Во время этих встреч они иногда говорили о школьных уроках, а иногда о других вещах… Например, о том, как они начнут изучать окклюменцию — во время зимних каникул, сказал Снейп, полагая, что Гарри останется в Хогвартсе. Или о том, как Гарри ел и спал — лучше, сказал ему Гарри и, в общем-то, не врал. Или о том, какие у него отношения со старшекурсниками теперь, когда Гаиуса нет в школе, — мало кто с ним заговаривал вообще, отвечал он, за исключением членов команды по Квиддичу, и его это вполне устраивало.
Они редко говорили о том, что случилось с Гаиусом, — лишь когда события тех дней снились в кошмарах, и Гарри не мог избежать вопросов о них. И еще меньше они говорили о жизни у Дурслей. Гарри видел — да и Снейп говорил об этом прямо и не раз, — что Снейп хочет говорить с ним о них. Снейп утверждал, что это поможет убедить Дамблдора в том, что Гарри не следует отправлять жить к ним снова. Но десять лет жизни под строгими правилами дяди Вернона научили его нескольким урокам (порой полученным жестоким образом), и первый из них был: Никому не Рассказывать.
Гарри понимал предельно ясно: если он расскажет, то создаст себе большую-большую проблему и, скорее всего, проведет в чулане всю оставшуюся жизнь, неважно, следят за Дурслями или нет. Он никогда не рискнет нарушить Первое Правило, даже несмотря на уверения Снейпа в том, что ничего плохого не случится, если он расскажет.
Гарри считал, что и так обречен, уже столько всего рассказав ему о них. Поэтому, когда на доске объявлений в слизеринской гостиной повесили листок для тех, кто остается в Хогвартсе на каникулы, Гарри не раздумывая подписал его. Он был первым и, пожалуй, единственным слизеринцем, по крайней мере среди первокурсников.
И конечно, не прошло и пятнадцати минут, как Блейз Забини принялся издеваться.
— О-о-о, это так печально. Никому не кажется это печальным? Даже вонючие магглы не хотят видеть бедного малютку Поттера у себя дома, — пропел он с другой части гостиной, а затем добавил с усмешкой: — Не то чтобы я удивлялся…
— Заткнись, Забини, — устало произнес Тедди со своего места за столом в углу, где их группа проверяла домашнее задание по трансфигурации на завтра. — Никого не волнует, что там тебя удивляет. А если бы и волновало, то только то, как тебя мать родила.
Глаза Забини опасно сузились.
— Любитель грязнокровок и лизать яйца, — прорычал он. — Подожди, пока…
— …пока твои яйца не отвалятся? — тем же скучающим голосом прервал его Тедди. — Дай нам спокойно поработать, будь добр.
Гарри почувствовал, как стыд прилил к лицу, даже Драко со своими друзьями-бугаями давились смешками, а Миллисента подняла руку ко лбу, изображая обморок:
— Изумительно, Теодор, какие выражения!
— И это говорит королева Сквернословия, — парировал Тедди, и Милли показала ему язык.
Тедди фыркнул и с хитрым взглядом предложил показать, куда ей стоит деть этот «отросток», и под общий смех, Блейз Забини покинул гостиную, всеми забытый. На время.
Гарри обрадовался его уходу: ему надоели его пошлые шуточки о его семье и происхождении, как бы они ни были близки к правде. Он был счастлив, что дружил с такими ребятами, как Милли и Тедди, но очень хотел, чтобы им не приходилось так часто вступаться за него.
За последние месяцы Гарри убедился, что в гостиной Слизерина Змеи могли быть бездушными и жестокими. Ему самому приходилось несколько раз защищать Милли от других девочек. Первокурсницы и те, кто постарше, смеялись над ней из-за ее веса и внешности, и говорили, что никто не возьмет ее замуж, кроме того, которого родители уговорят жениться на ней. Теодор тоже попадал под раздачу, как и Драко, — за то, что их отцы сделали неверный выбор после войны, закончившейся в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, когда Гарри выжил от Смертельного заклятия, а Волдеморт исчез. В частности, один из шестикурсников, Оскар Долохов, точил зуб на Люциуса Малфоя, отца Драко, за то, что его отец уже десять лет сидел в Азкабане, тогда как Малфой-старший избежал суда, сказав, что исполнял распоряжения Темного Лорда под Империусом.
С другой стороны, находясь в замке, вне факультетской гостиной, слизеринцы стояли все как один перед клеветой, насмешками, а иногда и угрозами от остальных факультетов; этого было не отнять.
Когда веселье утихло, Тедди локтем ткнул Гарри в бок и, не глядя на него, пробормотал:
— Ты в курсе, что ты можешь погостить у нас на каникулах?
— Да, знаю, — немедленно ответил Гарри, — но я же говорил: мне необходимо изучить кое-что новое вместе с профессором Снейпом.
— Если бы ты сказал мне, что это, мы могли бы найти книги или что-нибудь еще и подготовить тебя.
— Не могу, — начал Гарри, но Тедди, предвосхищая конец предложения, закончил за него:
— Это секрет.
— Ну, да. И я обещал не рассказывать.
Уголок рта Тедди дернулся вверх, а сам он мельком одарил Гарри хитрым взглядом, а потом кивнул:
— Научился, гляжу.
— Чему? — хмуро спросил Гарри.
— Взрослым доверять. В том числе профессору!
— Ага, ну… — Гарри, вновь сконфузившись, пожал плечами.
— Эй, не волнуйся, Гарри, — сказал Тедди с ухмылкой. — Я не скажу Булстроуд. Сам знаешь, ее инфаркт хватит.
— О чем мне не скажешь? — громко спросила Милли с противоположного конца стола.
— Не обращай внимания, — в унисон ответили Гарри и Тедди.
Милли скомкала свои записи по трансфигурации и бросила бумажный комок в мальчиков, театрально вздохнув:
— Мальчишки!
Чуть позже, когда они готовились ко сну, Тедди вынул из чемодана книгу и, убедившись, что в комнате никого нет, протянул ее Гарри. Книга была тяжелой, толщиной с руку Гарри. На красной кожаной обложке золотыми буквами было вытиснено: «Закрыть разум землей: стихии и ты».
— Что это?
— Книга.
Гарри закатил глаза:
— Очень смешно. Для чего это?
— Чтобы читать. — Под взглядом Гарри Тедди поднял руки вверх: — Ладно-ладно. Как-то мы говорили о том, что тебе нужно научиться самозащите, и после этого я немного изучил этот вопрос, чтобы понять, что мы можем сделать, чтобы ты не переживал каждую секунду, что на тебя нападут. А потом случилось то дерьмо с Эйвери, — Тедди посмотрел на Гарри так, словно тот мог закрыться в ту же минуту, и Гарри действительно лишь усилием воли не вздрогнул от звуков этого имени, — и у меня не было возможности до недавнего времени продолжить поиски. — Тедди на короткое мгновение закусил губу, а затем продолжил: — В общем, я нашел эту книгу, и в ней есть… очень интересные идеи того, как ты можешь себя защитить. Просто почитай, ладно? Но больше никому не показывай: здесь знания не для первокурсников, вообще-то. Если захочешь, можем обсудить после каникул.
Гарри смотрел на друга, не зная толком, что сказать. Наконец он вымолвил:
— Хорошо. Спасибо.
Тедди кивнул и направился к своей кровати. А когда в комнату вошел Драко, Гарри уже сложил книгу в чемодан, чтобы изучить позднее.
Он долгое время лежал и думал о книге, о грядущих каникулах, думал о людях, от которых ему нужно уметь защищать себя, чтобы не кончить, как тот единорог. Так что неудивительно, что глубокой ночью рядом с ним снова находился профессор Снейп, и Гарри сообщал ему, что видел кошмар, пусть тот и не запомнился.
========== Глава 40 ==========
Он долгое время лежал и думал о книге, о грядущих каникулах, думал о людях, от которых ему нужно уметь защищать себя, чтобы не кончить, как тот единорог. Так что неудивительно, что глубокой ночью рядом с ним снова находился профессор Снейп, и Гарри сообщал ему, что видел кошмар, пусть тот и не запомнился.
Северус еще некоторое время сидел с Поттером, пока тот не уснул, когда сумел успокоить его после приснившегося кошмара. Он знал, что мальчик плохо высыпается из-за этих снов, а также из-за страха, что на него в любой момент могут напасть. Он прошептал Поттеру, что уроки окклюменции помогут ему защититься от кошмаров, — они и ему когда-то помогли справиться с ними. От этих слов Гарри расслабился еще больше, чему Северус был очень рад, и даже слегка улыбнулся.
