— Спасибо. Это все, что я хотел сказать тебе, — он хмыкнул, — за исключением двух моментов. — Гарри выжидательно смотрел на него. — Первый вопрос: Почему ты не хочешь ехать домой на зимние каникулы?
Нельзя сказать, чтобы Гарри хотел. Но понятно, почему Снейп сделал такой вывод — из-за вопроса Гарри о маме. Это было нечестно; Снейп пропустил легкий вопрос, который по-хорошему должен был бы задать первым: хочет ли Гарри ехать к Дурслям на зимние каникулы или нет. Гарри мог бы немного поупрямится, но ему хотелось побыстрее закончить со всем этим и пойти спать.
— У меня нет причин хотеть, — ответил он.
— Объясни.
Гарри прищурился и открыл было рот, чтобы спросить, было ли это вторым вопросом, но Снейп не дал ему ничего сказать.
— Я не удовлетворен твоим ответом, и я не считаю его исчерпывающим. Так что объясни мне, почему у тебя нет причин хотеть вернуться домой на каникулы.
— Окей. Хорошо, — хмуро пробормотал Гарри. Выставив вперед одно плечо, он сказал: — Они никогда не позволяют мне праздновать вместе с ними — только готовить и после мыть посуду. Так что я лучше останусь здесь, чем буду им прислуживать.
— Но сами-то они празднуют Солнцестояние?.. Или, я полагаю, они отмечают Рождество, как все магглы, так?
— Да, Рождество, — Гарри пожал плечами. Он почти ничего не знал о Солнцестоянии. — Иногда они разрешают мне выйти из моей кону… моей комнаты и доесть за ними праздничный обед. А иногда — нет, и тогда я провожу время один, за дверью, слушая, как они там веселятся. Так что я бы лучше остался в школе — здесь, по крайней мере, меня не оставят без обеда.
— Весомый довод, — Снейп слегка улыбнулся, и Гарри стало вдруг немного уютнее. — А что насчет подарков? И, кстати, это всё ещё продолжается первый вопрос.
— Подарки? — Гарри нахмурился. — При чем здесь подарки?
— Разве тебя не беспокоит, что ты пропустишь семейный обмен подарками?
От ненамеренной шутки Снейпа Гарри расхохотался.
— Нет, не беспокоит, — сказал он, переведя дух. — Они мне ничего не дарят. Первый в своей жизни подарок на день рождения я получил в этом году. Вместе с письмом из Хогвартса Хагрид вручил мне торт, а потом купил Хедвиг на Диагон-аллее, куда мы пришли за школьными принадлежностями.
Гарри посмотрел в лицо Снейпу, но тот, слава Мерлину, не выказал ни удивления, ни жалости — ничего такого.
— Нет, погодите, — добавил он, не отрывая глаз от лица профессора. — Однажды я получил подарок на Рождество.
В тот день, когда он пошел в начальную школу, ему пообещали подарок, если он будет паинькой до Рождества. Несколько месяцев он безропотно выполнял их приказы. Почти все время молчал, слова не говорил в ответ. Каждый вечер часами делал работу по дому, потому что днем учился, а еще надо было выполнять школьные задания для Дадли. Свои уроки ему позволялось делать только после того, как он закончит уборку. Все эти четыре месяца он ни разу не осмелился попросить еды, или возразить Дадли, когда тот говорил гадости о нем или о его покойных родителях, или пожаловаться на Дадли и его шайку, которые без конца цеплялись к нему и колотили. Он старался быть хорошим, очень хорошим, и исступленно ждал Рождественского утра, мечтая об обещанном подарке.
Он встряхнул головой, прогоняя воспоминания. Ни тени какого-либо чувства не отразилось в его голосе, когда он сказал:
— Мне подарили вешалку для одежды.
С тех пор он перестал верить их обещаниям.
TBC …
Глава 34
Северус пристально наблюдал за лицом мальчика — чувства отражались не так явно, как у обычного ребенка. Но для Гарри, умеющего изображать безразличие лучше, чем кто-либо из известных Северусу людей, это был очень эмоционально. И Северус понимал, что Гарри сказал ему далеко не всё. Совершенно очевидно, что было в этой истории что-то еще, кроме: «Один раз я получил подарок, это была вешалка для одежды». Об этом свидетельствовала прежде всего длинная пауза посередине предложения и острая вспышка печали в выразительных зеленых глазах.
Не говоря уже о вопросе, который привел к этому признанию. Каждый год на факультете обязательно находилась пара детей, которые, как Гарри, не хотели возвращаться домой на каникулы. Причина одна и та же у всех — их там не ждали.
Равнодушие — одна из скрытых форм жестокого обращения, с которой Северусу, как декану Слизерина, приходилось сталкиваться, приводящая к тяжело искореняемым последствиям у детей, которые в одиннадцатилетнем возрасте попадали под его опеку. Главной проблемой, конечно, было то, что такие дети, с самого рождения привыкшие к полному пренебрежению к ним со стороны своих домашних, вырастая, не видели в таком отношении ничего особенного. Их не били, и такие дети искренне считали, что их жизнь не так уж и плоха, что их опекуны обращались с ними вполне нормально, так как с младенчества эти дети усвоили, что не заслуживают внимания, заботы и любви.
Ситуация с родственниками Гарри имела классические признаки такого типа небрежения. Дома тетя и дядя не применяли к нему физического насилия, либо притворяясь, что их племянника вообще не существует, либо внушая ему мысли о собственной бесполезности, а в школе Гарри подвергался нападкам своего слизняка-кузена и его шайки. Ни тут, ни там он не мог чувствовать себя уверенно.
Например, слова Гарри о единственном рождественском подарке сказали Северусу гораздо больше об атмосфере в доме Дурслей, чем тот думал. Северус не знал точно, о чем так выразительно молчал Гарри посередине предложения — конечно, там было много недосказанного — и он мог бы, если б захотел, продолжать расспрашивать мальчика, чтобы добиться полной ясности. Но у него в запасе был еще один вопрос.
К удивлению Северуса, Гарри спокойно вернул ему взгляд, нимало не смущаясь. Такого типа вопросы о домашней обстановке (это была далеко не первая сделка, заключенная им со своими подопечными, чтобы получить информацию) обычно сопровождались опущенными головами и нежеланием смотреть в глаза. Разумеется, он давно заметил, что у этого мальчика заниженная самооценка, и инстинкт самосохранения слабее, чем у тех, с кем Северус привык иметь дело. Это тревожило. Что же такое делали с ним его опекуны, если Гарри изо всех сил пытается скрыть чувства, рассказывая об отдельных эпизодах своей жизни, воспоминания о которых вызвали бы у других детей слёзы.
Северус сжал губы. Что бы ему спросить? Гарри открыл рот, но прежде чем Сопляк-Который-Выжил-Чтобы-Перебивать успел вставить слово, Северус объявил:
— Следующий вопрос.
Как он и ожидал, мальчик захлопнул рот и все с тем же каменным выражением лица опустился обратно на стул.
— Да, сэр?
Северус едва сдержал улыбку. Гарри был неизменно вежлив. Хотя вежливость не особо облегчала его участь в доме родственников, но она, скорее всего, вбита в него с младенчества. Ему пришлось бы гораздо хуже, если бы ее не было.
— Хорошо ли ты ладишь с другими слизеринцами?
— С кем, сэр? С первокурсниками?
— А ты часто общаешься со взрослыми студентами?
Он мог бы поспорить, что старшекурсники-слизеринцы уделяют Гарри гораздо больше внимания, чем другим первогодкам из-за того, что он выжил после проклятья. И по другим причинам тоже.
— Не часто. — Мальчик наморщил лоб. — С квиддичной командой… в основном.
По тому, как Гарри вдруг отвел глаза, Северус понял, что он вспомнил что-то еще. Но не стал настаивать, а кивнул, предлагая говорить дальше.
— Я со всеми нормально общаюсь, сэр.
Если сопляк думает, что Северусу будет достаточно такого ответа, у него явно отшибло память.
— Поподробнее.
— У меня есть хорошие друзья — Тедди и Миллисент.
— Ммм.
Когда Северус обнаружил, что эти трое сошлись, он сильно удивился; внимательно понаблюдав за ними, он заметил, что они становятся всё ближе друг другу, проводя вместе почти всё свободное время. Никогда не отличавшийся чрезмерной доверчивостью, Северус по очевидным причинам не спускал глаз с мальчишки Нотта. Он сомневался, что сын Хирама Нота будет безучастно смотреть, как Сопляк-Который-Заставил-Сбежать-Темного-Лорда обживается в Слизерине. Тем более — помогать ему. Пока что Северус не заметил за Ноттом ничего подозрительного, но это не повод расслабляться. За двенадцать лет шпионажа постоянная бдительность стала его второй натурой.
