Разумеется, вторжение в святая святых столичной богемы было мужественно остановлено солидным господином в черном фраке и кипенно белых перчатках. Господин перекрыл Зондэр дорогу к довольно узкой лестнице, ведущей на второй этаж, и необычайно корректно полюбопытствовал:
- Госпожа, я могу вам чем-нибудь помочь? Вы, вероятно, ищите дамскую комнату. Позвольте вас проводить.
Зондэр, конечно, польстило, что за проститутку ее не приняли даже при попытке проникновения в сомнительные комнаты ресторана, репутация которого места для сомнений как раз не оставляла. Но этот отрадный факт никак не способствовал доведению замысла нордэны до конца.
Репутации и пяти поколениям предков, не осквернявших себя нарушением этикета, предстояло отправиться на свалку истории, к развенчанным философам-идеалистам и куртуазной любви.
- Нет, я как раз ищу Витольда Маэрлинга, - четко произнесла Зондэр. Ей хотелось быть уверенной, что повторять не придется. - Я его начальник, - добавила она, показывая метрику. Зондэр так до конца и не поняла, что подействовало на охранника сильнее: наглость тона, запись "майор" в графе "род занятий" или ее типично нордэнское имя, но тот, нахмурившись, освободил ей дорогу:
- Его сиятельство виконт Маэрлинг находится в четвертом зале. Я... я убедительно прошу вас постучать, прежде чем войти и... и не предавать данный случай огласке.
Зондэр поморщилась. Всю свою тридцатитрехлетнюю - и весьма приличную по современным меркам - жизнь она только и мечтала о том, как бы засветиться в светских хрониках, будучи застуканной в отдельных комнатах ресторации за компанию с Маэрлингом и парой специалисток широкого профиля.
"Чья-то карьера начинается с борделя, а чья-то на нем кончается".
Майор Мондум сцепила зубы и против всех правил тактики пошла в одиночку штурмовать возвышенность, где окопался многократно превосходящий силами противник.
"Как ни греет родной очаг,
Далеко уведут дороги.
Все уходит и все не так.
И беда уже на пороге..."
Зондэр вздрогнула и застыла. Это казалось невероятным, но из-за двери четвертого номера вместо слащавых шансонеток лилась едва ли не самая народная калладская песня, бескрайняя, как его снежные просторы, и заунывная, как дорожная тоска тех, кто пытается эти просторы пересечь.
"Все уходит и все не так", - глуше и тише пропел Витольд. "А беда уже на пороге", - вторил ему женский голос. Зондэр полжизни мороз продирал от этой простой констатации всесилия рока, но у поющей был слишком тонкий и нежный голосок для такой песни. С таким голосом следовало петь про розы и соловьев, но никак не о судьбе десяти с лишним поколений калладских мальчиков и девочек. Мондум прислушалась.
"Шашку верную наточи", - подсказал Витольд самое известное в Каллад лекарство от всех бед.
"Далеко уведут дороги", - снова посулила девушка.
"Плачет мать, а отец молчит", - продолжил старую как мир историю Маэрлинг.
"И беда уже на пороге..."
Зондэр сузила глаза. Она не считала себя сентиментальной, но этот напев всегда вышибал у нее слезу.
Так скорее седлай коня -
Далеко уведут дороги.
Больше медлить нельзя ни дня:
И беда уже на пороге...
Третий день словно ночь снега -
Далеко завела дорога.
Жизнь не так уж и дорога -
Прогоняем беду с порога!
Мондум ощутила малопонятный страх. Она тысячу раз слышала эту песню и прекрасно знала, чем та заканчивается, но все равно ей сделалось не по себе. Наверное, народная песня, простая и тоскливая, плохо сочеталась с роскошными панелями красного дерева на стенах и ковровой дорожкой под ногами.
Все ушло, все уже не так:
Далеко завела дорога.
Пуля в поле, безмолвный мрак...
Зондэр резко толкнула дверь и вошла.
- Отогнали беду с порога? - холодно осведомилась она в повисшей тишине.
Картина, открывшаяся ей, не то чтобы подходила под описание "безобразная сцена". Во всяком случае, все оказалось куда менее ужасно, чем рисовало воображение Зондэр. Во-первых, действующих лиц было всего четверо - Маэрлинг, какой-то молодой человек с пшеничными усами, волшебным образом делающими его еще моложе, и две девицы, блондинка и брюнетка. В куртизанках Зондэр понимала мало, но выглядели обе незнакомки вполне пристойно. Никаких задранных юбок, приспущенных чулок, вульгарных красных ртов и тому подобных признаков профессии. Даже расселись все участники сцены вполне приличным образом - девицы, в частности, расположились на стульях, а не на коленях у кавалеров. Кавалеры, правда, дружно вскочили, как только открылась дверь. Юноша с усами смотрел на Зондэр с истинно детским недоумением. Маэрлинг несколько раз моргнул, словно увидел привидение, а потом без улыбки ответил:
- Если бы на моем пороге стояла именно такая беда, я бы ни за что не стал ее прогонять. Тем более, шашкой.
- Оставьте любезности барышням, - "не поняла" Зондэр и кивнула на девиц. Одна из них выпустила из рук гитару, на грифе которой красовался большой голубой бант, положила ее на стол и недоуменно покосилась на товарку. Та скривила губы.
- Вы, Витольд, не предупреждали, что к нам еще кто-то присоединится...
- Потому что к вам никто более не присоединится, - Витольд, если и был растерян, взял себя в руки довольно быстро. Он тоже отложил гитару - на сей раз безо всяких бантиков и цветочков - и кивнул приятелю:
- Артур, извини меня. Дамы, всего наилучшего.
Мондум отступила с порога в коридор. Витольд стремительно вышел и закрыл за собою дверь. Злой взгляд из-под черных кудряшек одной из девиц Зондэр перехватить еще успела.
- Весьма сожалею, что испортила вам вечер.
- Благодарю, что вы его украсили, - совершенно спокойно возразил Витольд. Зондэр, наконец, догадалась, что Маэрлинг-младший пьян. Ровно настолько, чтобы слишком тщательно следить за своими манерами, словами и жестами. - Я не думаю, что вам нравится находиться в ... в подобном месте и обществе. Если не возражаете, мы выйдем через черный ход. И там поговорим.
- Откуда вы знаете, что я пришла говорить?
- Бесспорно, грань между оптимизмом и глупостью бывает очень тонка. Но я не настолько оптимист, чтобы полагать, будто вы сюда пришли за чем-то еще.
- Вообще, вы неплохо пели, - честно сказала Зондэр, чтобы сгладить неприятное впечатление. Серьезный Маэрлинг казался ей чем-то очень странным, почти таким же странным, как военная песня в стенах богемного ресторана.
- И вас не оскорбило наше опереточное понимание искусства?
Зондэр покосилась на Маэрлинга.
- Витольд, вы меня пугаете. И когда балансируете с розами на крыше - в меньшей степени.
Маэрлинг усмехнулся, но ничего не добавил. Он уверенно шел по коридору, несколько раз поворачивал, они спустились и затем поднялись на этаж и, в конце концов, вышли на улицу из какой-то подсобки. Зондэр совсем потеряла ориентацию в пространстве, но, как ей казалось, они очутились где-то на задворках прилегающей улицы. В еще светлом небе загорались первые звезды. Вокруг не было ни души, только где-то вдалеке за домами грохотала конка и звучали голоса.
- Так что я могу для вас сделать? - спросил Витольд, не глядя на Зондэр. Она видела его опущенное лицо, полускрытое растрепанными кудрями, и поджатые губы.
- На самом деле, не для меня. Помощь нужна Ингрейне Дэмонре.
- Жаль. То есть я, разумеется, почту за честь оказать ей услугу. Что конкретно от меня требуется?
- Проехаться в экипаже по городу, причем так, чтобы у всех сложилось впечатление, будто компанию вам составляют развеселые барышни...
- А кто на самом деле будет составлять мне компанию, мне можно узнать?
- Найджел Наклз и Дэмонра. Но парочку барышень еще можно будет впихнуть в экипаж, если такие смелые ... смелые девушки найдутся.