– Забыли, что? – уточнил следователь, – Что надо лететь или, что надо говорить?

– Что надо лететь! Такого со мной никогда не было. Я больше так не буду, – это уже было слишком. Я готова была провалиться сквозь землю от собственной глупости.

Следователь поднял голову и долго смотрел на меня, даже у него не нашлось слов, чтобы прокомментировать мой бред.

– Вы давно работаете в компании?

– Двенадцать лет, из них семь – начальником юридического отдела.

– И забыли, что надо лететь… А во сколько вы сегодня пришли на рабочее место, Елена Евгеньевна?

– Я немного задержалась. Знаю, что это не в правилах компании, но мне надо было подобрать наряд для вечера, и в метро было не влезть, – я не могла остановиться, чушь плавным потоком выливалась из меня. Я словно слушала себя со стороны. «Господи! Кто нибудь, закройте мне рот!»

– И все-таки, – во сколько вы вошли в офис? – добрый следователь делал вид, что не замечает моего позора.

– Было минут двадцать десятого, – призналась я, довольная, что не сказала больше глупости.

– Оперативники уже установили, что охранника и трех секретарш, убили около половины десятого. Перед вами, в десять минут десятого, в офис заходил курьер с бумагами. О чем свидетельствует подпись одной из девушек. Тогда она была еще жива. И в двадцать минут десятого, в офис зашли вы, Елена Евгеньевна. – Следователь, молча, уставился на меня.

– Ну, я и не отрицаю, что опоздала!

– О вашем опоздании я уже наслышан. Я имею в виду, что вы могли убить девушек. Время смерти совпадает.

– С чем совпадает? – не могла я взять в толк.

– Да с вашим опозданием! – крикнул следователь. – Вы могли приехать в аэропорт, подстроить взрыв вертолета, спокойно вернуться в офис и убить несчастных девушек.

– А зачем мне все это?

– Вот я и хочу понять: зачем вам все это? Может чистосердечное признание, а, Елена Евгеньевна? – следователь нежно взял меня за руку.

– Да ты мне, что – дело шьешь, начальник? Хочешь мне все свои висяки пришить? – «Это кто говорит? Я?»

– Елена Евгеньевна, вы же интеллигентная женщина? – опешил следователь.

Я смотрела на него, тяжело дыша.

– Пока, можете быть свободны, но за пределы города никуда не выезжайте.

Я поднялась и, не разбирая дороги, вышла в коридор. Там уже стояли коллеги. На многих лицах чувство любопытства смешивалось с восторгом. Казалось, многие уже готовы занести руку, чтобы подтолкнуть меня в пропасть.

Я расправила плечи, нацепила гордую улыбку и, покачивая бедрами (где только этому научилась?), пошла в свой отдел. Там я достала из сумки любимый шарф и пояс, и украсила себя. В отделе молча, смотрели на мои преображения. И только после того, как я выдохнула, набросились на меня с вопросами:

– Елена Евгеньевна, вы, почему так долго? Что у вас спрашивал следователь?

– Спросил: за что я людей поубивала? – спокойно сказала я

– Каких людей? – опешили мои юристы.

– Всех!

– Ой! – Анечка вытаращила на меня свои глазки. Кажется, она поверила в версию следствия.

– Попрошу быть со мной более доброжелательными!

В отделе закивали.

– Так, кто хочет помочь следствию и что-то добавить, пройдите в коридор, и займите очередь в комнату для переговоров! – скомандовала я, – а у меня сегодня еще одна встреча.

Я взглянула на себя в зеркало, накрасила яркой помадой губы, добавила румян, взяла сумку, и вышла из кабинета.

Единственное, что меня сейчас может отвлечь от всего кошмара, – это мои верные подруги.

* * *

Дружим мы со школы. Нас четверо, и все мы Лены. Правда, год назад наша Лена четыре, а точнее Алена, познакомилась в самолете с волооким красавцем из Испании и улетела к нему, оставив нас втроем.

Чтобы не путаться в наших именах, мы называем себя Лена, Леля и Леша. Леша, Алеша, и даже Алексей – это все я. Даже мои родители перестали называть меня Леной, а все чаще обращаются: Алеша.

Встречи в маленьком ресторанчике стали традицией. Сначала мы посещали разные заведения, но всегда заказывали в них одни и те – же блюда. Почему так происходило, не знаем даже мы. Но, оценив кулинарию многих ресторанов, мы остановили свой выбор на одном.

Покинув офис, я решила прогуляться до ресторана пешком. Как бы я не демонстрировала свое спокойствие коллегам, но в душе у меня бушевал ураган страстей. Я ничего не понимала в сегодняшнем дне, и мне надо было разобраться, прежде чем я встречусь со своими Ленками.

Главное, чего я не понимала, – это как я могла забыть о поездке! Еще вчера мы с шефом обсуждали на совещании все детали. Я подготовила нужные документы, и даже взяла их с собой домой, так как планировала ехать в аэропорт из дома. Вылет был назначен на восемь утра. И я прикинула, что к семи часам вечера, успею приехать в наш ресторан.

Вечером мне позвонила Лена из своего загородного дома, и сказала, что они завтра с ее мужем Геной, будут ночевать в городской квартире, потому что у Генки будет важная встреча с партнерами, которая должна закончиться ужином в ресторане, и возвращаться домой будет уже очень поздно. Для нас все складывалось удачно. Мы обрадовались, что Лене не придется спешить за город, и можно посидеть спокойно.

– Напьемся! – обрадовалась Ленка.

Напиться, в нашем понятии, – это выпить один бокал сухого вина. Второй – буквально валит нас с ног. Мы становимся тяжелыми, ленивыми и грустными. Поэтому, все мы знаем свою норму.

Но главное для нас, – это общение друг с другом. Мы можем говорить часами и после расставания, в душе остается горькое чувство, что многое не успели сказать, не дообщались.

В ресторан я вошла первой. Официантки знали нас.

– Ваших подруг еще нет! А ваш любимый столик свободен! – обрадовали меня.

Наш столик был на втором этаже ресторана. Это был даже не этаж, а небольшой балкон, на котором стоял одинокий стол с диваном. Здесь мы могли свободно говорить, и нам никто не мешал, а мы видели весь ресторан и шикарный вид Московского проспекта.

Я остановилась возле зеркала и вдруг почувствовала знакомый запах дорогого одеколона. Было что-то волнующее и тревожное в этом аромате. Я обернулась, по коридору ресторана отходил от меня мужчина. Я узнала в нем моего утреннего незнакомца.

«Надо будет показать его моим девчонкам! Пусть оценят!» Я посмотрела – за какой столик он сел. С балкона его будет хорошо видно.

На балконе я закурила. Вообще, мы давно уже бросили эту вредную привычку, но в сумке у каждой из нас всегда была пачка сигарет. «На всякий случай». Волнения сегодняшнего дня были, как раз таким случаем.

– Алеш, что случилось? – ко мне поднималась Леля. Кипучая и могучая. Она была нашей жилеткой. Сколько слез, мы проливали на ее большой груди. Сколько мудрых советов получили. По одному только нашему «алло» Леля мгновенно определяла сигнал бедствия.

– Лель, сама не знаю, – и впервые за весь этот безумный день я заплакала.

Всхлипывая, захлебываясь и размазывая по щекам «несмываемую» тушь, я рассказала подруге все события.

– Лешка, одно могу сказать твердо: твоему Ангелу-Хранителю мы все должны поставить большие свечки. Это просто чудо какое-то. Стереть из твоей памяти, что ты должна лететь! Ты, которая трясется за каждую букву своих документов, которая ни разу не забыла, ни одной даты печальной или радостной! Это кому ж такое под силу?

– Девчонки, я с вами! – радостно закричала Лена.

– У нас грандиозный повод для пьянки! – воскликнула Леля. – Наша Алешка второй раз на свет родилась. Мечтала она все время иметь день рождения летом. Пожалуйста! Правда до лета немного не дотянула: май на дворе. Но тоже не декабрь.

– Леш, что с тобой случилось? В аварию попала? Сама цела? А машина сильно пострадала? Ну, ничего, у моего такой мальчик есть, машину, как новую сделает! – Ленка стала ощупывать мои руки и спину.

– Да цела она, – ответила за меня Леля. – Она попала в авиакатастрофу! И еще поубивала половину своих сотрудников!