлением заметив, что мне действительно хочется пройтись по внешним стенам, почуять в волосах песню ветра, полюбоваться звездами. Откровенный разговор наладил мысли на философский лад, а такими размышлениями лучше заниматься в одиночестве.

– Ночь еще молода, – с улыбкой прощаюсь с бароном, что стал моргать аж раз в минуту. – Доброго сна.

– Не навернись со стены в темноте, – для барона такое пожелание это максимум теплоты.

Я оставил его, зная, что как только закрою дверь, Шадовид тут же уснет прямо в кресле. Надо сказать слугам... Хотя, если они хорошие слуги, то уже знают все и так.

Так и оказалось, только я завернул в боковой коридор, как уловил тихие шаги возле кабинета и шуршание ткани, похожей на шелк. Думаю, сейчас барона накроют узорным шелковым пледом и оставят до утра.

А спустя пяток шагов навстречу попались два воина серых, что учтиво поклонились и как можно тише пошли к кабинету, охранять сон своего повелителя. Хорошие все же люди, пакарамцы. Надо только узнать их лучше и не обманываться грубостью слов и поступков.

Через пару поколений они станут гордостью Альсаса, как полноправные подданные, но сохранят тот стержень, что позволил им выстоять во всех преградах судьбы.

– Так, что-то я слишком задумался, – огляделся, узрев незнакомые картины битв и статую голой девушки. – Даргал дери... Я заблудился.

Вот мне и занятие на ближайшее время, найти свои комнаты. Ну, не так уж и плохо, только темновато, но я маг или нет? Я сам себе светильник. В ладони трепещет синий огонек, отдавая бликами на лакированные рамы картин. Начну, пожалуй, с коридора направо...

***

Второй день пути по Серебору, утро. Проснулся я от рассветного блика в глаза, рядом всхрапнул конь, тут же послышалось:

– Тише, тише... Скушай яблочко.

Воин увещевает встревоженных коней. Лошади вообще умные животные, зря волноваться не будут. Но я пока ничего тревожного не ощущаю. Вокруг на тысячи шагов ни единого деревца, только трава, камни, чахлые кусты и разбитая дорога. Серебор это край скал и камней, травянистых полян и мелких озер, больше похожих на глубокие лужи.

Богатая на металлы земля, но скудная на пропитание. Даже редкие леса здесь похожи на чахлые, больные рощи, словно отравленные серостью.