За дверью под номером тридцать восемь ее встретил интригующий полумрак и мощная фигура генерала Вейзера. Ингихильд уже начала по-военному четко вскидывать ладонь к виску, но тот отрицательно покачал головой.
- Не стоит. У нас же с вами приватная встреча. Как у двух думающих патриотов. Чарльз, благодарю вас, можете быть свободны.
На "думающих патриотах" Ингихильд едва не фыркнула, но вовремя прикусила язык. В ход явно пошла тяжелая артиллерия, прямо с порога. И да, одновременно думать и быть патриотом, на ее взгляд, являлось задачей не из легких. Патриоту, как и вообще любому герою, не обязательно уметь продуктивно думать или красиво говорить. В ее понимании патриоты должны были чем-то напоминать племенных быков - мычат или молчат, но если уж рогом двинут - стены валятся. Правда после показательного "очень дурно" в школьном сочинении она этой мыслью больше с окружающими не делилась.
Ингрейна молча кивнула и дождалась, пока Чарльз исчезнет в коридоре. Вейзер сопроводил ее вглубь помещения, за другую дверь. Там было совсем уж темно и неприятно. У нордэны мигом возникло сильнейшее ощущение, что кто-то внимательно смотрит на нее.
- Проходите, не оборачивайтесь. Весьма сожалею, что вынужден принять такие меры безопасности, - сообщил из тени негромкий мужской голос. - Надеюсь, вы не оскорбитесь за это маленькое неудобство. Ваше кресло у окна.
Вейзер и без того едва ли не под ручку тащил ее к этому креслу.
- Все в порядке, я не оскорблена. - Ингрейна вообще могла пересчитать по пальцам людей, способных ее оскорбить. Трусов, шпиков и прочей человеческой сволочи среди них не водилось.
Она села и посмотрела в окно. Темное стекло не отражало ничего, что происходило бы у нее за спиной. Только смутный овал ее собственного лица и тусклые светильники в дальнем углу. Теней от них выходило больше, чем пользы. В голову Ингихильд почему-то лезла мысль о склепе.
- Мы весьма рады, что вы нас так правильно поняли и пришли, - тем временем со значением произнес Вейзер. - Когда в стане развал и разруха, приятно видеть человека, который умеет четко и своевременно выполнять приказы. В такое время...
"Только сильная армия спасет Каллад", - без большого труда вообразила логическое продолжение Ингрейна, и попала в точку. Ее неотступно преследовала мысль, что она - герой второсортного романа про шпионов, с грацией паровоза внедряющийся в стан врага, вот только плечистый напарник с большим палашом, готовый ее спасть, под дверьми не крутился.
- Только армия по-настоящему защищает интересы калладского народа. Остальные - набивают карманы...
"Сколько стоят твои содержанки, старик?"
- Армия - кристаллическая решетка государства, - как можно более серьезно отозвалась Ингихильд. - Квинтэссенция его духа и чести.
Оставалось понадеяться, что на этом обмен выпестренными банальностями закончится.
Второй мужчина за ее спиной тихонько хмыкнул, кажется, удовлетворенно.
Ингихильд поняла, что образ больной фанатички и законченной милитаристки, кажется, сыграл ей на руку. Ее, по-видимому, считали безнадежной дурой. В таких случаях она предпочитала никого не разочаровывать.
- Остается лишь порадоваться, что у кого-то в столице остались столь правильные понятия о жизни, - тихим голосом прокомментировал незнакомец.
"Да вы просто нашли жемчужину в куче перегноя. Свинья - она и не такое найдет..."
Ингихильд глядела в темное оконное стекло, изо всех сил пытаясь представить кого-нибудь по ту сторону. Она отчаянно нуждалась в союзниках. И хотела бы сразу пойти в жандармерию. Вообще не следовало сюда приходить. Ее втягивали в заговор и, разумеется, собирались убрать еще на первом этапе. И, что самое печальное, она была совершенно одна. Ни напарника с палашом, ни доброй феи из сказки. Ни один человек между небом и землей ей бы не поверил и не выручил, заикнись она о том, что увенчанный лаврами генерал, принятый при дворе, ведет какую-то странную игру. Ее бы в лучшем случае сочли свихнувшейся наркоманкой, в худшем - провокатором. Уж на Архипелаге ей бы дали характеристику...И все. Здравствуй, Волчье поле, Вьюга, встречай своих детей.
- ... кругом враги. Шпионы и предатели, продавшиеся имперской разведке и рэдским сепаратистам... В самом сердце столицы... Баламутят народ... Опасность...
"Боги, пошлите мне хотя бы одного человека, который будет на моей стороне", - почти отстраненно подумала Ингрейна, в пол-уха слушая щедро приправленную реальными фактами сказку. В этой сказке роль доброй Золушки, внезапно разнюхавшей мировой заговор, играла Кейси Ингегрд, вот только феи за ней в самый ответственный момент не пришли, а карету с мышами угнали. По версии Вейзера, злая мачеха в лице Мондум сжила девочку со свету за то, что она догадалась про заговор в полку и готова была идти сдаваться прямо на суде. Зачем она перед дачей неких сногсшибательных показаний накачалась маговской отравой - не уточнялось. Видимо, таинственные визави Ингихильд полагали, что она читала только официальный отчет, в который ни слова о галлюциногенах не попало. Это здорово подорвало ее и без того не особенно внушительный бюджет, зато спасло репутацию Кейси - что, в конечном итоге, было крайне глупо, потому что мертвых вряд ли волнует то, как на них станут смотреть живые - а заодно голову мага, у которого Кейси эти склянки то ли стащила, то ли позаимствовала. Сказочка заканчивалась тем, что мертвые взывали к мести и следовало немедленно начинать наводить справедливость в отдельно взятом полку, городе и стране.
- Но вы же вполне готовы? Ваш послужной список...
Послужной список Ингихильд явно говорил о том, что она готова на все, что угодно, и даже кое на что сверх этого. Ей повезло, что во времена рэдских событий она еще была несовершеннолетней, а то, наверное, и зачистки ей бы тоже приписали. Правда заключалась в том, что никакими сногсшибательными талантами, кроме, может быть, приличного владения шашкой да умения писать акварели, оставшемся в ранней юности, Ингихильд не обладала и сама это прекрасно знала. Большую часть своей жизни она занималась тем, что исполняла приказы, более или менее удачные. В отличие от Дэмонры, она никогда не трясла револьвером перед носом старших по званию и вообще не ощущала уверенности, что знает, как "правильно", поэтому исполняла приказы ровно так, как приказывали, без творчества и выдумки. Если Ингихильд чем и гордилась, так традиционно низкими потерями среди ее подчиненных, но в остальном она не выделялась среди сотен таких же ровно ничем. Разве что жила в Каллад одна-одинешенка. "Я сделаю все, что потребуется, я только не хочу быть здесь совсем одна. Они не люди".
Ингрейне оставалось только удивиться, почему в темноте за ее спиной не поблескивают зеленоватые змеиные глаза. Из черного стекла выступало ее лицо - смутно белеющий овал с красным надрезом рта - а собеседники нордэны пряталась в тенях. Теперь уже оба.
- ... верные люди, способные удержать... предотвратить кровопролитие...
Ингихильд сжала губы, чтобы не рассмеяться, и опустила глаза в пол. Просто слушать выходило легче, чем слушать и смотреть.
"Ах, какие роскошные у Вейзера погоны. И честное лицо. И эти неподкупно-строгие речи. И карманы, полные чьего-то золота... Поганый ублюдок."
- Вы слушаете меня, госпожа Ингихильд?
- Разумеется, господин генерал. Меня смутила важность возлагаемой на меня миссии, - Ингихильд изо всех сил изображала тупого солдафона с претензией на офицерский шик. Благо, в калладской армии это была вполне распространенная порода.
- Важность или содержание? - вкрадчиво спросили из дальнего кресла.
- Важность, - отрезала Ингихильд. - Ее содержание понятно каждому калладскому патриоту!
- Я рад, что мы нашли в вас единомышленника, - заверил генерал Вейзер. - Белая кость - основа основ...
Вообще роль "белой кости" в калладской армии, на взгляд Ингрейны, являлась вопросом, по меньшей мере, дискуссионным. Древние дворянские роды, разумеется, поставляли армии лучших офицеров и те, при надобности, щедро поливали родную и соседские земли своей голубой кровью, которая на проверку оказывалась такой же красной, как и у крестьянских сыновей. Обвинять дворянское сословие в трусости было, как минимум, безосновательно. С другой стороны, истеричные мальчики и девочки в погонах, жеманные как кокотки и стреляющие по пустякам в себя и друг друга, тоже не от сохи происходили.
