Редж старался шуршать поменьше, припомнив свои десантные навыки. Мысль тщательно обшаривать кусты самостоятельно среди ночи была конечно абсолютно бредовой. Но если он предложит это делать еще и товарищам, то его точно отправят в город с каким-нибудь диагнозом. Польза от его ночного рейда пока была только одна - Крысолов начал зевать, а, значит, можно было идти спать. Редж вздохнул, обозвал себя идиотом и выбрался из кустов. Постояв еще немного, задумчиво глядя на спящий лагерь, он вдруг развернулся и снова сунулся обратно в чащу наугад. Забравшись неглубоко, но так чтобы надежно скрыться от чужих глаз, он стал пробираться под полог листвы, чтобы там уютно усесться, как вдруг твердая каменистая почва внезапно исчезла из-под ног и Редж, вскрикнув, полетел куда-то, тщетно обдирая ногти о стенки каменного желоба, пытаясь замедлить падение. А оно было долгим, ибо он успел испугаться, и дно его встретило весьма недружелюбно - ударом с хрустом, за короткой адреналиновой вспышкой взрыв боли развернуться не успел - Редж приложился головой о камень и вырубился почти мгновенно.
***
Это было самое ужасное пробуждение в жизни Реджа, голова раскалывалась, его мутило, вместо ног он чувствовал два комка пульсирующей боли. Но первое, что напугало больше всего так это то, что хоть при открытых глазах, хоть при закрытых видел он совершенно одинаковую чернильную тьму. В первые секунды он подумал, что ослеп от удара по затылку, но когда начальная паника прошла, появилась надежда, что здесь просто непроницаемая темнота, а фонарик при падении выключился и куда-то укатился. Редж нащупал браслет, щелкнул по лампочке аварийного света и с облегчением выдохнул, увидев его тусклое мерцание. Рядом слышалось чье-то хриплое дыхание, гулко разносящееся в каменном мешке. Крысолов почти не сомневался, что это пропавшая туристка. Фонарик обнаружился рядом и, к счастью, не пострадал. Яркий луч разрезал темноту и Редж направил его в сторону звука. Девушка лежала на боку, лицом к поблескивающей влажным стене. Сначала Крысолов испугался, что это кровь, но подскочить и кинуться на помощь не получилось. Кроме дикой боли, ноги просто не слушались. Редж выругался сквозь зубы, осторожно ощупал себя и обнаружил минимум три серьезных перелома. Снова замутило и Крысолов понял, что если он сейчас не всадит себе противошоковый коктейль, то просто не сможет действовать. Он снова откинулся на каменный пол, проверил содержимое универсального пояса спасателя – слава всем высшим силам, он догадался его нацепить перед столь опрометчивой прогулкой, сработали старые военные рефлексы. Шприцы-тюбики в количестве пяти штук обнаружились в левом кармане пояса, один из них Редж немедленно вколол в бедро и дал себе еще несколько минут полежать в ожидании, когда лекарство подействует. Боль начала немного притупляться, и головокружение стало вполне терпимым, Крысолов нашел в себе силы перевернуться на живот и, шипя от дергающей боли в ногах, подползти к девушке. Она была без сознания, слабый частый пульс едва прощупывался, одежда была измазана в крови. Однако влага на стене оказалась просто сыростью, девушка, видимо, просто пыталась утолить жажду. Редж достал фляжку и смочил ей губы, а затем сделал глоток сам – совсем маленький, неизвестно сколько им придется ждать помощи… О том, что никто не знает, куда он направился среди ночи, по сути в точности повторив судьбу злосчастной туристки, Редж старался не думать. Он опустошил еще один шприц уже в плечо девушке, и снова по капельке попытался ее напоить, хотя по-хорошему ей бы нужно было поставить капельницу. Дальше оставалось только ждать. Редж привалился к стене, но просидел так недолго, в голову пришла мысль, что как только лекарство начнет отпускать, на какую-либо деятельность он будет неспособен, а оставшиеся тюбики он был намерен приберечь для девушки. У нее от лекарства по крайней мере стабилизировался пульс. Редж снова подполз к стене, у которой очнулся, ощупал ее. Забраться наверх и со здоровыми ногами было весьма сомнительной задачей, а с переломанными она становилась совсем нереальной. Редж задумался, что если оставить один тюбик для себя и, когда не останется надежды, все же попытаться? Сколько у них шансов, что их найдут? В том, что сигнал маячка не пробивается через толщу породы, Редж был уверен, но все равно на всякий случай включил режим SOS.
Прогнозы были неутешительны. Многие из его бригады слышали, что он был против сворачивания наземных поисков на ночь, а, значит, мог отправиться искать самостоятельно почти куда угодно. В общем на утро у команды спасателей будет уже два уравнения все с теми же неизвестными. Но должны же они догадаться снова тщательно обыскать кусты! Если Реджу в течение часа удалось наткнуться на эту «кроличью нору», то и другим должно было повезти. Во рту снова пересохло, но он терпел, пока опять не начало мутить, а потом влил еще глоток девушке, и уж тогда позволил пару капель себе. Убедившись, что ничем помочь больше не сможет, Редж попытался подремать, пока еще действовало обезболивающее.
Сначала боль прокралась в сны, а потом Редж все-таки проснулся. Ощущение времени в замкнутом пространстве отсутствовало, но электронные часы в браслете подсказали, что на поверхности уже рассвело и лагерь, должно быть, обнаружил новый неприятный сюрприз, окончательно уверившись в том, что места здесь гиблые. В замутненном от боли и жажды, а также наверняка и от сотрясения, мозгу иногда вспыхивали тревожно-бредовые опасения, что спасательную операцию и вовсе могли свернуть, испугавшись таинственной силы, похищавшей людей, или поверив в военные секреты тармаэлов.
Иногда Редж ненадолго отключался, когда боль вставала монотонным красным маревом и вроде как становилась частью окружающей обстановки, а, может, он уже просто терял сознание. Воды во фляжке осталось меньше четверти, и Редж перестал ее пить, регулярно смачивая губы девушке и каждые шесть часов вкалывая ей новый тюбик. За весь день помощь так и не пришла, и это означало, что в ближайшие часов шесть поиски вновь будут остановлены на ночь. Дурея от муторной тошноты и разноцветных пятен перед глазами, Редж обернулся к покрытой легкой влагой стене, и, видимо, следуя примеру первой жертвы этого подземелья, начал облизывать камень. Он был холодным и шершавым, неприятно царапающим задубевший от сухости язык, откуда тут взялся конденсат было загадкой, но никаких надежд найти источник воды не имелось. Попытаться подняться по стене на противошоковом коктейле тоже было нереально - обезвоживание вытянуло последние силы. Редж в последний раз безнадежно лизнул камень и лег на спину, глядя в темноту. Если за весь день «кроличью нору» не обнаружили, значит, шансов на то, что кто-то догадается прочесать каждый сантиметр зарослей, почти нет. Даже если их в конце концов найдут, они могут до этого и не дожить. Вот где были его мозги прошлой ночью?! (Или уже больше времени прошло?) Ведь если девушка пропала, уйдя из лагеря в одиночку, значит, делать тоже самое было вопиющей глупостью. Судьба когда-то дала ему шанс выбраться из гораздо худшей передряги, чтобы вот так глупо погибнуть… и он так и не сказал Марвее и том… о том, что любит его. Редж вспоминал их последний разговор, полный недомолвок и недопонимания. Зачем он позволил ему уйти, так и не сказав?! Гордость? Или осознание бессмысленности? А теперь возможности больше не будет. И он так и не узнает, что думал про него тармаэл - правда, ли верил в то, что Крысолов жаждал мести, или таким образом отпускал еще дальше? Что если бы Редж признался ему, все могло быть иначе… Вот так всегда… самое важное сказать не хватает духу, а потом времени…
Крысолов позволил себе окунуться в воспоминания – так можно было отвлечься от терзающей жажды… да и что там… умирать с мыслями о Синеглазом было приятнее… Сейчас уже можно было не терзаться ни гордостью, ни утешениями, что он встретит в своей жизни другую судьбу. И снова вспомнилась охота в осеннем лесу и разговоры у костра и та так жарко закончившаяся драка и его смех… Нужно было все-таки сказать… сказать, когда была возможность. Только он, наверное, и сам не осознавал… ни тогда… ни когда искал… не до конца веря и понимая, зачем ищет бывшего господина. Да, он когда-то сложил это в слова, объясняя наивному мальчику, почему уходит… посчитал, что так тому будет менее обидно. А сам-то он в это верил?! Почему-то пока человек не осознает, что жизнь кончена, увидеть такие вещи мешают тысячи условностей. Марвея… Тихий капитулирующий стон… капельки влаги на фарфоровой коже… такое беспомощное выражение в синих глазах… разве там не плескались чувства, которые тармаэльский аристократ не мог позволить себе? Не надо было отпускать этого гордеца… надо было поймать в объятия и целовать-целовать, пока не сдастся. Редж до черточек вспоминал его лицо, пронзительные синие глаза, признавался ему, хрипя и еле ворочая языком и даже не понимая, что пытается делать это вслух, умирая в каменной ловушке. Пальцы вспомнили прохладный шелк его волос, на миг ставший реальным, когда в бреду Крысолов протянул руку, чтобы поймать призрак и сорвать последний в своей жизни поцелуй перед тем, как провалиться в вечную тьму.
