– И не он один, да? – вставил Тодд.

– О нет! Молсон был всего лишь одним из многих. У «Куинн» есть весьма лживый сайт, и я прочел биографии всех четырехсот их юристов. Тридцать процентов – выпускники школ Рэкли. Тридцать процентов! Таким образом, друзья мои, Рэкли нанимает этих ребят за отличные жалованья, а потом использует их улыбающиеся физиономии и истории их успеха в рекламных целях.

Горди сделал паузу, глотнул текилы и посмотрел на слушателей с самодовольной улыбкой, словно ожидал аплодисментов. Потом подошел ближе к стене и указал на черно-белую фотографию, приколотую поверх копирки и располагавшуюся прямо под портретом «Великого Сатаны», между двумя другими.

– Этот жулик – Алан Гринд, его контора базируется в Сиэтле, и он – компаньон-вкладчик «Варанды». Гринд владеет юридической фирмой, которая называется «Кинг и Росуэлл», – это еще один «субподрядчик», со штатом, насчитывающим двести юристов в пяти городах, изначально в основном на западе. – Он указал на лист, прикрепленный слева от «Куинн и Вирдольяк», на нем было крупно написано: «Кинг и Росуэлл». – Из двухсот юристов Гринда сорок пять окончили одну из восьми школ Рэкли.

Горди допил свою текилу, подошел к столу и снова наполнил чашку.

– Ты собираешься прикончить всю бутылку? – поинтересовался Марк.

– Только если мне этого захочется.

– Может, тебе притормозить?

– А может, ты не будешь соваться не в свое дело? Я не пьян, просто немного подшофе. И кто ты такой, чтобы контролировать, сколько я пью?

Марк тяжело вздохнул и оставил эту тему. Говорил Горди достаточно четко. Хотя в голове у него явно что-то заклинило. Несмотря на свой растрепанный вид, он, казалось, вполне владел собой, по крайней мере, в тот момент. Снова отступив к стене, он указал на следующую фотографию.

– Этот парень – Уолтер Болдуин, руководит в Чикаго юридической фирмой под названием «Спэнн и Тата» – триста юристов в семи городах от побережья до побережья. Работа та же, и та же любовь к выпускникам мелких юридических фирм. – Он указал на третью фотографию под портретом Рэкли. – И замыкает круг мистер Марвин Джокетти, старший партнер бруклинской юридической фирмы «Рэтлифф и Косгроув». Та же структура, та же бизнес-модель.

Горди снова приложился к текиле и с восхищением посмотрел на свою работу. Потом повернулся и обвел глазами тройку слушателей.

– Не вдаваясь в ненужные подробности того, что и так очевидно, скажу: у Рэкли под каблуком четыре юридические фирмы с одиннадцатью тысячами юристов в двадцати семи офисах по всей стране. По негласному соглашению они нанимают достаточное количество его выпускников, чтобы создать видимость их процветания и чтобы такие сосунки, как мы, рвались в его школы и приносили им кучу денег, отстегиваемых Конгрессом. – Голос его вдруг стал громким и звенящим. – Прекрасно! То, что надо! Великое жирное надувательство – и никакого риска. Если мы не выплатим свои долги, налогоплательщики раскошелятся. Рэкли присвоит доходы и взвалит на общество потери.

Внезапно он швырнул свою кофейную чашку об стену. Она отскочила от тонкого гипсокартона невредимой и покатилась по полу. Горди тяжело сполз по стене, сел и вытянул ноги. Подошвы его ступней были черными от глубоко въевшейся грязи.

Несколько секунд, пока в ушах отдавалось эхо удара, все трое не сводили глаз с Горди. Довольно долго в комнате царило молчание. Вперившись в стену, Марк переваривал услышанное. Не было никаких оснований сомневаться в достоверности изысканий Горди. Тодд тоже глазел на стену, словно увлеченный участием в заговоре. Зола смотрела на Горди, размышляя, что с ним делать.

Наконец, почти шепотом, Горди произнес:

– Мой долг, включая нынешний семестр, составляет двести семьдесят шесть тысяч. А твой, Марк?

Эти четверо достаточно хорошо знали друг друга, чтобы не таиться.

– Учитывая этот семестр, двести шестьдесят шесть тысяч, – ответил Марк.

– Тодд?

– Сто девяносто пять.

– Зола?

– Сто девяносто одна.

Горди покачал головой и рассмеялся, но не от веселья – от невозможности поверить в услышанное.

– Почти миллион. Кто, находясь в здравом уме, одолжит нам четверым миллион долларов?

В тот момент его риторический вопрос показался им абсурдным, даже забавным.

После очередного долгого молчания Горди сказал:

– У нас нет выхода. Нас заманили лживыми обещаниями, ввели в заблуждение, обжулили и засосали в эту убогую школу. Выхода нет.

Тодд медленно встал и подошел к стене. Указав в центр схемы, он спросил:

– Что такое «Заимодатели Сорванн»?

Горди издал притворный смешок и ответил:

– Заключительная часть истории. Рэкли, через еще одну компанию – а у этого парня «крыш» больше, чем у дешевого придорожного стрип-молла[11], – владеет «Сорванном», который в настоящее время является четвертым по величине частным ссудодателем для студентов. Если вы не можете получить достаточно наличных с правительства, вы идете к частникам, где – слушайте, слушайте! – процент выше, а коллекторы представляют собой мафию вроде дружины бойскаутов-волчат. «Сорванн» ссужает студентов последнего курса и имеет около девяноста миллионов в своем портфеле. Это растущая компания. Очевидно, что Рэкли почуял кровь и в частном секторе.

– А что такое «Пассант»? – поинтересовался Тодд.

Снова горький смешок. Горди медленно встал на ноги, подошел к столу, схватил бутылку и, запрокинув голову, долго пил, гримасничая и громко глотая, потом вытер губы тыльной стороной ладони и наконец сообщил:

– «Пассант» – еще одна долбаная шайка разбойников – по величине третья в стране коллекторская компания по выколачиванию студенческих долгов. Она работает по контракту с Министерством образования – «обслуживает», как они любят выражаться, студенческие долги. Речь идет о триллионе долларов, которые задолжали такие олухи, как мы с вами. «Пассант» – это банда террористов, на нее много раз подавали в суд за недопустимые методы сбора долгов. Ее солидным куском Рэкли тоже владеет. Этот человек – само зло.

Горди подошел к дивану и сел рядом с Золой. Когда он проходил мимо Марка, тот уловил резкий запах его тела. Тодд проследовал в кухонный уголок, обходя мусор, валявшийся на полу, открыл холодильник и достал из него две банки пива. Одну передал Марку, и оба щелкнули замочками. Зола, не обращая внимания на запах, поглаживала Горди по ноге.

Кивнув на стену, Марк спросил:

– Как долго ты над этим работал?

– Это не важно. Если вы готовы слушать дальше, у этой истории есть продолжение.

– С меня достаточно, – заявил Марк. – По крайней мере, на сегодня. Как насчет того, чтобы пройтись за угол и съесть пиццу? «Марио» еще открыта.

– Отличная мысль, – подхватил Тодд, но никто не шелохнулся.

Наконец Горди проговорил:

– Над моими родителями висит мой долг в девяносто тысяч, еще за колледж. Вы можете в это поверить? Они сомневались – и не без оснований – в том, что мне нужно продолжать учиться, но я сильно давил на них. Вот идиот! Отец зарабатывает пятьдесят тысяч в год, продавая оборудование для фермеров, и, кроме ипотеки, долгов у него не было, пока я не начал занимать. Мама работает в школе на полставки. Я им солгал, что у меня прекрасная работа, все в полном порядке и я справлюсь с возвратом долга. И Бренде я врал. Она думает, что мы станем жить в большом городе и я, в хорошем костюме, каждый день буду спешить на работу, чтобы пробиться наверх. Так что я прилично влип, ребята, и не вижу выхода.

– Прорвемся, Горди! – заверил Марк, но прозвучало это как-то неубедительно.

– Мы с этим справимся, – подхватил Тодд, не уточняя, что имеет в виду под «этим». Юридическую школу? Долги? Безработицу? Или нервный срыв Горди? Проблем было более чем достаточно.

И снова в комнате повисла долгая тревожная пауза. Марк и Тодд молча пили пиво.

– Как бы нам разоблачить Рэкли? – заговорил Горди. – Я подумал, не обратиться ли к какому-нибудь журналисту, одному из тех, которые пишут о юридической сфере в «Пост» или в «Джорнал». Подумывал даже о коллективном иске против этого мошенника, о тысячах молодых идиотов вроде нас, которые тоже оказались на этом тонущем корабле и с радостью выпустили бы снаряд по Рэкли, когда вскроется правда.