Пролог

And I burned every picture of yours

Was that not enough?¹

Полуденный холодный свет льётся сквозь моё окно. Этот день так прекрасен. На самом деле в этом грязном мире много прекрасных вещей. Жаль, что приходится смотреть на них сквозь призму своей меланхолии. Умом ты понимаешь всю эту прелесть. Только не способен ощутить. Словно отрава, внутренняя скорбь извращает этот мир и преподносит его тебе зловонным куском гнили. Я насквозь пропитан этим ядом.

Моё время пришло. Так ли это? Мне ли это решать? Конечно только мне. Остальные отвернулись. Даже мой Бог. Он видел, как я сломался. Возможно, Он единственный. Наверное, я сделал в этой жизни всё, что мог. Не для себя. Для других. Просто приходил, понимал их и всегда находил, чем помочь. А потом? Просто уходил. Никто не останавливал меня. Да и зачем им это… Когда всё было плохо, я мог быть спасителем. Мне удавалось справиться с этой ролью. И когда они становились счастливыми, я оказывался чужаком. Дело не в них, нет. Во мне. С самого начала. Я всегда был чужим в этой жизни. В их жизнях. Но, тем не менее, я оставался человеком. Простым человеком. Мне хорошо удавалось разобраться в чужих проблемах, но не в своих. И они просто сломали меня. Только рядом не оказалось спасителя. Никто не хотел этого брать на себя. Я никого не винил. Зачем им спасать кого-то чужого?

И что теперь? Вот уж не думал, что когда-нибудь дойду до такого. Раньше для меня это было табу, а сейчас похоже на единственный выход. Говорят, это страшный грех. Но на моей совести и так грехов хватает. Разберусь с этим позже, по ходу дела. В принципе, как и всегда.

Тишина. Каждую секунду она разбивается тиканьем настенных часов. Когда начнётся мелодия, отступать будет поздно. Но я точно не буду этого делать, глядя в глаза тишине. Подобно хитрому демону она нашёптывает мне свою волю. Но это не её воля. Сегодня тишине суждено быть всего лишь падальщиком, который устроит себе пир на останках.

В моей руке лежит стальной балисонг, нож-бабочка. Парой ловких движений кисти я обнажаю лезвие. Рука ещё помнит, как это делается. До сего я момента я пользовался этим ножом всего единожды, более пяти лет назад. Тогда он оставил глубокий след на коре старого клёна. Знак бесконечности в виде двух соединённых сердец. Символ нашей первой любви. Только она давно забыта. Нами обоими. Тогда мы были всего лишь подростками. Но и я, и она выросли, изменились. Больше не знаем друг друга. Может так даже лучше. А лезвие осталось острым, хоть совсем и не использовалось с той поры. Пришло его время послужить в последнем деле.

Вид из моего окна не менялся. Никогда за последние двадцать с лишним лет. Вновь зима. И снова полдень. Всё прямо как в детстве, когда я возвращался домой после школы. Как же всё тогда было просто. Как легко решались те проблемы. Может, на пару дней я бы и хотел вернуться в прежние годы. Но как не пытался, вернуть старые детские ощущения, мне не удалось. А почему? Наверное, тогда я был счастлив. Для счастья мне хватало того, что я имел. Но некоторые отголоски всё же слышались. В этой мелодии. «Falling» Анджело Бадаламенти. Заглавная тема из старого сериала «Твин Пикс». Именно она вызывала хаотичную череду тёплых воспоминаний из моих прошлых лет. Почему именно эта мелодия? Трудно сказать. Может потому что я ребёнок 90-ых. В любом случае, уйти я хотел под неё, тихо и медленно. С этим хороводом памятных образов перед глазами. Но не со скорбью. Её и так было много при жизни.

Ясный зимний полдень за окном, старая добрая комната, убаюкивающая своей «настольгичностью» мелодия, мои воспоминания и никакой печали. Холодное лезвие ножа на руке, в двух-трёх сантиметрах от ладони. Знаю, будет больно. И я не люблю вид малого количества крови. Но теперь это уже не важно. Острие движется, ведя за собой тонкую красную полосу. Мне пора. Было всё-таки нечто особенное в этом моменте. Нечто тёплое и уютное. Жаль, больше не получится повторить. У меня остаётся не так много времени. Надеюсь, успею дослушать мелодию до конца. Тьма всё ближе. Будто солнце снаружи спряталось за облаком. Но сегодня на небо абсолютно ясное. В этот раз тёмный вечер наступает куда быстрее. Боль ослабевает. Как и моё тело. Я будто засыпаю. Чувствую, как тёплая кровь стекает по руке. По пальцам. Воспоминания перед глазами продолжают сменять друг друга, повинуясь порывам души, что подстраиваются под ритм мелодии. Будто нарезка лучших моментов из какого-то сериала. Это жизнь проносится перед моими глазами, перепутав местами все дни. Успею ли я перед последним вздохом осознать, что натворил?

Тьма полностью окутала всё вокруг. Полуденный свет угас. Будто этот мир умирает вместе со мной. Вот он, мой личный безмятежный Судный день. Я с трудом распознаю очертания тех предметов, что до последнего момента окружали меня. Но и их контуры стираются. Тьма. Издалека всё ещё доносятся последние слова этой песни… Услышу ли я их когда-нибудь вновь? Falling… Слишком поздно что-то менять… Falling… Но я не жалею… Are we falling in love? Мелодия затихала… Falling… Falling… Вот и всё. Falling… Мне пора. Falling in love… За ней пришла тишина.

Глава I

Кромешная тьма. Что это? Моя могила? Или Ничего, в которое мы попадаем после смерти? И что, ни Рая, ни Ада? Никакого Суда? Просто тьма? Пустота? Все эти вопросы проносились в моей голове, пока я лежал на спине и смотрел в непроглядное ничто. А вдруг мне не удалось? И я ещё жив? И пока нахожусь здесь, где-то «Между», меня удастся кому-то спасти? Нет. Наихудший исход. Кошмарный стыд. На меня будут смотреть, как на несостоявшегося самоубийцу. Какой позор… Но где же я всё-таки?

Земля подо мной была твёрдой. Но не жёсткой. Не холодной. И не тёплой. А ещё… я чувствовал траву. Моя левая рука сжимала листья. Наверное, листья. На ощупь они тоже были никакими, будто вырезанные из бумаги или каких-то полимеров. Значит, это не абсолютная пустота. Или я просто ослеп? Хотя нет. Эта тьма. Она была… Была будто бы осязаемой. Словно пыль, она залетала мне в нос. Я вкушал её. Чувствовал, как она оседает на моей коже. И тишина. Здесь было так тихо и спокойно. Наверное, это даже странно, я не понимал, получил ли я то, чего хотел. По сути я прибывал Нигде. Но внутри ощущал то, чего искал. Покой. Никакой боли, ни физической, ни душевной. Никакой суеты. Только тишина. Убаюкивающая пустота. Я уже начал думать, что вот такая она, жизнь после смерти, мы просто находим упокоение в этой тьме. Пока не забываемся. Пока не теряем себя. И растворяемся в ней. Но…

Яркий голубой свет ударил мне в глаза и ослепил. Правой ладонью я прикрыл лицо. Сверху послышался милый старческий голос:

– Здравствуй, друг мой. С прибытием!

Я отвёл руку в сторону и взглянул на незнакомца. Это был маленький пухленький, лысеющий старичок, в жилетке, при галстуке и с круглыми очками на лице. В вытянутой руке он держал старомодный стеклянный фонарь, из которого лился этот призрачный ослепляющий свет. Незнакомец широко улыбался и протягивал мне свободную руку:

– Давай, поднимайся, не целую же вечность тебе тут лежать.

Я ухватился за его старческую ладонь. И почувствовал то же самое, что и сжимая траву. То есть ничего. Рука не была ни холодной, ни теплой. Будто рукопожатие восковой фигуры. Встав на ноги, я возвысился над старичком на добрую треть. Он оценивающе провел по мне взглядом сверху вниз и обратно:

– Ох, такой молодой… Ладно, пойдём.

Неизвестный повертелся на месте из стороны в сторону, будто вспоминая, откуда пришёл. Свет его фонаря немного разогнал тьму вокруг, и я окончательно удостоверился, что мы находимся не в абсолютной пустоте. Голубое пятно выхватило из черноты несколько деревьев. Старичок, прищурившись и сморщив нос, будто пытаясь удержать сползающие очки, остановил своё внимание на одной из сторон, предельно вытянув руку с фонарём вперёд, стараясь высветить там что-то.