Иван последний раз затянулся дымом и щелчком отбросил окурок в реку, потом разделся и сам залез в воду. Искупавшись, Барсицкий принялся за осмотр своего тела, но кроме клейма с горящим деревом, больше не обнаружил никаких символов. Ему показалось что клеймо стало намного ярче с прошлого раза, но не особо придав этому значения, Иван оделся и двинулся дальше.

ЧАСТЬ 2

Лежа на дереве Иван вздрагивал от каждого шороха, и ощущал себя как в фильме ужасов, сердце бешено колотилось в груди, того и гляди выпрыгнет наружу. Большие деревья на фоне темного неба выглядели поистине зловещими, и давали волю воображению, рисуя неясные силуэты и очертания в сознании Ивана. Дополняли мрачную картину уханье сов и повторяющийся время от времени вой какого-то животного. Уже несколько часов прошло с тех пор как стало темнеть, и путник забрался на дерево. Барсицкий мысленно похвалил себя за идею переждать ночь таким способом. И теперь каждый раз, слыша всякие непонятные звуки, он убеждался, что решение было поистине верным. Желудок заурчал с новой силой, прося хоть что-нибудь в него закинуть. За целый день блуждания по лесу Иван так и не решился отведать каких либо ягод, переживая за последствия, и сейчас был готов отдать все что у него есть, ради тарелки супа. Выудив на свет сигарету он гневно отшвырнул пустую пачку.

– Ну вот еще и без курева остался, зашибись!

Затянувшись и выпустив едкий дым, Барсицкий понял, что это была плохая идея, когда на огонек начал слетаться целый рой комаров и других насекомых. Сделав глубокую затяжку в последний раз, Иван с сожалением потушил сигарету, и снова начал вглядываться в непроглядную темноту, рисуя своим воображением монстров, которые прячутся за деревьями. Но усталость и переживания взяли вверх и парень начал постепенно уходить в дремоту.

Проснулся Иван от лучика солнца, который проник сквозь крону деревьев и светил прямо в глаза. Бегло осмотревшись и сделав вывод, что опасности поблизости нет, он отстегнул пояс от дерева, которым предусмотрительно пристегивался, чтобы не свалиться, и спустился на землю. Какое-то время посмотрев по сторонам, выбирая направления своего движения, Барсицкий двинулся в путь.

По пути попадались скалы и непроходимые болота, которые приходилось обходить стороной, бурлящие ручьи и небольшие водопады. Лес поражал своей красотой и девственностью, было видно, что нога человека не ступала в этих краях, и хоть Иван и не был любителем походов и пикников, даже его все это зрелище приводило в трепет. Чем дальше шел путник, тем сильнее ощущал жжение в боку, наконец выбившись из сил и порядком изголодавшись, он устроил привал рядом с кустарниками которые были усеяны какой-то ягодой. Барсицкий не желая думать о дальнейших последствиях своего поступка, набрал в ладонь горсть спелых плодов, похожих на смородину, и закинул в рот. Они оказались сладкими и довольно таки приятными на вкус, поэтому раз за разом Иван оправлял в желудок все новую и новую порцию ягод, пока не утолил голод, после этого прилег под деревом и сфокусировался на жжении под ребрами, которое не на шутку начала его беспокоить.

Взглянув на символ в виде пылающего дерева в огне, парень понял, что все намного хуже, чем он себе представлял. Клеймо было ярко-красным и светилось, было похоже на 3d рисунок, что никак не поддавалось логическому объяснению.

«Ожог, должен со временем становится бледнее, а не наоборот, что за чертовщина!» – подумал Иван.

Боль не давала ему продолжить ход его мыслей, она стала невыносимой и он закричал. Температура тела резко подскочила, он прям ощущал, что весь горит изнутри, метка стала еще ярче и послышалось шипение горящей кожи, пот валил градом и застилал глаза, было такое ощущение, как-будто он сейчас сгорит заживо. Перед глазами стали мелькать какие-то образы, картинки, он начал слышать голоса, прямо перед собой он увидел человека в капюшоне, у того светились глаза огнем. Видения были настолько реалистичны, как будто человек стоял сейчас рядом с Иваном. Неизвестный снял капюшон, в глазах засветилось пламя, и сказал:

– Прими свою боль и свое проклятие! Ты один из Нас!

После этого Барсицкий потерял сознание. Когда Иван очнулся, в лесу опять начинало темнеть, и на небе красовалась большая кроваво-красная луна. Вскочив на ноги, он первым делом проверил клеймо, оно уже не было таким ярким и практически не беспокоило Ивана, ощущалось лишь небольшое покалывание.

«Что это было? Сон? Черт! Какой необычный! Все настолько ярко и живо, как будто наяву… Я даже помню все запахи, которые ощущал в тот момент, и боль… поглощающая боль горения заживо… ЧЕРТ!»

Слова человека в капюшоне до сих пор эхом отдавались у Ивана в голове: «Ты один из нас!». На раздумывания по поводу странного сна времени не было, так как начинало очень быстро темнеть, и, убедившись что с ним все в порядке, «меченный» заторопился вглубь леса, чтобы найти подходящее дерево для ночлега, встретиться один на один ночью с хищниками не входило в его планы. Пройдя метров сто, он нашел то, что искал, и полез устраивать лежбище.

Еще долгое время Иван Барсицкий не мог уснуть, раздумывая над тем, что ему привиделось, над странными словами человека с горящими глазами, над символом, который появился ниоткуда и над своим нынешним положением, но все-таки усталость взяла верх, и парень забылся крепким сном.

Пробуждение было резким от какого-то шума, Барсицкий открыл глаза и целую минуту пытался понять, что же его разбудило. В лесу было очень тихо, довольно таки необычно для такого рода мест. Ни пения птиц, ни стрекота насекомых, стояла полнейшая гробовая тишина. На небе только-только начинался восход солнца, значит, было около пяти утра.

Прислушавшись, и не услышав ничего необычного, Иван спрыгнул с дерева, размял ноги, и уже собирался было отправиться в свое «путешествие», как вдруг до его ушей донесся крик. Застыв как вкопанный, Барсицкий попытался определить, с какой стороны леса исходит звук, и, когда крик повторился, Иван бросился бежать в том направлении. Страх и сомнения резко отошли на второй план – человек! Это кричал человек! Он в беде, ему нужна помощь, возможно, он знает, как выбраться из этой глуши. Иван пулей несся сквозь густые заросли и деревья, ветки хлыстали по лицу, а колючие кустарники больно впивались в кожу, оставляя порезы на его теле, но, не обращая внимания на боль, Иван продолжал движение и вскоре выбежал на открытую местность, поодаль которой протекала река. То, что он увидел, повергло его в шок: маленькая девочка, не больше лет двенадцати, забралась на дерево, одиноко растущее на берегу, и слезно звала на помощь. Берег был усеян трупами людей, растерзанных каким-то животным, Иван насчитал семь тел мужчин и женщин, среди них были и дети. С замиранием сердца Барсицкий двинулся к девочке, и тут он увидел виновников кровожадного преступления – волк, а точнее стая волков неспешно прогуливающихся вдоль реки, и время от времени поглядывающих на дерево с жертвой. Их было около десяти и все как на подбор – огромные и кровожадные, с мускулистыми лапами и хищным оскалом, этакий отряд спецназа в животной среде. Среди них особенно выделялся один из волков он лежал на камне и пристальным взглядом наблюдал за своими сородичами.

Вожак, решил Иван. Он был больше всех остальных, а весил наверно килограмм сто, не меньше, его густая, черная как смоль, шерсть блестела в первых лучиках встающего солнца. И вдруг черный волк повернул морду и встретился взглядом с Иваном оскалив клыки. Барсицкого прошиб холодный пот, и появилось желание спрятаться, убежать подальше от этих страшных черных глаз, но вместо этого он сделал шаг вперед по направлению к источнику опасности и сжал руки в кулаки. Один, с голыми руками, против десяти одних из самых кровожадных хищников на свете, на что он рассчитывал – не понятно. Да и расчёта не было никакого, одно лишь желание спасти девочку. Ноги его уже не слушались, тело стало как будто чужое, все мысли отошли на второй план. Не отрывая взгляд от глаз волка, Иван продолжал приближаться к вожаку стаи, сердце начало бешено колотиться, температура тела резко подскочила, его руки слегка потряхивало, и опять возникло ощущение огня внутри себя, послышался звук шипения кожи.