Следом за бронепоездом на второй путь начал втягиваться эшелон, состоящий из пары классных вагонов, теплушек и платформ с закутанными брезентом машинами. Батальон регулярной Красной гвардии прибыл в Баку.

Степан Шаумян пришел встречать петроградцев в сопровождении своих товарищей по Бакинскому комитету РСДРП(б): Прокофия Джапаридзе, Ираклия Метаксы, Нариман-бека Нариманова, Ивана Фиолетова, Якова Зевина и Азиз-бека оглы Азизбекова, а также небольшого отряда бакинских красногвардейцев.

«Да, это сила! – подумал про себя Шаумян. – Теперь понятно, почему войска кайзера были разбиты под Ригой. Это настоящие солдаты, а не наши рабочие нефтепромыслов и портовые грузчики, которым дали в руки винтовки».

Вздохнув, Шаумян понял, что ему придется передать власть в руки уполномоченных из Центра. Если сказать честно, бакинская чехарда и безвластие ему уже порядком надоели. Тем более что все шло от плохого к худшему. Он вынужден был лавировать между различными политическими группировками, которые не имели достаточных сил, чтобы взять и удержать власть, но которым этих сил вполне хватало, чтобы не дать своим оппонентам заняться созидательной работой.

Из классного вагона вышли двое. Один из них был небольшого роста, в черном пальто с каракулевым воротником и шапке пирожком. Другой, высокого роста, широкоплечий, в таком же, как у стрелков, пятнистом бушлате, туго перетянутом ремнями офицерской портупеи.

В наступившей напряженной тишине гости из Петрограда направились к группе местных товарищей.

– Здравствуйте, товарищи, – сказал человек в штатском. Шаумян узнал в нем журналиста из владикавказской газеты «Терек», который, как он слышал от товарищей, привлекался в свое время царским правительством по делу подпольной типографии в Томске, был арестован, но выпущен из-за отсутствия улик. Он публиковал в «Тереке» интересные материалы под псевдонимом «Киров». Оказывается, что он не только в прошлом неплохой журналист, но теперь еще и представитель петроградской власти.

Тем временем Киров достал из внутреннего кармана пальто сложенную вчетверо бумагу и протянул ее Шаумяну.

Это был мандат, подписанный предсовнаркома Сталиным, в котором говорилось, что товарищ Костриков Сергей Миронович является специальным представителем Совнаркома на Кавказе.

– Я послан к вам, – сказал Киров, – для того, чтобы помочь вам разобраться в политической обстановке, которая сложилась на Северном Кавказе и Закавказье, и оказать содействие в установлении подлинной советской власти и организации корпуса Красной гвардии. Ну, и для организации бесперебойного снабжения Советской России нефтью. А это товарищ Рагуленко – командир сводного батальона Красной гвардии. С ним – пятьсот штыков личного состава, один бронепоезд и десять пушечных бронированных боевых машин на гусеничном ходу.

– Товарищ Костриков… – начал было Шаумян, но представитель Совнаркома прервал его жестом руки.

– Можете называть меня по партийному псевдониму – Киров, – сказал он, – многие товарищи его знают лучше, чем мою фамилию.

– Так вот, товарищ Киров, – поправился Шаумян, – я хочу поблагодарить товарища Сталина за реальную помощь. Обстановка у нас в Баку действительно сложилась трудная, и без поддержки Петрограда мы вряд ли сможем удержать в городе советскую власть.

Киров понимающе кивнул головой. О бакинских делах он знал лишь по тем материалам, с которыми его познакомили в Петрограде. Но нечто похожее происходило и во Владикавказе. Лишь стоило центральной власти пошатнуться, как из всех щелей повылезали местные наполеоны, которым хотелось обустроить отдельно взятое ханство, эмирство, государство в отдельно взятом хуторе, станице, ауле. Самое поганое заключалось в том, что за этими наполеонами была какая-никакая вооруженная сила. И одной лишь грубой силой порядок тут не навести. Можно, конечно, снести артогнем мятежный аул или станицу, но это могло лишь еще больше раскочегарить пламя мятежа.

– Вот что, товарищ Шаумян, – сказал Киров, – негоже решать серьезные дела прямо тут, на перроне. Давайте проедем к вам в Бакинский комитет РСДРП, где и продолжим нашу беседу.

31 января 1918 года. Баку, Бакинский комитет РСДРП. Председатель Бакинского Совета рабочих и солдатских депутатов Степан Георгиевич Шаумян

– Товарищ Шаумян, – произнес Киров после того, как все расселись за длинным столом для заседаний, – я хочу передать вам слова товарища Сталина, которыми он напутствовал меня перед отъездом в Баку. Он сказал буквально следующее: «Товарищ Киров, помните, что у советской России лишь один источник нефти, и он находится в Баку. От того, в чьих руках он находится, во многом будет зависеть судьба нашей власти».

– И он, безусловно, прав, – продолжил Киров. – За нефть мы должны драться не на жизнь, а на смерть. Можно понять сложность сложившейся в Баку обстановки, но это не дает нам права оправдывать свою бездеятельность и нерешительность. Я знаю, что Кавказский фронт практически весь разложился, и большинство солдат дезертировало. А те, кто еще не успел это сделать, не желают воевать и бросят свои позиции, лишь только турецкие войска начнут наступление. А они будут наступать. Да, правительство Турции ведет с нами переговоры о прекращении боевых действий. Но местные турецкие военачальники могут начать наступать на свой страх и риск.

Не стоит забывать и о британцах, с которыми у нас состояние необъявленной войны. Они сейчас находятся в Персии, откуда не так далеко до Баку. Я уже не говорю о местной контрреволюции и сепаратистах, провозгласивших Закавказский комиссариат, который спешно был создан в Тифлисе и в котором собрались все враги советской власти – от грузинских меньшевиков и армянских дашнаков до азербайджанских мусаватистов. Они в своей декларации провозгласили, что будут ждать решения Учредительного собрания, которому и передадут власть. Но на самом деле они под патронатом консулов стран Антанты в Тифлисе готовятся провозгласить независимые от советской России буржуазные республики.

Товарищ Киров сделал паузу и вздохнул.

– Между прочим, дашнаки и мусаватисты преспокойно заседают у вас в Бакинском Совете рабочих и солдатских депутатов. Я понимаю, что они избраны теми, кому они сумели заморочить головы. Но долго так продолжаться не может. Надо в самое ближайшее время под каким-либо формальным предлогом распустить этот Совет и провести новые выборы. А перед этим начать массированную агитацию рабочих и крестьянских масс, в ходе которой рассказать всем трудящимся о подлинном лице этих националистов, прикрывающихся социалистическими лозунгами.

– Да мы все прекрасно понимаем, товарищ Киров! – воскликнул я. – Только и вы нас поймите – мы здесь оторваны от России, и ваш приезд – это первая реальная помощь Центра Бакинскому Совету.

– Именно потому товарищ Сталин и прислал нас сюда, – сказал Киров. – Давайте все вместе подумаем – что можно сделать в самое ближайшее время для того, чтобы установить в Баку подлинную власть Советов.

Товарищ Киров перевел дух и оглядел сидящих за столом членов Бакинского комитета РСДРП(б).

– И еще, товарищ Шаумян, – произнес он, – будьте осторожны в национальном вопросе. Совершенно недопустимо привлекать отряды дашнаков для борьбы с мусаватистами, и наоборот. Лучше всего, если они будут бороться против внешней агрессии. Армянские отряды можно направить в отвоеванную у турок так называемую Турецкую Армению. Армяне должны понять грозящую им опасность – войска Кавказского фронта, как я уже говорил, практически небоеспособны, и если турки начнут поход на Баку, противостоять им будет просто некому. В районе Александрополя находится отряд Андраника Озаняна, но ему в одиночку натиск турок не выдержать.

– А что будут делать азербайджанские воинские части? – поинтересовался Нариманов.

– Если надо, – сказал Киров, – то и они тоже пойдут в бой, причем под командой человека, которому они полностью доверяют.

Товарищ Киров сделал паузу, оглядел присутствующих и веско сказал: