Снейп озадаченно посмотрел на него, словно не понимал, о чем тот говорит, а затем, догадавшись, затряс головой так сильно, что сальные пряди волос захлестали его по лицу:

— Нет! Твой рисунок мне тоже нужен, Гарри. Ты очень хорошо меня нарисовал. Твой рисунок находится у меня на столе в кабинете.

— А-а! — От слов Снейпа потеплело внутри, но Гарри по-прежнему не понимал. — Зачем тогда?..

— Показываю тебе этот рисунок?

Гарри кивнул, и Снейп расплылся в улыбке второй раз на его памяти.

— Этот рисунок сделала твоя мама.

Гарри легонько выдохнул со звуком, похожим на «Ох!».

— Лили тоже любила рисовать, Гарри. Кажется, этот она нарисовала, когда нам было десять, и я до сих пор храню его.

Гарри смотрел на рисунок и запоминал линии, тени, разрез глаз профессора, наклон его головы… все о рисунке, что только можно было. Его нарисовала мама. Она прикасалась к этой бумаге и карандашом дала жизнь лицу своего друга. Ей нравилось тоже, что и Гарри, и у них был один и тот же талант. Это поражало, иначе и не сказать.

— Мне казалось, тебе понравится.

— Это так, сэр. Спасибо.

— Пожалуйста.

Они еще некоторое время говорили о рисунках мамы Гарри и об инструментах, которые она использовала, повзрослев. Скоро должен был наступить отбой, и Гарри было пора возвращаться в общежитие. Но ему отчего-то не хотелось уходить — пришлось заставить себя подняться и пойти в сторону двери. Осознав, что он едва волочится, Гарри посмеялся над собой. Глупый Гарри, думаешь, ты его настоящая семья и можешь остаться здесь, будто его сын? И он поспешил к выходу.

Когда Снейп позвал его, Гарри немедленно обернулся к нему:

— Да, сэр?

— Ты не хотел бы?.. — Снейп поколебался, что было совсем на него не похоже, а затем продолжил: — Ты не хотел бы, чтобы я как-нибудь научил тебя шахматам?

Гарри всякого ожидал услышать от Снейпа, только не этого. Но это было очень милое предложение. Он улыбнулся:

— Ага, было бы здорово, сэр.

— Может быть, завтра после занятия?

— Хорошо. Спасибо.

— Спокойной ночи, Гарри.

— Спокойной ночи, профессор.

В коридоре его дожидался Кровавый Барон, чтобы проводить в общежитие. Он был так спокоен, будто прибыл только что. Они добирались молча, а оказавшись в общежитии, Гарри умылся, нырнул в кровать, закрытую со всех сторон пологом, и занялся упражнениями, которые должны были избавить его от снов о Волдеморте.

По крайне мере на этот раз они сработали.

*

Следующий день Гарри делал уроки до тех пор, пока ему не надоела тоскливая тишина общежития. Было около трех дня. Он вытащил из чемодана мантию-невидимку, набросил на себя с головой и отправился исследовать коридоры Хогвартса в полной невидимости.

Это было здорово.

Прежде всего он обнаружил, что его не может почувствовать даже Кровавый Барон. Ему не помогла и эта его фантасма-что-то-там, когда Гарри крался мимо. Впервые за долгое время он был по-настоящему один в стенах замка. Портреты на втором этаже также не заметили его, чему Гарри очень обрадовался. Недавно он обнаружил, что они обсуждают его. Это началось с тех пор, как он все чаще стал находиться в компании Кровавого Барона, невидимого для всех, кроме него и Снейпа. Все портреты думали, что Гарри немного тронулся, но теперь он проскальзывал мимо них, и они молчали.

Он бродил по Хогвартсу до самого вечера и открыл для себя несколько лестничных пролетов и коридоров, в которых не бывал до сих пор. Кабинеты, к которым они вели, тоже встречались ему впервые. Гарри замечательно провел время, и ему очень не хотелось прерывать свое «приключение» и идти на ужин. После этого он пришел на очередной урок со Снейпом. В этот раз занятие было легче: они лишь разучивали упражнения для барьеров во сне, и профессор не влезал в его сознание.

Снейп вообще на протяжении следующей недели проникал в его разум лишь пару раз и всегда только лишь показать, как воздвигнуть некоторые нестандартные барьеры. Профессор сказал, так легче объяснить. После занятий они час или два играли в шахматы или рассматривали фотографии Лили. А однажды Гарри попросил разрешения принести с собой альбом и карандаши, чтобы нарисовать кое-что. Снейп взглянул на него насмешливо, но разрешил, и обрадованный Гарри снова нарисовал кабинет Снейпа — на этот раз прорисовывая бутыли и банки с извивающимися странными ингредиентами для зелий и со склонившейся над котлом мамой. Он подарил этот рисунок Снейпу под самый конец Рождественских каникул. Профессор был так тронут, хоть и пытался это скрыть, что Гарри решил поскорее уйти, чтобы оставить его наедине с чувствами и не смущать.

Все каникулы с утра Гарри работал над уроками, читал обе подаренные ему книги, а днем исследовал замок. Он держался подальше от Пушка, несмотря на страшное любопытство увидеть, так ли он страшен, как его описывают, зато изучил библиотеку чуть больше, чем мог бы сделать это без мантии-невидимки. Он мог бы даже пробраться в Запретную секцию и остаться незаметным… до тех пор, пока не закричит какая-нибудь открытая им книга.

А на следующий день после Нового года он обнаружил кое-что по-настоящему интересное. На четвертом этаже недалеко от библиотеки он увидел, как Рон Уизли крадется из какой-то комнаты. Прежде чем выйти в коридор, Уизли оглянулся, а затем так тихо и медленно закрыл дверь за собой, что создалось впечатление, будто он не хочет, чтобы его здесь заметили.

Странно, подумал Гарри. Рон никогда не таился. Он уставился на дверь кабинета с любопытством. Есть два способа узнать, что за ней, и один из них позволит наладить отношения между ним и мальчиком, который мог стать ему другом. Выбрав решение, Гарри дождался, когда Рон пройдет мимо и доберется до главной лестницы, и снял мантию-невидимку.

— Эй, Уизли, нашел там что-то интересное? — позвал он.

Рон подпрыгнул и резко обернулся:

— Какое твое дело?

— Никакое, — ответил Гарри и указал через плечо большим пальцем на дверь той комнаты, из которой вышел Рон. — Я просто изучал замок, и мне интересно, что там.

— Ничего.

— Да ну? Ты там вроде долго был.

Гарри не знал на самом деле, как много времени Рон провел за той дверью, но об этом можно было догадаться: после Рождества тот почти не попадался ему на глаза.

Лицо Рона стало почти таким же пунцовым, как и волосы.

— Не твое дело, чем я занимаюсь, слизеринский хмырь!

Гарри поднял было руки и хотел сказать что-то насчет чьих-либо мычащих коров, но удержался.

— Извини. Я просто спросил. Думал, тебе захочется приключений.

Рон сузил глаза, как если бы Гарри сделал что-то неприличное, и выдвинулся вперед.

— Дай угадаю. Ты нашел что-то интересное?

Гарри нетерпеливо кивнул:

— На втором этаже есть плачущее приведение по имени Миртл. А еще я нашел дверь на кухню.

Вообще-то про кухню ему Драко рассказал, но Гарри, видя с каким видом Рон уплетал еду, решил, что его может заинтересовать что-то, с ней связанное. Как и ожидалось, Уизли воодушевился и спросил с ухмылкой:

— Да ну? А где?

— У мраморной лестницы в Главном холле поверни направо, будто идешь к гостиной Паффцев. Там дойдешь до большой картины с вазой фруктов. Пощекочи грушу — откроется дверь. Хогвартские домовые эльфы очень классные — они тебе дадут что угодно.

На этой неделе Гарри навещал их аж несколько раз — блуждание по замку вызывало страшный голод, — и они каждый раз нагружали его разной едой.

— Круто!

Гарри ухмыльнулся:

— Ага. — Потом он махнул рукой в сторону класса, из которого вышел Рон, и нерешительно спросил: — Ну так что там?

— Ты не поверишь! — ответил Уизли. — Я и сам толком не верю.

— Ага? Покажи мне.

— Ладно, идем. Это потрясающе, правда, — простодушно поведал он, ведя Гарри к двери. — Вообще-то я и хотел рассказать кому-нибудь, но Фред и Джордж не думают о будущем, так что им неинтересно, что я нашел.

— А что нашел? — снова спросил заинтригованный Гарри. То, что нашел Рон, показывает будущее? А сможет ли он увидеть в нем, как побеждает Волдеморта?