Сергей Яковлев Август кончен «Август кончен. Под градусы низкие…» Август кончен. Под градусы низкие Всеми тоннами, всеми каратами Звезды блещут, дрожа, как римские Последние императоры. Им бы вовремя саморазрушиться, Как красавице увядающей, Но она только гуще душится, Хоть казалось бы, ну куда еще. Сколько ткани и разных красителей От кармина до темной вишни, Сколько слов и трудов спасительных, Что потом окажутся лишними. Сохнут листья, страницами ветхими Шелестеть будут варвары с метлами Под каштаном с пустыми ветками, Под другими деревьями мертвыми. Два времени года 1 По тому, как проникают в землю листья, Отлетая от каштанов и акаций, Даже начинающий баллистик Вычисляет: некуда метаться. По словам, что застревают в клетке мозга И бормочут в этом сером захолустье, Даже слабослышащий акустик Понимает, что метаться поздно. Постоим туда-сюда – за наблюденьем Незаметно пролетают месяц, день ли. Так что видит только самый зоркий оптик, Как сгибаются колени, а не локти. 2 Сегодня мы сбежим — Легко, как молоко — Не на металл плиты, Не на ее конфорку, На сей раз далеко, Глухие рубежи Переходя на раз, Как дым и прочий газ В распахнутую фортку Выходят из квартир. Теперь и нам идти. Глядишь, и нету нас. 3 Сколько раз уже деревья те же Облетели и опять листвой покрыты. Может, только это нас и держит Здесь. Старуха у разбитого корыта Знай полощет имена, стирает даты, Только изредка движеньем угловатым Проведет по лбу запястьем или пястьем, То ли пот стирая, то ль от счастья, Что не помнит ничего, что всё забыто, Кроме мелких дел для поддержанья быта. «Мои отношения с сыном…» Мои отношения с сыном Разнообразием не изобилуют: Сжигая воздух с бензином, Еду к нему на могилу. Раз в неделю, а чаще реже, По недавно уложенной плитке Мимо черных камней и бежевых Прохожу к железной калитке. Поднимаюсь на шесть ступеней Или пять, не могу запомнить. Кровь заходит в сердце по вене — Надо чем-то его заполнить. Здесь налево и метров тридцать, Или больше, цветы из пакета Достаю. Никак накуриться Не выходит с одной сигареты. Дым летит почти вертикально, А куда ему на хуй деться. Кровь в артерию вытекает, Оставляя пустое сердце. «Ты, как нечто простое…»
Ты, как нечто простое, Как число или что-то, Чем пространство пустое Заполняет пустоты. Вдоль дороги растенья — Частый лес да подлесок, Если это не стены, То хотя бы завеса. Там невидимо глазу За условной лещиной Неспеша, раз за разом, Как с женою мужчина, Небо сходится с почвой Серединой и краем, Каждой кочкой и точкой Пустоту замыкая. На смену очков Все уложено в уравнение, У всего есть какой-то резон: Как садится с годами зрение, С той же скоростью горизонт Придвигается. Пыль закатная, Мелочь летная, стрекоза, Как сквозь оптику многократную — Раз, и выросли на глазах. Не желают держать дистанцию, Подступают, идут гурьбой И теснятся – так в клубе с танцами Пары жмутся одна к другой. Рождество В эту ночь особенно нежно Щелкает зажигалка — Не соловей, конечно, Но всё-таки и не галка. Вроде, кусок пластмассы: Ни крыльев тебе, ни ножек, Нет ни перьев, ни мяса, А вроде как искра божья. Даже как будто светоч Желтый, как в том окошке, Где мама качает деточку, Чтобы не плакала крошка. Качает и видит, как станет Ребенок большой и сильный, А она уже будет старенькой И, наверно, не очень красивой. Но он сделает все, что надо: Купит хлеб, оплатит больницу, И поэтому эта мама Старости не боится. Только будет все по-другому: Это ей позвонят из Градской, Скажут, он не дойдет до дома, Никогда не сможет добраться. И она побежит, словно в гору. Полетит неуклюже, как галка, Чтобы сесть у беспомощной скорой, Не мигая смотреть на мигалку. Но пока даже время мешкает — Будто ночь эту было бы жалко Оборвать, – в темноте кромешной Щелкает зажигалка. |
