— Да, сэр, — Гарри вздохнул и принялся за работу, проклиная Снейпа с каждым взмахом ножа и с каждым кусочком жабьей печёнки, желудка или сердца, хлюпающим в его пальцах. Этот человек — ублюдок. Полный и законченный ублюдок. Как, черт побери, он может успевать за одноклассниками на уроках, если каждый вечер он будет вынужден торчать в этой проклятой комнате, потроша этих проклятых тварей на глазах у самого злобного и самого мерзкого из всех профессоров?

В глазах защипало, и он быстрей сморгнул. Он не заплачет. Ни из-за Снейпа, ни из-за несделанных уроков, ни из-за нового взыскания — вообще ни из-за чего. Чтобы успокоиться, он несколько минут дышал ртом. Он не плакал с тех пор, как ему исполнилось пять лет, и сейчас не собирается. Ещё чего! У Дурслей было гораздо хуже. Здесь он может играть в квиддич, здесь он ест, когда хочется, и никто, за исключением того кровожадного змееуста, не бьёт и не травит его. Здесь у него есть друзья. Люди, которым он действительно нравится. И никто здесь не обзывает его психом и не запирает в чулане.

И что с того, если он будет ложиться позже, чтобы успевать с уроками? У Дурслей ему приходилось делать домашку по два, а то и по три раза – Дадли часто воровал его работы, чтобы выдать за свои, или портил тетради, макая их в унитаз. Снейп ненавидит его — ну и что? Как будто Гарри хочет ему нравиться — конечно нет, особенно после того, как ублюдок поковырялся у него в голове. Он никогда и не ждал, что профессор будет заботиться о нём — даже после того, как тот сказал, что верит ему.

— Легче нажим, Поттер, — послышался вкрадчивый голос у него за спиной. Гарри вздрогнул. – Сердца должны быть не повреждены.

— Простите, сэр, — пробормотал Гарри и, разжав пальцы, бросил проклятый орган в уже на четверть заполненную ёмкость. Печень и селезёнка последовали за ним в соответствующие миски. Затем Гарри сделал три точных разреза острым ножом, с легкостью извлёк косточки из задней лапки и отложил их в кучку отходов. Два удара рукояткой ножа, и череп жабы лопнул; мозг был извлечён и помещён в отдельную посуду. Гарри продолжал работу, нож в его руке двигался автоматически, и было непонятно, почему декан продолжает следить за каждым его движением.

— Ваш шрам воспалён.

Гарри вздрогнул, и нож прорезал грудные мышцы препарируемой жабы, чудом не задев его пальцы. Хотя слова Снейпа не являлись вопросом, но было понятно, что он ждёт ответа. Ну и чего он хочет? Медаль за наблюдательность?

— Да, сэр, — Гарри стиснул челюсти.

— Почему?

Жалея, что не видит выражения лица Снейпа, Гарри пожал плечами:

— Болел.

Последовала продолжительная пауза, потом профессор спросил:

— Стало быть, у вас снова ночные кошмары?

Очень хотелось сказать «Только когда мне выпадает шанс поспать, что случается довольно редко, грёбаный ты ублюдок», но это вряд ли привело бы к чему-нибудь хорошему. Он бросил очередную печёнку в миску. Врать не было смысла — в любом случае он должен рассказывать Снейпу о таких вещах, хоть тот и был подлым гадом, бесцеремонно лезущим в мозги и несправедливо назначающим отработки. Кроме того, было бы страшной глупостью скрывать информацию, которая могла бы помочь найти того, кто пытался убить Гарри. Всё это понятно, но как же он злился на профессора! С еле заметным вздохом Гарри сказал:

— Нет, сэр. Шрам заболел на вчерашнем уроке ЗОТИ.

Снова длинная пауза.

— Почему вы сразу же не сообщили мне об этом?

«Да потому что ты всегда чертовски доброжелателен», — подумал Гарри.

— Боль прекратилась, как только я вышел в коридор. Тедди отвел меня к мадам Помфри, — Гарри не стал рассказывать, что другу пришлось его уговаривать, — и она дала мне лекарство. Так что всё в порядке.

— Шрам перестал болеть, как только вы покинули класс? – спросил Снейп и передвинулся так, что Гарри стало видно его лицо. Профессор был еще бледнее, чем обычно, если это вообще возможно.

— Ага. То есть да, сэр. Но я не собирался прогуливать урок. Он, правда, перестал. Как будто бы заикание Квиррелла воздействует на шрам.

Снейп резко вздёрнул голову и впился в Гарри тёмными глазами:

— До этого ваш шрам когда-нибудь болел в присутствии профессора Квиррелла?

— Э-э-э, — Гарри пришлось с минуту подумать над вопросом, при этом он продолжал расчленять жабью тушку, извлекая косточки.

— Кажется да, сэр. В смысле, я не знаю, в его присутствии, или просто из-за того, что он иногда смотрит на меня. Один раз такое было за завтраком.

Снейп задумчиво кивнул и сжал губы, наблюдая за Гарри.

Нож замедлил движение — Гарри колебался:

— Вы думаете, он тот, кто хотел меня убить?

— Ммм… возможно, мистер Поттер. Я непременно выясню, какую угрозу он представляет. И я попросил бы вас быть очень осторожным и ни в коем случае не оставаться с ним наедине. Вы меня поняли?

— Да, сэр.

Гарри вернулся к работе и несколькими взмахами ножа разделался с очередной жабой, отправив кости в отходы, а органы и кожу разложив в миски.

Когда он потянулся за следующей тушкой, Снейп сказал:

— Это всё. Вы свободны.

Наученный горьким опытом, он не стал задавать вопросов, тем более что в последнее время дополнительные отработки его порядком доконали.

— Спасибо, сэр, — и быстренько прибрал за собой.

Снейп все еще смотрел на него, но уже не сердито, а с тем пустым выражением лица, которое означало, что он озадачен или расстроен. Гарри не решился спросить, в чем дело, и поспешил уйти; он вернулся в слизеринскую гостиную достаточно рано, и у него осталось время посмотреть домашнюю работу перед сном.

Может, не такой уж Снейп и ублюдок…

Глава 22

Ранее:

Снейп все еще смотрел на него, но уже не сердито, а с тем пустым выражением лица, которое означало, что он озадачен или расстроен. Гарри не решился спросить, в чем дело, и поспешил уйти; он вернулся в слизеринскую гостиную достаточно рано, и у него осталось время посмотреть домашнюю работу перед сном.

Северус проследил, как захлопнулась дверь за мальчишкой, и тяжело вздохнул. Поттер оказался гораздо более уступчивым, чем можно было ожидать – совершенно не таким, как Джеймс чёртов Поттер в похожих обстоятельствах, это точно. А Северус прямо-таки жаждал услышать бурные возражения и нахальные реплики, чтобы найти оправдание своему глубоко укоренившемуся предубеждению против мальчика. Но увы. Даже получив дополнительное наказание, а сверх того и оскорбление, Поттер остался вежливым и покорным.

Какая досада.

Северус услышал смешок за спиной и обернулся, выхватив палочку.

Источником звука оказался Кровавый барон, который нагло скалился, зависнув в дверях кабинета.

— Кажется, ты разочарован, Северус Снейп.

— Прочь с дороги, — рявкнул Северус и двинулся прямо на призрака, — или я пройду насквозь!

— Нахальный ребёнок, — хмыкнул Барон, но, тем не менее, отплыл в сторону.

У себя в кабинете Северус отметил в журнале, какие задания получит Сопляк-Который-Сегодня-Подозрительно-Смирный, и обнаружил, что призрак завис у него за спиной и изучает его записи.

— Не считаешь ли ты, что мальчику необходимо отвести время и для выполнения домашних заданий? — призрак очертил пальцем пункты расписания, почти не оставлявшие Поттеру свободного времени.

— Конечно нет. Он может заниматься после отработки.

— М-м-м. Ему ещё и спать иногда надо…

Северус поджал губы:

— У него есть свободное время во вторник.

— Вот как? Уверен, другие преподаватели будут в восторге от того, что ты всё заранее распланировал.

Бросив на него ещё один неприязненный взгляд, Снейп резко захлопнул журнал.

— Вам-то какое дело?

Призрак покачал головой и медленно, словно объясняя непонятливому ребёнку, сказал:

— Гарри Поттер — один из нас. Он – слизеринец. Тебе не следует создавать ему дополнительные сложности, Северус Снейп. Равно как и издеваться над ним.

— Я. Не. Издеваюсь. Над. Ним.

— Разве? – не унимался Барон. Северус точно бы проклял его, имей тот физическое тело.