А. СОКУРОВ: Помните, там даже есть кадры, где один молодой человек из Куркино пришел со своим сыном маленьким. Это даже такая, понимаете, история, ну, это чудо чтения. Конечно, это мое преклонение перед книгой как таковой. Все же надо сказать, что не нам принадлежит, мы только помогли. А на самом деле когда-то Гранин и его коллега совершили гораздо более значимое, чем мы. Они создали эту книгу. Она прошла через столько мучений, через всякие сокращения, через всякие цензурные практики. И надо сказать, что даже я, в общем, опытный человек в рассматривании, в знакомстве с визуальным материалом, я и с документами, и я прекрасно понимаю, что еще долго мы не узнаем всего, что было в блокадном городе, потому что это кошмарная, чудовищная история. О многом даже говорить вслух страшно. У нас такие мучения переживали люди. Такую взяли они на себя страшную работу жить и продолжать жить, и любить, и ухаживать друг за другом, хоронить друг друга. Вот они взяли на себя вот эту страшную ношу. Ведь умирали люди в сознании, живые умирали. Это было не просто убийство огромного числа людей. Это было умерщвление людей. Люди умирали день за днем, понимали и видели приближение этой смерти. И дети взрослели, и взрослые… Ну, я не могу передать весь этот кошмар. Когда я сегодня наблюдаю за тем, что, например, у нас в городе происходит, целые дебаты развернулись, сохранять ли нам, например, блокадную подстанцию, которую наши богатые ребята в городе хотели бы снести, построить на месте этого исторического памятника очередную гостиницу, я поражаюсь. Я не петербуржец по рождению, я поражаюсь, как сами петербуржцы готовы разрушать этот город, уничтожать даже вот эти свидетельства вот этого времени.
М. ПЕШКОВА: В январе 46-го года Кузнецов на предвыборном совещании сказал: «Да разве такой город можно не любить? Как не любить свой город, в который с момента его основания не вступала нога врага. Краснознаменный, ордена Ленина город, сотни тысяч участников героической обороны которого носят как знак мужества и беззаветной стойкости медаль «За оборону Ленинграда», город, первым остановивший врага, выстоявший 29 месяцев осады и разгромивший гитлеровские полчища под своими стенами, город, слава которого затмила славу Трои!» Вот так говорил Кузнецов. Неужели этих слов не знают или не хотят знать руководители города?
А. СОКУРОВ: Ну, это дикий капитализм страны, который не познает культуру и забывает о своей культуре. Это я могу сказать только так. Я сам пребываю часто в растерянности от того, что происходит у нас в городе, потому что это действительно уникальный город, необыкновенный город. Единственный не только на всю Россию, но и на, наверное, весь мир. И многое то, что не смогли разрушить нацисты, разрушают мои современники, мои соотечественники. Это дикость. Это не цивилизованность, отчаянная беда.
М. ПЕШКОВА: «Блокадная книга» с 94-го года по 2013, когда ее издала Наташа Соколовская, была дополнена двумя главами. Одна глава касалась ленинградского дела. Это 2-я дополнительная глава. А 1-я глава – это каннибализм. И я перечитываю о том, как в снежных завалах находили трупы без мягких частей тела, как ели детей. Сначала эта глава каннибализма была вычеркнута цензорами. Эпоха стала несколько мягче по отношению к «Блокадной книге», и это удалось опубликовать. Скажите, пожалуйста, как сейчас относятся к этой теме? Есть ли противники? И если наоборот, кто говорит, что нужно знать всю правду.
А. СОКУРОВ: Подобные вопросы в Петербурге… Я никогда не присутствовал на дебатах по этому поводу. Есть такое определенное, как мне кажется, спокойствие, все успокоились. Да, было, было. Ну, да, оно, конечно, было. Может быть, все робели перед кощунством истории. Все робеют перед кошмаром и непредставляемостью этой жизни, не соединимостью вообще с жизнью. Может быть, с этим связано то, что как-то не возвращаются к этому. А если возвращаются, то только очень спешно. Я могу ошибаться. Как-то очень спешно, очень официально в годы вот частичного снятия блокады – это было 18 января 43-го года, и полного снятия блокады – это 27 января 44-го года. Но тогда об этих датах говорят, как-то говорят, а так в представлении жителей Петербурга, на мой взгляд, это… редко эта тема возникает. Не надо забывать, что город изменился, жители сменились, что полностью сменился состав культурный и социальный. Урожденных петербуржцев очень мало, как я могу наблюдать. Я вот тоже чужой человек в городе, естественно. Я не петербуржец. Вообще, человек очень изменился. Русский человек очень изменился. Российский человек очень изменился. Поэтому эти вот ценности, они, конечно, далеко уходят. Но вы вспомните, что было, как называли в свое время Наполеона в России, с каким уважением и с каким пиететом сейчас говорят о нем в России. Я не побоюсь сказать, что придет время, когда начнут вот так сглаживать и все речи вокруг Гитлера. Это поразительно, что происходит в историческом пространстве с людьми, когда событие или трагедия отдаляется, и когда мы перестаем быть лично связанными с какой-то трагедией. Ну, это свидетельство уровня культуры народа, уровня культуры общества. Недавно принята была программа развития культуры в России на государственном совете. Там много прекрасных слов по этому поводу, но при этом ни слова не говорится, как эта программа, которая касается в том числе исторической памяти, можно реализовать, когда есть прямые законы, запрещающие размышлять о парадоксах истории, о парадоксах проявления культуры в разных обстоятельствах, о парадоксах поведения народов, национальных групп в разных обстоятельствах. Это же все запрещается. Это все теперь уж запрещено. Как нам осмыслять историю? Как нам осмыслять исторический путь? Как нам сделать эти события незабываемыми в нашей моральной памяти? Уже существуют преграды на этом пути. Уже сегодня существуют преграды на этом пути.
М. ПЕШКОВА: Их давние муки и боль, и нет прошедшей истории. К 27 января, ко дню снятия блокады по произведению Алеся Адамовича и Даниила Гранина картина «Читая блокадную книгу» снял А. Сокуров. Рассказ режиссера, фрагменты фонограммы кинофильма на «Эхе Москвы» у Пешковой в «Непрошедшем времени».
А. СОКУРОВ: Просвещение, еще раз просвещение. Не боятся государства, не бояться запретов, не боятся преступных законов. Законы, к сожалению, бывают преступными, мы знаем. То есть законы, которые преступают через определенные нравственные правила. И такие законы издают люди. Потому, что нравственное правило издает нравственное чувство. А законы издают люди. Это разные совершенно вещи, абсолютно разные. Надо бороться за просвещение. Надо просвещать людей. Надо говорить людям. Нельзя полагаться на то, что религия, какая бы она не была прекрасная, совершенная, возвратит нас в наше человеческое благородное сознание. Надо объединять усилия и всех, всех, всего общества в 1-ю очередь просвещение без границ и без конца, с утра до ночи просвещать, просвещать и просвещать. Каждый какой-то исторический или временной круг в общество приходят люди, которые ничего не знают, ничего не чувствуют и ни о чем ничего не знают. Культура не передается с геном. Культура внедряется. Культура с помощью просветительской работы становится частью души человека. Это свойство, которое надо приобретать, надо внедрять, иначе мы все животные, иначе многое, что происходит сегодня в России, к сожалению, и в общественном сознании будет пробуждаться как инстинкты.
М. ПЕШКОВА: Люда, даже дети не плакали и не улыбались. Об этом вспоминали многие. И как говорила Ольга Берггольц свои ленинградцам: «Горе больше наших слез». Запомните, пожалуйста, эти слова. Действительно, горе было огромное. Неужели о нем можно забыть? Именно поэтому я хотела сегодня попросить Вас вспомнить того человека, кто помог в создании этого фильма, фильма-книги, так я называю Вашу «Блокадную книгу», которую вы показывали в Петербурге и за рубежом. Расскажите, пожалуйста, о Руднове.
А. СОКУРОВ: Это Олег Константинович Руднов, с которым я знаком больше 10-ти лет. Я думаю, что это выдающийся петербуржец, который очень много сделал для города, который не только 1-й основал независимую 1-ю частную радиостанцию, но и затем вот сформировал телевизионный канал, Сотый канал. До этого руководил и 5-м каналом. Сотый канал, который единственный в течение длительного времени выражал… защищал город. Под его прикрытием, с его участием создан 15-серийный фильм нами, вот нашей группой творческой, «Хроника разрушений» о том, как разрушается Петербург, как мы теряем исторические памятники. Все это происходило много раньше, чем подобное движение начало существовать в Москве, например, или в других городах. Вообще с Рудновым связано много, что делалось абсолютно в 1-й раз в нашей стране. Например, он мне когда-то предложил вести ночное вещание радио у него на радиостанции. И мы по радио показали фильм «Одинокий голос человека», и фильм «Зеркало», показали по радио. Это был удивительный опыт совершенно, уникальный опыт. Да и само вот это ночное вещание, которым очень дорожил Руднов, говорило о том, что он понимает, что нужно людям. Очень близкий к нашему Президенту человек, уважаем нашим Президентом. Человек, который мог критически мыслить, мог трезво смотреть на вещи. Он был не только уникальным политиком, но и абсолютно уникальным профессионалом. Я не могу… у меня нет в памяти 2-го такого человека, который настолько смог совмещать вот эту функцию руководства с уровнем профессионализма, как при вещании радийном, так и в вещании телевизионном. Мы с ним сделали не только «Блокадную книгу», сделали фильм-репетицию Юрия Темирканова – большая 2-частевая работа, 5-частевая работа «Пример интонации», где принимали участие наши известные люди, России, включая. Зорькина, Слонимского Сергея Михайловича, композитора. У нас были очень большие планы, но, к сожалению, произошло то, что произошло. Это выдающийся гражданин Петербурга. На самом деле самый что ни на есть почетный гражданин Петербурга, причем он естественно этого звания не получил. Но если б можно было это звание присуждать после кончины, то это был бы 1-й человек, который заслужил этого. На самом деле защитник Петербурга, защитник Ленинграда и блестящий, великолепный совершенно человек. Я потерял очень близкого мне человека.
