Девочка поёжилась, но и спорить не стала, было видно, что ей и самой интересно.

— Готова?

Гермиона собралась и резко кивнула, словно в воду с головой нырнула. Мистер Кливен отошёл в сторону и взмахом палочки раскрыл комод. Секунд десять ничего не происходило, а потом оттуда показались родители Гермионы, которые смотрели на девочку крайне неодобрительно, чуть ли не с отвращением.

— Я в тебе разочарована, — заявила мама девочки.

— Я знать не хочу такую дочь, — поддержал отец.

Они продолжали по очереди говорить, с каждым словом объясняя, какая у них плохая дочь, что они никогда её не хотели…

Девочка закаменела, глаза распахнулись, но из них словно душу вынули, рот раскрылся в немом крике… Мистер Кливен поспешно шагнул вперёд и взмахом палочки отправил боггарта обратно, захлопнул за ним дверцы комода, после чего поспешно опустился перед девочкой и прижал к себе.

— Ну-ну, всё в порядке, не бойся. Видишь, всё хорошо.

Девочка задрожала, её чуть ли не озноб бил, мистеру Кливену пришлось даже посадить девочку рядом, чтобы она не упала. Он осторожно гладил её по голове, говорил что-то ласковое, убеждая, что всё уже хорошо. Наконец, Гермиона слегка пришла в себя, но когда мистер Кливен попытался встать, ухватила его за руку, словно боясь остаться одна.

Учитель вздохнул, вытащил из кармана небольшую фляжку и отвинтил пробку.

— Как знал, что пригодится, — пробормотал он. — Гермиона, вот, хлебни немного, это успокаивающее зелье.

— Это же ведь неправда, да? — Наконец, она сумела прийти в себя настолько, чтобы заговорить.

— Нет, конечно. Боггарт показал твой настоящий страх. — Мистер Кливен вздохнул. — Прости меня, девочка. Всё моя самоуверенность. Какие страхи у ребёнка… мда… пауки… змеи… У меня в твоём возрасте боггарт был вороной.

— Вороной? — против воли заинтересовалась Гермиона, с любопытством повернувшись к учителю.

— Ага. Это была трагическая история… — Мистер Кливен помолчал, нагоняя интереса. — Мне тогда было шесть лет и один из слуг вырезал из дерева шашку. Красивая, почти как настоящая, покрашенная под настоящую сталь. Я вообразил себя былинным героем, одной левой крушащего врагов. Под ударами моей заколдованной шашки гибли несметные полчища, рушились крепости. И вот когда я разогнал очередных врагов появился он, мой настоящий враг.

— Ворона? — захихикала Гермиона.

— Ну да, — вздохнул мистер Кливен. — Эта наглая птица беспардонно устроилась неподалёку от меня и что-то там клевала на газоне. Такого герой стерпеть не мог. Взяв шашку наперевес, он смело бросился в атаку… Вороны и вороны вообще-то умные птицы и эта оказалась не исключение. Она сообразила, что ребёнок не сможет причинить ей серьёзного вреда и, словно издеваясь, всего лишь перелетала с места на место, стоило мне к ней подойти. Ух, как это сердило меня. Вот он враг, но не достать. Устал я быстро и никакого удовольствия. Врага мне прогнать так и не удалось, мама уже зовёт на обед. Пришлось уходить ни с чем. Тут коварный враг и нанёс свой удар. Стоило мне отвернуться от него и отправиться к дому, ворона взлетела, разогналась и… что б ты знала, клюв у ворон очень твёрдый и даже слой мяса на… на том, на чём обычно сидят, не является хорошей защитой от него…

К концу рассказа девочка уже лежала на полу и стонала от смеха.

— Прямо туда?

— Туда, — печально вздохнул мистер Кливен. — Крику было, сама понимаешь. Даже колдомедика вызывали. Вылечили меня быстро, но травма детства осталась надолго. Когда в академии нас учили бороться со страхом, у нас учёба, в отличие от вас, начинается с семи лет, боггарт превратился в ту самую ворону… Я тогда с криком убежал из зала. Такая вот печальная история.

Гермиона с трудом взяла себя в руки, но изредка всё ещё похихикивала, глядя на учителя. Понимала, нехорошо смеяться над взрослым, но ничего не могла с собой поделать. Может потому и ухватилась за сказанное, чтобы перевести разговор:

— С семи лет? Вы же говорили, что до одиннадцати нельзя использовать палочку.

— Не совсем так. Я говорил, что палочку нельзя использовать пока магическое ядро не разовьётся в стабильное. К одиннадцати годам это происходит у всех точно, но на самом деле стабилизируется оно раньше, у некоторых и в десять лет уже оно нормальное, правда, таких мало.

— А почему тогда…

— Почему у вас приглашают только с одиннадцати лет в школу? Потому что готов маг использовать палочку или нет можно выявить только путём сложного и дорого ритуала. Даже в чистокровных семьях обычно не особо заморачиваются по этому поводу, а уж разбираться с маглорожденными никто не будет. Гораздо проще принимать их только когда им будут полные одиннадцать лет и их ядро гарантированно стабильно.

— Вот оно как…

— Да. И раз у тебя день рождения в сентябре, то на твоё одиннадцатилетие мы купим тебе палочку и у тебя будет почти год до школы для практики.

— Ой… то есть ура… ой, спасибо, — Гермиона растерялась и покраснела.

— Что же касается учёбы... Я тебя тоже учу, но разве ты хоть раз взяла в руки палочку?

— Нет.

— Вот тебе и ответ. А учу я тебя, между прочим, по программе его императорского величества санкт-петербургской Академии Магических Искусств. И это… ты меня извини за сегодняшнее… Почему ведь бороться со страхами начинают учить в раннем детстве? Как раз потому, что с ними бороться проще всего. Я и подумать не мог, что твой страх окажется таким.

Девочка помотала головой.

— Ничего… мне уже лучше… Скажите, а с этим… с этим можно что-то сделать?

— Собственно именно для того, чтобы что-то сделать я и привёл тебя сюда. Как я уже говорил, бороться с детскими страхами проще всего, потому тренировка и должна пройти до того, как маг получит палочку. Первый этап – узнать настоящий страх, второй – разработать метод победы над ним и третий – практика. Прости, Гермиона, я честно не ожидал, что твой страх окажется таким… С одной стороны, с ним проще бороться, чем с выдуманным бабайкой…

Девочка слабо улыбнулась.

— Интересно, как этот бабайка должен выглядеть?

— Всё зависит от фантазии ребёнка, — усмехнулся мистер Кливен. — Так вот, с другой… слишком уж у тебя взрослый страх. Ты боишься быть недооценённой, стать никому не нужной, но пока единственные, чьё мнение для тебя важно – родители. Отсюда и вот это… — маг махнул рукой в сторону комода. — Ты… как бы сказать… Наверное, потому, что слишком много читаешь, ты в психологическом плане более развита, чем сверстники… потому тебе не очень с ними интересно. Это и твоя сила, и твоя слабость. Тебе придётся научиться ладить с другими детьми… Ладно, тут я подумаю, что можно сделать. Что же касается твоего страха…

— Я смогу его победить?

— А ты хочешь? Может отложим пока?

Гермиона отчаянно затрясла головой.

— Нет. Если отложить, я больше никогда не рискну сюда прийти. Я… я не хочу бояться страха.

— Хм… что ж, молодец. Тогда встань снова напротив комода и слушай меня внимательно.

Гермиона несмело заняла прежнее место, поколебалась, но тут же кивнула головой.

— Слушаю.

— Хорошо. Итак, ты боишься, что родители в тебе разочаруются. Закрой глаза. Закрыла? А теперь подумай, чего бы родители хотели от тебя, чтобы гордиться? Не говори, просто подумай. Они хотели бы что бы ты стала умной? Что для этого нужно сделать? Хотели бы, чтобы ты добилась успеха? Что хочешь ты? Чего хочешь добиться? Мысленно, построй в голове план, как всё это получить. Представь, что всё получается, ты прибегаешь к родителям, рассказываешь о своих успехах, они тебя хвалят, радуются.

Стоявшая с закрытыми глазами девочка разулыбалась так радостно, что казалось от её улыбки в комнате стало светлее.

— Представила? Вот это и есть твоя цель. Запомни её. Твой план, как ты этого добьёшься – это путь к ней. Забудь обо всём остальном. Есть твоя цель и путь. Всё остальное только помехи. Сейчас, когда снова появятся твои родители и начнут говорить, что разочарованы, подумай, что нужно сделать, чтобы они гордились. Разозлись на себя. Примерно: «Ах, вы разочарованы, ну смотрите! Я иду! Я сделаю так, что вы будете восхищены!». Сделай свой страх своей силой. Пусть он не парализует, а заставляет сцепить зубы и двигаться дальше.