– Дак ты почему опаздываешь? – сменила тон Светлана. – Что у тебя произошло?

– Проспала, – произнесла девушка виновато и присела на стул.

– Ничего себе проспала! Ну, ты и поспать! – удивилась старшая. С особой тщательностью она принялась разглядывать напарницу, и после неловкой паузы, сверлящим взглядом просканировав её с головы до ног, с видом обеспокоенного учёного спросила:

– Может, расскажешь уже?

– Что, рассказать? – вопросом на вопрос ответила Дина, но про себя отметила, о чём хочет расспросить Светка.

– Ты же знаешь, о чём я…

– Я же говорю: проспала, забыла поставить будильник и …вот.

– Да не об этом я! – не скрывала нарастающее раздражение старшая медсестра, – не делай из меня идиотку, пожалуйста. Я тебя умоляю! Хорошо?

Сейчас вид возмущённого учёного дополнили бы очки и строгий костюм – уж больно она напоминала сурового учителя, отчитывающего за очередную проделку ученика.

– Вчера тебе удалось уйти, я бы даже сказала «убежать», от ответа. А, если говорить откровеннее, я не стала донимать тебя своими расспросами, поскольку посчитала, что задавать их не уместно. Видела бы ты себя! Ты чуть всё отделение на уши не поставила. Да что я говорю – поставила, да ещё как! «Что произошло»? «Кто кричал»? – этими вопросами донимали меня чуть ли не всю ночь… А сейчас ты делаешь вид, что не понимаешь о чём я говорю, – выругалась Светлана, и была права.

Крик в отделении посреди ночи, в окружении холодных ламп и непобедимого желания лечь поспать жутко напугал не только старшую, но многих других, кто в ту ночь страдал бессонницей или от громкого звука вынужден был проснуться. Медсестра ещё вечером заметила: с напарницей что-то не так, в буквальном смысле. Уж больно странным казалось её поведение: всегда весёлая и жизнерадостная, даже в те дни, когда домашние проблемы (с родителями), в том ужасном проявлении, котором они однажды, совсем случайно, предстали перед многими, должны были сломить волю девушки, она продолжала улыбаться и шагать наперекор злосчастиям судьбы. Такой несчастной замкнутой унылой и напряжённой Светлана не видела подругу никогда. Мало того, что творится чёрт знает что, она же ещё сидит и строит из себя тупую.

– Ну что ты молчишь? – смягчила тон старшая, – ты же можешь мне сказать. Сейчас уже поздно: многие больные спят, никуда идти уже нет необходимости, и мы сможем спокойно побеседовать. И, кстати, Дима тоже спит. Я заходила к нему, совсем недавно, как раз перед твоим приходом…

Дина невольно вздрогнула, её лицо переменилось: сквозь маску спокойствия пробился страх. Девушка опустила голову в пол и погрузилась в себя. Не желая продолжать разговор, она упорно молчала, но старшая не отступала:

– И ещё: сегодня мне показалось, что он ждал тебя. Не знаю, почему я так решила, но… думаю, так и было. Он заглядывал сюда чаще, чем обычно. Когда встречал меня, то тут же вертел головой по сторонам в поисках кого-то.

Старшая замолчала. Выдержав минутную паузу, в течение которой её взору предстояло выдержать тихое медленное погружение сознания напарницы в собственную кому, Светлана всё же не выдержала и проговорила:

– Дина, не молчи. Ты напугала меня вчера, понимаешь? Ходишь-бродишь уже который день, сама не своя, разговаривать не хочешь. Может у тебя дома проблемы какие? Дак ты расскажи, не стесняйся, не держи в себе.

– Я не хочу говорить об этом, – вымолвила девушка.

– Знаешь что…– возмутилась Светлана, – твои вчерашние крики были не просто… не просто так… – после некоторого замешательства старшая неожиданно перешла на откровенные вопросы, – Скажи, что тебя пугает в этом мальчике?

– Ничего, – не выходя из комы и не поднимая головы, ответила Дина.

– Что тебя так напугало, что ты уже третий день не в себе? Ты думаешь – я не вижу, как ты косишься? Эта палата будто приковала твой взгляд. Даже сейчас ты украдкой поглядываешь не куда-нибудь, а именно на неё.

Дина подняла изумленный взгляд. Она и не подозревала, что её старательно маскируемые движения могут быть так явственно заметны. Но больше всего её поразил тот факт, что в эту самую минуту она в действительности неосознанно посматривала туда. Только сейчас, когда Света ткнула девушке её же проблемой в лицо, до неё дошло, что палата номер семь не отпускает её и не отпускала с той самой минуты, как младшая пришла на смену.

– Что? – вызывающе вытаращила глаза старшая. – Я права?

Суровости в её лице было хоть отбавляй, но Света действительно очень волновалась за подругу. Она, вдруг, тяжело вздохнула и сказала:

– Так! Динка, сегодня ночью, если этот ребёнок заплачет – я пойду к нему! Понятно? Не ты, а я! Ну если ты, конечно, захочешь, можешь пойти со мной.

Дина смотрела на неё, и глаза наполнялись слезами. Ей очень хотелось, чтобы всё было именно так, чтоб Светка сама сходила к ребёнку и… «главное не видеть то, что может быть». Но больше всего на свете ей хотелось, чтобы ничего этого вообще не было. Ну просто не могло подобное произойти с ней! С кем-то другим – пожалуй, но только не с ней. В то же время, девушка понимала, старшая не должна увидеть то, что «может быть» – она не сможет помочь.

«Я смогу помочь ему»

Откуда такая уверенность родилась у неё внутри? Этого, наверняка, она знать не могла, но чувствовала что сможет.

«Я смогу ему помочь. Только я смогу разбудить его – вырвать из плена кошмара»

– Ну, ты чего? Ди-ина. Ну, не надо плакать, – обняла девушку подруга, – Что-то ты совсем раскисла! – Светлана заглянула в глаза напарницы и спросила: Ты расскажешь мне? Я смогу помочь тебе?

– Нет. – совсем тихо и сухо отрезала Дина, и тем самым поставила точку в разговоре. К чему все эти пытки-попытки старшей, если она уже твёрдо решила – во что бы то ни стало, поможет ребёнку. Поможет, если понадобится.

«Только бы не понадобилось»

– Не плачь, я же твоя подружка, – сдалась Света (нет смысла мучить девушку и терзать себя материнским любопытством). – Если захочешь поделиться со мной, я буду рада, имей ввиду.

Как мудрая женщина и старше Дины на пятнадцать с лишним лет, старшая улыбнулась и поспешила сменить тему:

– Этот мужик с двенадцатой, его, кажется, Володей звать, меня в конец достал! Дебил натуральный. Хочет меня, видимо. Сходил бы в туалет и поиграл со своим дружком, а то всё: «Светочка, у меня температура высокая! Светочка, мне как-то плохо! Светочка, дайте мне таблетку от головы»! Рожа ехидная такая, плутовская… лыбится так. Он издевается, понимаешь?! – говорила старшая, будто рассказывала давным-давно заученное, ставшее таким надоедливым, стихотворение и, отворив дверь в коридор, на ходу бросила: Ну ладно, я пошла. Надо больных обойти.

Весь вечер до наступления полуночи и всю ночь до самого утра Дина не находила себе места. Она пробовала заниматься обычными рабочими делами, попыталась приняться даже за то, что уже давно откладывала в долгий ящик под заглавием «Несрочные и неважные», но всё тщетно – палата номер семь не выходила из головы. С замиранием сердца, с навязчивой жестокой периодичностью, девушка поглядывала на дверь. Дина попробовала отвлечься: достала медицинский справочник и с поддельным интересом уткнулась в страницы, но каждый раз, когда буквы, вдруг расплывались, она обнаруживала, что её взор вновь останавливается на роковой палате.

Девушка сидела в ординаторской и вздрагивала от любого звука – ждала сигнала. Какой он должен быть – не важно. Очень не хотела, ужасно боялась его появления, но всё же ждала. Иногда, сквозь сумрак собственного страха, откуда-то издалека ей слышался плач ребёнка, но каждый раз, когда сопротивление рациональной мысли всё-таки брало вверх, девушка с облегчением понимала, что ей показалось и, что встревоженное состояние и разыгравшееся воображение просто-напросто издеваются над ней. Правда, с каждой минутой внутреннее напряжение упорно не ослабевало, наоборот – только усиливалось. Каждый оборот часовой стрелки висевшего над выходом вестника времени напоминал ей – на дворе ночь, а это значит, что мальчик вот-вот позовёт. Эти мысли тугим поясом сдавливали грудь хрупкой девушки.