Официальные критерии были объявлены во всеуслышание: обаяние, умение говорить, желание побеждать и харизма, много харизмы.

Однако многих успешных и ярких отсеял лично он. Наложил по праву Хозяина вето.

Подчиненные, конечно, гадали, чем ему не угодили многие перспективные, эффектные пары.

Но лишь большой босс знал еще один очень важный критерий отбора.

В шоу могли участвовать только те, кто занимал активную позицию в социальных сетях. Те, кто вел блоги, ежедневно выдавал посты, имел подписчиков.

А тот, кто Всемирную паутину не любил, безжалостно отсекался.

И еще от него потребовали обязательно взять в команду нескольких паникеров. Людей, кто легко впадает в истерику и тянет в пучину страха остальных.

Хозяин честно выполнил оба требования.

Селютино выступило из мрака лишь в десять вечера. Убогая деревенька: пара десятков домов, разбросанных по холмам, на околице – новый, но чрезвычайно уродливый ангар. Правда, фонари горели приветливо. И вышка сотовой связи подмигивала красным глазом.

Автобус зашевелился, зашуршал сумками. Особых дружб за долгую дорогу не завязалось, но несколько имен Надя уже знала. Ярко накрашенная юница, что развлекала их заунывным пением, звалась Василисой. Ее старомодного спутника величали Николаем.

Девчонка ринулась к выходу первой. Однако двери автобуса оставались закрытыми.

– Эй, дядя! Ты что нас маринуешь? – напустилась Василиса на шофера.

Тот развел руками:

– Начальство велело. Ждем, пока аппаратуру выставят. Будут ваш выход снимать. Причешись пока, носик припудри.

– А почему гримеров нет? – возмутилась красотка.

Ответа не получила, лихорадочно бросилась обратно в кресло – обновлять макияж собственными руками.

Надя тоже достала зеркальце. Лицо после тряской дороги уставшее, на щеке вмятинка – отлежала на Димином плече.

Вздохнула:

– Только бы крупный план не снимали!

– Митрофанова! – хмыкнул журналист. – Ты прямо такая звезда капризная стала. Скоро отдельный грим-вагончик потребуешь.

– А что мне – крокодилом под телекамеры выходить? – сердито прошептала она.

Но подумала в первую очередь не о себе – о любимом. Тщательно пригладила Димину всклокоченную шевелюру. Проворчала:

– Вот тебе усталость и небритость даже идут. Везет вам, мужчинам.

Впрочем, аппаратуру и свет выставляли довольно долго. Надя успела и о себе позаботиться. Наклеила под глаза специальные нашлепки от отеков и синевы, лицо накрыла одноразовой увлажняющей маской и в течение пятнадцати минут предавалась релаксу. А макияж накладывать вообще не стала. Но выглядела в итоге куда свежей тех, кто все это время «штукатурил» усталые лица.

Наконец прозвучала команда:

– Выходим! Медленно, не толкаемся!

На улице успели соорудить настоящую съемочную площадку. Суета, софиты, операторы с камерами, четыре девушки-ведущие с микрофонами – вокруг каждой суетится гример.

– Надо будет что-то говорить? – шепнула Надя Полуянову.

– Откуда я знаю? – раздраженно пожал плечами он.

Кен и Барби (или как их там по-настоящему зовут?) вышли первыми и теперь стояли в окружении двух операторов, перед ними – очаровательное создание в резиновых сапожках и с микрофоном. О чем спрашивают? Про впечатления от поездки?

Надю с Димой тоже начали снимать прямо от дверей. Полуянов тащил обе их сумки, подал своей спутнице руку. Еще одна интервьюерша (тоже в резиновых сапогах, похоже, они для «Свадьбы навылет» – обязательный элемент униформы) кинулась к Митрофановой:

– Скажите, Надя, ваш жених всегда так галантен?

– Конечно, – отозвалась невеста.

Что еще добавить – не знала.

– Как прошла дорога? – Ведущая продолжала лучиться дружелюбием.

– Нормально.

– Стоп. О боже! – К ним подскочила желчная прокуренная дама. Быстро представилась: – Анастасия, шеф-редактор.

И без церемоний принялась распекать:

– Вы – две снулые, скучные селедки! Что это за ответы? «Конечно»! «Нормально»! Кто, черт возьми, будет такое смотреть? Давай, Зая, – обернулась к интервьюерше, – снимай дубль два.

Отошла за камеру и погрозила будущей чете Полуяновых кулаком.

– Как прошла дорога? – Зая в резиновых сапогах исполнила на бис ослепительную улыбку.

Надя в отчаянии взглянула на Полуянова. И Дима выручил. Заговорщицким тоном ответил:

– Мы все десять часов сочиняли с Надей роман.

– И о чем он? – заинтересовалась девушка.

– Конечно, про деревню Селютино. Вон, видите, домик на самой окраине? (Один из операторов послушно обернулся в ту сторону, куда указывал Димин перст.) Там будет жить маньяк. А еще здесь обязательно должны иметься колдунья, вепри, пара-тройка вампиров…

– Но развязка вашего романа, конечно, будет счастливой?

– Да. Мы с Надей всех победим.

Митрофанова с восторгом взглянула на Димку. Какой он все-таки замечательный!

А Зая интригующим тоном произнесла:

– Что ж, у вас есть шанс проявить себя прямо сейчас.

Камеры нацелилась на нее, и девушка выдала анонс:

– Отдохнуть с дороги у героев не получится. Первый конкурс мы начинаем немедленно. Сейчас Надя с Димой пройдут в их дом, и у них будет целых два часа на то, чтобы превратить казенное и весьма запущенное жилье в уютный уголок. А мы с вами станем наблюдать за тем, как они справляются.

– Ничего себе! – вырвалось у Нади.

– А прийти в себя, поспать с дороги? – улыбнулся в камеру Полуянов.

– Так не на чем спать! – жизнерадостно отозвалась девушка в сапожках. – Диван в паутине, постельное белье не глажено! Что будете делать, Надя?

И Митрофанова выпалила:

– Подумаешь, беда! Уж чего-чего, а убираться я умею.

– Снято! – выкрикнула из-за ее спины шеф-редактор.

Снисходительно похвалила:

– Сойдет. Для сельской местности.

И заторопила:

– Быстро. Свет в доме уже выставлен. Сейчас снимаем ваш проход. Потом цепляем микрофоны, и пошел обратный отсчет. Будет ровно два часа. И никаких поблажек.

– Надька, – шепнул Полуянов, – имей в виду. Красиво стряхивать паутину я не умею.

– Значит, пойдешь колоть дрова, – фыркнула Митрофанова.

В отличие от журналиста она ни капельки не смутилась из-за конкурса. Подумаешь, уют навести! Все бы задания такими были!

Игра шла жесткая: никаких вторых дублей, никаких пересъемок. Голая хроника: как будущая семья Полуяновых вошла в ледяной, пыльный, загаженный дом. Крупным планом: Надины ахи по поводу пустых водочных бутылок и засохших колбасных шкурок на полу гостиной. Зверское лицо Полуянова, метнувшего в прибежавшую на шумок крысу собственный ботинок.

Дима в обстановке полного разорения и хаоса явно растерялся. Пробормотал: «Тут надо минимум сутки прибираться». Надя, которая считала, что этот конкурс – вызов лично ей, оборвала:

– Слушайся меня – и все будет!

– У вас в семье матриархат? – немедленно встряла Зая.

– Только сегодня, – жестко улыбнулась Митрофанова.

И засыпала журналиста командами: найти тряпки. Утюг. Включить бойлер. Вынести мусор.

Дима старался, но ей все время казалось – он ползает, будто в замедленной съемке. Сама она носилась по дому с космической скоростью.

Счастье, в доме нашлись резиновые перчатки, и маникюру ничего не угрожало. С остальным оказалось хуже. Пылесоса или хотя бы веника не имелось. Подметать пришлось метлой – пыль в доме стояла столбом, да еще печка упорно гнала дым в горницу. Герои программы и съемочная группа постоянно чихали. Дима ко второму часу беготни начал еще больше сбавлять темп, а вот Надя, наоборот, ускорилась. Помимо обязательной программы – уборка, постель, ужин, – прилагала все силы, чтобы навести хотя бы минимальный уют. На чердаке нашла репродукцию «Утро в сосновом лесу» в рамочке под стеклом, тщательно отмыла, протерла. Из собственной сумки извлекла три маленькие вазочки. Сказала Полуянову:

– Сбегай, пожалуйста, каких-нибудь веток еловых наломай!