На паркетном полу этого… помещения был расстелен мохнатый ковер, похожий на шкуру огромного зверя. Под потолком висела люстра, чьи светильники (даром, что электрические) были выполнены в форме свечей. По углам было устроено что-то вроде клумб: из огороженных мраморными бордюрами клочков земли торчало по небольшой пальме в окружении пучков травы.
Облицованные мрамором стены покрывали маловразумительные барельефы — какие-то узоры и диковинные существа вроде зверей с птичьими головами или человеческих тел то с хвостами и головами зверей, то с птичьими крыльями. На фоне одной из стен еще чернел почти вмурованный в нее прямоугольник плазменного телевизора.
А в центре всего этого уродливого великолепия, на апельсиново-оранжевом бархатном диване, формой напоминавшем букву «С», восседал хозяин дома. Коротко стриженный невысокий и плотный мужчина средних лет в алом шелковом халате.
Перед хозяином стоял маленький стеклянный столик, на столике — бутылка… коньяка, судя по бурому цвету. Ну не чая же! Как раз, когда Федю ввели в кабинет-гостиную, человек в шелковом халате на миг приложился к бутылке. Хвастался, не иначе. Смотри, мол, жалкий смерд, каким дорогим бухлом я как бы между делом балуюсь. Вернее, сколько я потратил бабла на предстоящее похмелье.
Федю и его конвоиров хозяин встретил улыбкой — как бы любезной. Вот только взгляд у него оставался холодным, презрительным и оценивающим. Так что вышла улыбочка донельзя фальшивой.
— Доставили его… Аркадий Данилович, — доложился один из бугаев, тогда как второй в нерешительности переминался с ноги на ногу на пороге.
— Вижу уж, — кивнув, отозвался хозяин, — узнал. Можете быть свободны… кроме вас, молодой человек.
Последние слова предназначались уже конкретно Феде.
— Подходите, не стесняйтесь, — продолжал Аркадий Данилович, все еще изображая любезность перед своим пленником, — присаживайтесь… как вас — Федор… Федя? Предлагаю перейти на «ты».
Студент кивнул, мелкими робкими шажками подходя к дивану. Приглашение сесть он принял, но инстинктивно постарался расположиться как можно дальше от хозяина.
«Что надо этому богатому козлу? — пронеслось в Фединой голове, — уж не извращенец ли какой… на аппетитных юношей охотится? Надеется соблазнить…»
Да, не шибко склонный к самоуничижению, Федя считал себя если не красавчиком, то уж точно привлекательным. Не урод же, в конце концов, и не какой-нибудь доходяга-ботан. Однако менее всего ему хотелось, чтобы привлекательность эта была востребована кем-нибудь вроде Аркадия Даниловича. Как и любой другой особью мужского пола. На взаимность, во всяком случае, никто из них рассчитывать не мог.
— Выпить не предлагаю, — говорил между тем хозяин, — вредно в таком возрасте… да и не заработал еще.
А вот эти слова Федя услышал с немалым облегчением. Раз напоить не пытаются, значит, и попыток совращения не будет. Но более всего пленного студента ободрила фраза «не заработал еще». Явно намекавшая на сугубо деловые отношения… вероятней всего — на предложение о трудоустройстве.
Последнее пришлось бы очень кстати. Другое дело, что за какие такие заслуги простой студент удостоился внимания Аркадия Даниловича — не иначе, какой-то большой шишки — Федя не понимал. Что в нем такого особенного? Ничего, если вдуматься… кроме способности мгновенно переноситься с места на место. Способности, свидетелями применения которой, кстати, оказались два пленивших Федю бугая. И успели, как видно, доложиться своему боссу.
Нарождающееся подозрение не преминуло подтвердиться. Со словами «посмотрим-ка кино, Федя… совсем недолго» Аркадий Данилович поднял со стеклянного столика пульт дистанционного управления и нажал несколько кнопок.
Чернота плазменного экрана сменилась видеокадрами.
Картинка была мутноватой, да, вдобавок, черно-белой. Качество записи оставляло желать лучшего, и никакой экран с высоким разрешением исправить это был не способен. Что, впрочем, вовсе не помешало Феде разглядеть происходящее. Разглядеть — и узнать.
Вот он, собственной персоной, хоронится за стеллажами с продуктами в торговом центре. И, одной рукой держа корзину с так и не оплаченными покупками, внезапно искривляется самым неестественным образом — как будто из пластилина сделанный — а затем бесследно исчезает.
«Ну я лошара! — пронеслось в Фединой голове, — про камеры-то забыл!»
За первой записью последовала еще одна. Снова Федя — на сей раз он прижался к банкомату в затененном углу ТРЦ; затененном… но все равно не скрытом от электронных глаз видеокамер. И банкомат, и сам Федя словно размазываются, вместе делаясь похожими на расплывающуюся кляксу. Затем изображение на экране озаряется ослепительно-яркими электрическими вспышками. Летят искры… но даже они не мешают разглядеть, что на месте банкомата и Феди больше нет ни того, ни другого.
Экран снова погас.
— Если интересно, — начал Аркадий Данилович, — то с одним из охранников магазина, где ты на халяву затарился хавчиком, мы вместе мотали срок. Как видишь, дороги наши пошли в разные стороны. Но именно я помог потом ему в охрану устроиться. Респект и ему, что старых корешей не забывает. Пусть даже вспомнил про меня, только когда ты магазин обнес. Но я его понимаю. Деньги лишними не будут… тем более, у пацана семья теперь. И да, он знал, к кому обращаться. Правильно понял, что меня эта история заинтересует.
Отпив еще коньяку из бутылки, хозяин продолжил:
— Теперь насчет банкомата… ловко ты его, отработал, кстати. Тебе в плюс. Правда, тот муравейник для торгашей, откуда ты его умыкнул, подо мной ходит… можно сказать. Ну ладно, гнать не буду: под нами — мной и парой моих партнеров… деловых. А ты… ладно, корзина с хавчиком, это мелочи. Такие вот магазины обносят регулярно, их хозяева знают о риске и закладывают его в ценники. Но при этом делают вид, что ничего такого не происходит. Не слышали, мол.
Но во вторую ходку… тут ведь между делом ты короткое замыкание устроил. Чуть пожар не случился. Сам понимаешь, что подобные случаи — не их рядовых. Скрыть их не легче, чем шило в мешке спрятать. Не говоря уж о том, что ты уже не кучку хавчика отработал, но поднял приличное бабло.
— Не я, — осторожно возразил, будто оправдываясь, Федя, — в основном бомжи все растащили. Да и то, что осталось… следакам пришлось отдать, чтобы братуху отмазать.
Он уже понял — по обмолвкам, характерным речевым оборотам — что перед ним не простой мирный негоциант. Потому и решил упомянуть о брате, которого нужно было спасать от неба в клеточку. Надеялся на понимание.
— Да без базара, — небрежно бросил Аркадий Данилович, — я ведь, если не понял, не с предъявой к тебе. К тому же бабки те не мои, и даже не партнеров. А банка… вот пусть у банка башка и болит. Я же… просто интересуюсь — как это у тебя получается? Ну, бесследно исчезать, прихватив что-нибудь ценное? Полезный талант, согласись.
Успокоившийся было, Федя снова насторожился. Одно дело, когда тебе предлагают работу, желательно высокооплачиваемую. Уж тут-то не избалованный деньгами студент был бы обеими руками за. И даже то, что потенциальный работодатель явно не был чужд криминала, Федю не отвращало. Едва ли даже в этом случае его подпишут на какое-нибудь мокрое дело. Тогда как заповедь «не укради» Федя и без того успел нарушить. Да и необязательно, что Аркадий Данилович мог втянуть его во что-нибудь непременно противозаконное. В конце концов, даже прожженному бандюге нужно что-то есть-пить, нужна чистота в доме, лень самому крутить баранку и все такое подобное. А значит, не обойтись без многих вполне себе мирных и законных профессий.
Но вот беда: Аркадий Данилович не предложил Феде на него работать. Все, чего хотел хозяин этого дома-урода — узнать секрет Фединых мгновенных перемещений. За тем, чтобы овладеть этим секретом и использовать в каких-нибудь своих темных делишках. Деньги похищать… или, скажем, музейные экспонаты — для продажи за бугор. А то и даже людей.
А когда вожделенный секрет станет известен, сам Федя сделается не-нуж-ным. Зато успевшим узнать лишнего. С теми же, кому известно слишком много, но с кого точно нельзя поиметь ни грана выгоды, типы вроде Аркадия Даниловича обычно не церемонятся. Пуля в лоб и концы в воду — таков наиболее вероятный для этих бедолаг исход.
