Пн, 19.02.2007 19:54:39 you wrote:

В концептуалистском послевоенном европейском мире грозные и сложные мифы Барни прозвучали фантастически и многих напугали. В Барни мало что понятно без справочника и объяснений, для чего он и выпустил гигантский «лексикон» своих символов (несколько кг. весом издание). Когда много лет назад он шокировал здешнего «совестливого» бюргера, перед каждым показом выставляли щиты с текстовым объяснением происходящего в фильме, а здешних это раздражало, потому что в честном обществе «и так всё ясно». Но у тебя есть книга «Ангары», где в моём очерке «Дигитальные русалки....» ты сможешь узнать, что, собственно, тебе показывают. Без «гида» справиться нельзя.

13.03.2007 13:36:35 you wrote:

Чефалу, это в 70 км. от Палермо, крохотный средневековый городок. Античные камни улочек (галька, поставленная на ребро и залитая скрепляющим раствором – вечна) на которых нельзя разъехаться, моют тряпками по утрам. Есть и гениальный храм с византийской мозаикой, позже подпорченный скульптурой, есть и рыбацкая пристань с консервным цехом, на каждом углу кондитерские кофейни и полное отсутствие рекламы и пропаганды курортной жизни. Финики падают с пальм, лимоны гротескные, размером с ведро, плюс 20 в тени, розовые скалы из оперы Беллини «Пират». У нас был огромный воздушный номер, двухкомнатный с высоченными потолками и пятью стенами (эта нечётность стен меня преследует в Италии). Матфей11 разговаривал с морем, и это было удивительно: он впрямь воспринимал его как отдельное существо. Кажется, нам всем надо отдыхать и работать в Чефалу. Уверен, что это дешевле, чем в Крыму (70 центов сицилийский кофе!). Катя обещает в ЖЖ выставить несколько своих снимков окружающей среды, снятой её аппаратом. Завтра смотри её ЖЖ.

Читаю я The American Poetry Revew, vol 36/no 2, March/April 2007, Reignald Gibbons «Ilya Kutik & Meta». p.19-25. Тираж 17.000. Для Штатов не много, ведь журнал (выглядит как форматная газета) о поэзии и её истории. Обнаружил замечательную в этом же выпуске подборку Юджина Осташевского12. Сильно прогрессирует мой однокурсник. В матерьяле Ильи-Гиббонса о поэтах почти ничего не сказано (только в Ване и обо мне) и ссылок почти нет – Илья говорит, что имена появятся в следующих номерах. Автор публикации, Гиббонс построил статью как интервью с Ильёй и дал выдержки из их переписки. Но такой мощной публикации в США о Мета я ещё не видел. Этих публикаций будет несколько, и там все мы как-то будем очерчены, но интересны не персоналии, в конце концов, это другой жанр, а как раз разговор о духе русской и американской традиции и подходах. Именно то, о чём ты всегда и говорил. Если бы этому Гиббонсу рассказать о каких-то писателях-вредителях, он бы не поверил, что сейчас в России такое возможно. Не верю, впрочем, и я, хотя читал своими глазами.

Вс, 20.05.2007 02:51:21 you wrote:

Меня вдруг стала манить литература о нейрофизиологии. Набрёл на толковую статью философа из Сиднея о фантомных болях.

Charles T. Wolfe, специалист по истории монстров. Фантомная боль называется phantom limb syndrome. Пока мне сложно с терминологией, но кое-что я заказал в библиотеке. Помню, Кома говорил, что будущее за нейрофизиологией, соединённой с кибернетикой.

Но вдруг захотелось почитать и хорошее искусствоведение, Розалинду Краусс, например. Ты её публиковал. Она ученица иезуитски точного Клемента Гринберга, оппонента поэтического Харольда Розенберга. Вокруг «Артфорума» собралась хорошая группа в 70-х. Что говорить, московские искусствоведы слишком связаны с торговлей, они сперва купцы, бизнесмены, а потом теоретики. Скучно.

Ничего, пусть всё идёт своим чередом. «Отсев» работает бесперебойно. И новое возникает. А голландские идеи мне кажутся перспективными при удачной карте. Правда, мне ни разу не удалось уговорить Мэрианн Шютте13 выставить того, кого бы я хотел, но я не сразу понял, что у неё недостаточно связей в амстердамской артистической бюрократии. Зато она помогала мне лично, давала работу, да и сейчас не оставляет меня без совета и моральной поддержки.

На выставке Клоссовски я был, на той же самой, что и ты. Она началась здесь в Людвиге и поехала в Париж. В таком же порядке будет показана ретроспектива Балтуса в октябре. Конечно, Пьера надо читать – как писатель и философ он поглубже, чем в образе графика или перформансиста. Хотя и философия его интересна не в мере поправок к классическим авторам, а общим художественным поиском. О подобиях, сходствах и симулякрах «Купание Дианы» одна из самых провокационных работ. Дыбский после посещения выставки сказал, что его «пронял» эротической ток, я смотрел уже глазами читателя «Дианы» и «Бафомета». Мне важна была именно литературная составляющая его т.н. живописи, точнее, цветной графики, к которой он в конце пришёл. Везде у него вариации на литературу, на его любимого Сада, например. На собственные интерпретации мифов.

А ощущение, что он со своими дилетантскими вещами это часть большого шоу, действительно есть. Волна французских гениев включает имя Клоссовски не только как философа, но и как социального игрока. Салон его матери Баладин, встреча с Рильке на заре биографии – концы и начала века соединила его долгая жизнь.

Споры о природе Фаворского света, о Преображении и имеславии времён Григория Паламы, исихасты и синэргетика, о которой говорит Флоренский, объясняя воздействие слова, – вот что мне сейчас приятно читать и о чём хорошо думать. Хочу поехать на Афон. Есть и другие подобные места в Греции.

Пт, 22.06.2007 21:40:05 you wrote:

А сегодня мотался в полицию. Украли мою веломашину. Ей было 7 лет, австрийский MB, КТМ. Стоимость ея невообразима, потому что этот байк поставил меня однажды на ноги. А цена – 1600 Дойче марок, сейчас это 800 ойро. Байк был заперт прямо в подвале дома моих родителей. На белой стене подъезда я написал красной краской по-немецки – «воры». Конечно, угонщика не найдут, а я бы ему реально переломал бы кости.

Прислали антологию-журнал Landfall 213 из страны киви (Новая Зеландия)… Но хочется почему-то не литературы, а путешествий.

Я тут трудился «к сроку», deadline. Отдал материал – беседа о новой антропологии с Д.А. Приговым… Расшифровка записи 1997 г. Я старался очень точно всё передать, несколько раз переспрашивал близких в моментах трудной различимости голоса – и Катю14, конечно, которая тоже «списывала» часть записи. Даже к вечным «как бы» относился терпимо, чтобы сохранить близость к устной речи (не в жертву ясности). Д.А. говорил ведь всегда довольно гладко, ощущение (обманчивое), что после множества «кухонных» репетиций в разных спальных районах Москвы.

Он вообще-то был настроен на семинарское общение – как БЫТ. Кампусная жизнь и обсуждение, не академическая рутина, а такой, знаешь, постоянный art department в творческой деревне, где все всё читают, где есть постоянный приток знаменитостей по разным маргинальным вопросам, где вообще что-то выносящееся в «центр» сразу претендует на власть и подпадает под соответствующее аналитическое разоблачение, под осмеяние «теневых» лидеров. В России, где такая атмосфера труднодоступна или возможна спорадически, ему жилось напряжённей, чем подходило к его здоровью – так мне кажется. Он «сгорел», как упрощённо говорят в народе, от перенапряжении. Жизнь кампусная, семинарская, номадная, с писанием заявок на небольшие гранты, доступность библиотек, тёплый климат, пешие прогулки, беседы со звёздами равной и неравной величины, внимание коллег и поглощённость своей задачей – это органика для Д.А.