– Перерыв! Перерыв! – сказал он. На нём был белый передник и белый колпак. Видно, он всерьёз экономил хендрики и был ещё и буфетчиком при интернате. – Не перегружайте детёнышей, пожалуйста. Устройте им игры на свежем кислороде.
Интернатники оживились и задвигались. Лаковая молния выключилась у доски и включилась за партой. (Так быстро она перемещалась.)
– Хорошо. Только я закончу урок! – строго сказала Люся. – Дорогие интернатники! Если вы идёте в гости в какой-нибудь дом и идёте в первый раз, вы должны взять с собой цветы.
Пауза.
– Не книги. Не репу с брюквой. И даже не дрова. А, я подчёркиваю, ЦВЕТЫ.
Подчёркивать Люся научилась у папы. Папа всегда говорил очень умные вещи и самое умное постоянно подчёркивал.
– А теперь перерыв!
Счастливые интернатники с кочерыжками в зубах высыпали на траву. Причём практически бесшумно. Не топали ботинки, не стучали когти.
– Во что будем играть? – спросила учительница Люся.
– В толкалки! В толкалки! – кричали зверёныши.
– В сшибалки!
– В валилки!
– Что это за игры? – спросила Люся у Всеволода Боброва. – Что надо делать? И кто выигрывает?
– Надо толкаться, пока все не повалятся, – объяснил Сева. – Кто упал последний, тот победил.
– Хорошо, – начальническим голосом сказала Люся. – Играем в валилки. Приготовились.
Старшие интернатники приняли борцовскую стойку. Мелкота побежала хвататься за деревья.
– Готовы? – спросила Люся.
– Готовы…
– Раз. Два. Три… Начали!
И закипела меховая поляна. Ученики хватали друг друга за лапы, за шею, за что попало и валили на землю.
Малышня висла на больших гроздьями. Большие шатались, ходили обвешенные мелкотой и шлёпались. Кто свалился, на лапы не вставал. Подползал к другим упирающимся и вис на них.
Скоро все попадали. Остался на ногах один большой муравьед. Он ходил, весь обвешенный мелкотой, и пошатывался. Но держался. Вдруг белоснежный горностай прямо с земли сделал прыжок. И свалился ему на голову. Прыжок был такой, что часть горностая была ещё видна на поляне, на траве, а часть уже подлетала к муравьеду. Муравьед рухнул. И все радостно завопили:
– Биби-Моки! Биби-Моки!
– Что значит «биби-моки»? – спросила учительница Люся у щекастого Севы.
– Это имя такое. Значит Большая Биби.
Над посёлком разнёсся рёв начинальника. Интернатники кинулись в класс. Люся вошла последней. Как только она переступила порог, все сделали стойку на лапах. Люся сказала:
– Блюм!
И они блюмкнулись.
– Кара-Кусек, к доске.
Тушканчик в джинсовой жилетке вышел из-за парты и сделал прыжок через всю комнату. По дороге он перевернулся и шлёпнулся у доски уже лицом к классу. Люся не знала – так это положено ему или это хулиганство. От того, кто жуёт дачные окурки, всего можно ожидать.
Но класс не насторожился. Значит, всё в норме. Вряд ли Кара-Кусек после беседы с директором станет ещё хулиганить и напрашиваться. Он стоял у доски и грыз мел.
– Напишите, пожалуйста, своё имя.
Тушканчик написал правильно:
– Теперь просклоняйте его по падежам.
Кара-Кусек принялся склонять. Он говорил и писал:
– Именительный – кто? что? Кара-Кусек. Родительный – кого? чего? кого нет? Кара-Кусека. Дательный – кому? чему? Кара-Кусеку…
Он дописал до предложного падежа и приготовился скакнуть на свое место.
– Нет, нет, – остановила его Люся. – Вы куда? Куда? Склоняем дальше.
– Склоняем дальше, – согласился интернатник. – Слово «куда». Именительный: куда. Родительный – кого? чего? кого нет? Куды. Дательный – кому дадим конфетку? Куде…
Он просклонял эту «куду» до конца.
Люся была настолько потрясена таким склонением по падежам, что не могла сделать ни одного замечания.
Тогда она задала свой гостевой вопрос:
– А что вы возьмёте, если пойдёте в гости к новым знакомым?
– Цветы! Цветы! – засуетилась белочка с первой парты. Это она так подсказывала.
Люся строго посмотрела на неё. Но Кара-Кусек не нуждался в подсказке.
– Капусту. Три кочана, – сказал он уверенно.
– А если я не люблю капусты?
– Мы сами съедим. Чтобы она не пропадала.
– Кто мы?
– Иглосски и ещё Биби-Моки.
Люся поняла, что она со своими цветами бессильна против вкусной капусты Кара-Кусека. И она уступила.
– Вы свободны, Кара-Кусек.
Жилеточный тушканчик сделал прыжок через весь класс. В воздухе он перевернулся и приземлился прямо на парту.
Люсе очень нравился искрящийся белизной горностай, сосед Кара-Кусека. Она заглянула в Получальник:
– К доске пойдёт Снежная Королева.
Горностай белым призраком скользнул вперёд. Встал, нервно подбрасывая кусочек мела.
– Напишите, пожалуйста, такое предложение: «Снежная Королева любит танцевать».
Горностай написал:
СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА НЕ ЛЮБИТ ТАНЦЕВАТЬ.
– Хорошо! – сказала Люся. Потому что ошибок не было. Хотя она совсем не знала, как к этому относиться. – Напишите ещё: «Вчера Снежная Королева играла с маленькой сестрёнкой».
Горностай молча повернулся и опять написал не то:
ВЧЕРА СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА ВЫСЛЕЖИВАЛ ТЕМНОТЮРА.
Весь класс вздрогнул.
– Я же просила вас написать, что вы играли с маленькой сестрёнкой.
– Я не играл с маленькой сестрёнкой, – возразил горностай. – У меня нет сестрёнки.
Люся хотела разузнать – кто такой Темнотюр и почему класс его боится? Но не стала, а повела урок дальше.
– Напишите вот что: «Сегодня ярко светит солнце и желтеют одуванчики».
Тут Сева Бобров поднялся. Он был взволнован:
– Как же он может написать, что желтеют одуванчики, когда они завяли? Они ж не желтеют. И солнце совсем не «очень яркое». А так себе солнце.
Хулиганистый Кара-Кусек закричал с места:
– Осень же! Осень на дворе! Вы что?!
Разгорался скандал. Хорошо, что вошёл дир с очередным подносом. С очищенной картошкой в этот раз.
– Всё! Всё! На сегодня хватит! Перерыв!
Меховой поток бесшумно смыл его и скрылся на лужайке. Поднос опустел.
– Пройдёмте ко мне в кабинет, девочка Люся. Надо оценить первый день работы.
Они сидели в директорском доме. Солидно пили из чашек что-то непонятное: то ли картофельный чай, то ли помидоровый кофе.
– Как прошли ваши уроки?
– Хорошо, – ответила Люся. – Но под конец они взбунтовались.
От удивления дир даже встал из-за стола:
– Как так?
– Надо было написать предложение: «Сегодня ярко светит солнце и желтеют одуванчики». А они отказались.
Дир посмотрел в окно:
– А разве они желтеют? Да и солнце не очень яркое…
Потом он спохватился:
– Я вам объясню, в чем дело. У наших интернатников плохо обстоят дела с обманизмом.
– С чем? – спросила Люся. Теперь она оторопела.
– С обманизмом. Они обманывать не умеют. Всегда говорят правду. Мы даже в интернатскую программу такой предмет ввести хотели – обманизм… сочинизм. Но преподавателя найти не можем. Кстати, вы не могли бы взяться?
– Нет, – ответила Люся. – Это не для меня.
– Может, вы кого-нибудь порекомендуете?
– Я подумаю. Это очень сложное дело – обманизм. Нас всегда учили говорить правду.
– Но не врагам, – возразил Мехмех. – А наши малыши даже охотнику Темнотюру правду скажут. Он их спросит: «Где ваши старшие?» Они ответят: «Их нет. Матушка Соня в ночевальне спит. А Меховой Механик в тоннельный склад ушёл». После этого сажай их в мешок. И неси на живодёрню. Люся, вы же не станете врагам правду говорить?
