Метнуть посыл – закричать, и тем самым позвать на помощь. Получиться? Удивительно, после двух, практически бессонных ночей, ему хватало сил сражаться, сражаться с невыносимым иродом. Что за напасть обрушилась на малыша? Что за недуг поразил маленького человека? Мелкая дрожь пульсировала по телу, и страх, будто кислота, разъедал всё то, что ещё сохраняло способность жить. Исступление, и снова край бездонной пропасти, в которую внутренняя, возникшая из неоткуда, жестокость и злоба бросает вновь и вновь. Уничтожить, раздавить, погрузить во тьму.

Какая-то ещё не порабощённая часть мальчика была уверена, что придёт она и снова спасёт его, как делала уже не раз. Да, где-то в закромах избитого рассудка он ждал Дину, ту девушку, которая дивным образом буквально вырывала его из воображаемого капкана и приводила в себя. Димка не помнил и не знал, что разговаривал с ней прошлой ночью; он даже не догадывался (откуда ему было знать), что девушка до ужаса боится его. Мальчик сохранил лишь обрывки воспоминаний: как приходила она, в обличии доброй волшебницы, прогнала страх и вызволила ему «наружу», а после стало так хорошо и легко, что пуховым покрывалом обхватил сон и приласкал нежным теплом сладостных объятий.

Но пока спасительницы не было, маленький мальчик, раз за разом, предпринимал попытки закричать, стремился пошевелить частями тела, но всё тщетно. Он чувствовал, как его лихорадит, как холодной и колючей вибрацией проноситься по его телу дрожь, как ненависть, будто паразит, сживает иссякающие остатки разума. Маленький Дима знал об этом, как и знал то, что на самом деле, в реальности, его трепещущее в муках тело абсолютно не подвижно.

«Как же невыносимо всё это»!

Всё происходит внутри: мальчик до ужаса боится чего-то, но вот чего… неизвестно. Как в страшном сне! Но это не сон, ведь он не может проснуться, к тому же, он видит потолок, свет лампы, дразнящий непокорные глаза. И когда ему особенно страшно, её подмигивания становятся интенсивнее и быстрее.

Малыш набирается сил и кричит, что есть мочи, визжит со всей силы взахлёб, надрывая голос, слышит, как задыхается от собственного крика.

«Как же мучительно, как же это нестерпимо»!

Только короткие провалы в беспамятство спасают ребёнка от сумасшествия. В который раз ему кажется, что ещё чуточку и он сдастся и …

«Что тогда? Умрёт? Свихнётся? Или ещё что?» Он не знал, и совсем не хотел знать. Больше всего на свете он боялся остаться там, в своём ночном кошмаре, остаться навсегда. Эта мысль приводила его в ещё больший ужас, чем он мог испытать сейчас.

Присутствуя как бы вне тела и, в то же время, внутри него, мальчик не имел власти над ним. Всё видеть, слышать, чувствовать без всякой возможности пошевелиться; не закричать, не вымолвить и слова, только лежать и бояться; остаться там, в мире кошмаров, быть запертым между двумя мирами: реальным и нереальным. Что может быть ужасней?

Иногда, между секундными провалами, он отчетливо испытывал некую двойственность в себе. Казалось бы, он здесь в комнате лежит на кровати, но, в то же время, где-то в совершенно другом месте – телесная оболочка уже не принадлежала ему. Мальчику даже пришла дикая идея, что он вполне сможет повернуться внутри собственного тела, и сделает это. Но страх крепко держал его и не мог позволить пленнику сделать это.

После очередного помутнения рассудка Дима словно заново погружался в собственное тело, и на правах хозяина силился подчинить его, но у него не получалось никак –точно дикий зверь, страх подстерегал жертву, набрасывался и поглощал частички жизненной силы ребёнка.

Провал в бездну, а после – страх; за ним ещё провал и снова страх, и так по замкнутому кругу. В какой-то безумный миг мальчику, вдруг, показалось, что страх – это не просто ощущение травмированного разума, а вполне живое существо. И этот живой монстр совершенно реален, как и сам Дима. Существо, именуемое страхом, доподлинно существует. Каждый вечер оно приходит к нему, выжидает, когда жертва уснёт и набрасывается, вонзая в бедное дитя свои ядовитые клыки. Монстр пробуждает ребёнка и приступает к трапезе, где на ужин, как и прежде, Димкин разум.

Вот уже третью ночь (уже третью) это существо истязает мальчика, отделяет очередной кусочек сознания и никак не может насытиться. Что дальше? Что же случится, когда этот ненасытный червь обглодает последнюю частичку жизни? Что тогда? Мальчик умрёт? Свихнётся? Или ещё что?

«Боже мой, какое огромное желание закрыть глаза и уснуть, на миг забыться и провалиться в сладостный покой».

В очередной раз, когда безумие подступило слишком близко, провал в бездну не наступил. Оставив бедное дитя на растерзание страху, помутнение рассудка не было, а вместо кратковременного беспамятства, пришли они. На мерцающем полотне потолка появились долгожданные человечки. Только сейчас Дима, вдруг, понял, что совсем забыл про них, а ведь он так хотел встретиться с ними. Безликие космонавтики явились неоткуда, как и прежде, забегали вокруг корабля, принялись спорить между собой, и несколько раз даже норовили подраться друг с другом. Как же интересно было смотреть на них! Такими забавными они казались! Увлёкшись наблюдением, Дима сразу и не осознал, что вечноголодный монстр-страх ушёл. Мучащее ребёнка, вот уже который день, существо исчезло.

Страх ушёл, а маленькие люди в костюмах из блестящей плёнки носились по потолку и стремились разрешить какой-то конфликт. Сегодня на их головах отсутствовали скафандры – вместо них были капюшоны, но лица по-прежнему отсутствовали. Один космонавтик сбил другого прыжком, и они повалились кубарем – началась оживлённая борьба. С минуту покувыркавшись, один из них победно встал, отряхнулся и повернул голову к Диме. Мгновение мальчик и человечек смотрели друг на друга. Дима не мог видеть его глаз, и не потому, что их закрывал капюшон, просто их не было. Вместо лиц чернота, но малыш знал, что в этот самый миг космонавтик смотрит не куда-нибудь, а именно на него.

– Привет! – крикнул человечек и помахал рукой.

Мальчик почувствовал, как нелегкий испуг пробежал по коже, как забарабанило сердце. Диме тут же захотелось заглушить стуки – он боялся, что космонавтики услышат их, увидят его страх и не захотят разговаривать с ним. Но человечек повторил снова:

– Эй, Дима! Привет! – замахал он руками интенсивнее.

– Привет, – выдавил из себя мальчишка, в то время как космонавтик продолжал смотреть на него и махать своими коротенькими ручонками. Спустя секунду, человечек опустил руку и улыбнулся (Диме хотелось так думать, а может быть, ребёнок просто знал, что тот улыбается ему). Он повернулся к товарищу, который никак не мог подняться – пробовал и так и сяк, но каждый раз падал снова и снова, как кукла «неваляшка-наоборот», выходило довольно неуклюже и даже смешно, и сказал:

– Да, вставай уже! О-о-о… – раздражённо. – Что ты как осёл?

– Сам ты дурак, – обиделся другой космонавтик. Он уже встал на ноги и сейчас старательно отряхивал себя. – Я не осёл.

– Я же пошутил, пошли давай, а то опять опоздаем, – заторопился первый и направился к кораблю.

Второй же человечек, с особой тщательностью отряхнувшись, поднял голову и взглянул на мальчика:

– А, это ты? – Как-то очень обыкновенно и безмятежно произнёс тот и добавил, – привет, Дим.

– Привет, – уже не так боязливо произнёс Дима.

Когда первый уже подошёл к кораблю, он остановился, повернул голову к мальчику и сказал:

– Ты, главное, ничего не бойся. Хорошо?

– Я уже не боюсь вас, – удивился Дима, столько не вопросу, сколько собственному довольно смелому ответу.

– Ну, вот и ладно. Не надо бояться, тем более нас, – и маленький человечек неожиданно сделал серьёзное лицо и громким командным голоском прокричал:

– Не бойся, Дима! Всё будет как надо.

– А как надо? – не прекращал удивляться мальчишка.

– А где же смод, так мы все будет плющ и жизнь в раз ге-ге-ге, – что-то непонятное пролепетал первый.

– Почему ты так странно говоришь? – недоумевал Дима.