Джагхед подходит к ней сзади и нежно обнимает за плечи, наслаждаясь её близостью, возможностью прикасаться к ней без посторонних глаз — она так редка в последнее время.

— Согласен. Но самое красивое здесь — ты.

Бетти улыбается и немного откидывает голову, позволяя ему оставить невесомый, щекочущий поцелуй на своей шее — словно крылья бабочки.

Они лежат спиной на расстеленном поверх травы покрывале. Король и его маленькая королева.

Нет ничего проще и приятней — просто быть рядом, чтобы чувствовать себя цельными, умиротворёнными. Забыть всего на несколько часов о творящемся в их жизнях хаосе и слушать размеренное дыхание в нескольких сантиметрах от своего. Лучики солнца уже начинают немного припекать, освещая их маленький островок беззаботности своим светом и теплом.

Джагхед на уровне инстинкта подмечает, что дыхание Бетти стало глубже и тише. Так и есть: она мирно спит, уставшая от забот и тревог. Чувствует, что тоже сейчас провалится в сон, разморившись на солнышке. Вдыхает кружащий вокруг Бетти аромат лаванды и закрывает глаза.

Их сон неглубокий и поверхностный, но дающий долгожданный отдых и телу, и голове. Его рука сама собой обнимает своё сокровище, словно бессознательно защищая от всего мира. Бетти слегка разворачивается, утыкаясь в его серую майку и тихо посапывая.

Им будто снится одно и тоже — практически одновременно улыбаются, не прерывая дрёмы. Когда сердца бьются в унисон, когда родственные души по-настоящему сплетены в длинном и тернистом веретене судьбы — разве может быть иначе? Только одно важно — быть рядом как можно дольше, чтобы никогда не порвать эту ниточку.

Бетти вздрагивает, просыпаясь, и Джагхед тут же открывает глаза вслед за ней.

— Ох, мы уснули, — она поднимает к нему заспанное лицо, кажущееся теперь ещё прекрасней в обрамлении растрепавшихся волос.

— Похоже, — он перекатывается на бок с затёкшей спины.

Бетти садится и трёт глазки, словно ребёнок.

Её лёгкая белая майка слегка задирается, обнажая тонкую полосочку белоснежной кожи. Ладонь Джагхеда тут же пристраивается на ней, слегка поглаживая.

Их глаза встречаются, они тянутся навстречу друг другу и встречаются в тающем на губах поцелуе. Упиваются этим неспешным и ласковым касанием губ, вкушая его сладость и лёгкость. Ручки Бетти взлетают к его шее, согревая своим теплом. Джагхед осторожно тянет её ближе к себе, снова ложась на спину и позволяя ей обхватить себя ногами.

Он гладит её внезапно покрывшуюся мурашками кожу чуть настойчивей, пробегаясь подушечками пальцев по животику и приподнимая топ. Она льнёт к его рукам, кажется, специально созданным, чтобы растворять под собой её тело, подобно мороженому на пляже. Дыхания смешиваются, становясь частыми и поверхностными, воздух не успевает добраться до лёгких.

Так правильно, так необходимо, так на своём месте — понимают всё без слов и быстро избавляются от ненужной одежды. Чтобы ощущать касание кожа к коже. Чтобы обволакивающее их тепло понемногу захватило и разгорелось сначала робким огоньком — когда Джагхед оставляет десятки беспорядочных влажных поцелуев на её ключицах и груди. А потом переросло в пожар, когда он переворачивается, подминая Бетти под себя и поглаживая её упругие бёдра.

Она выгибается дугой навстречу его ласковым касаниям, требовательно тянет его к себе, чтобы вновь слиться в поцелуе. Уже более голодном, настойчивом, язычки сплетаются в невообразимом танце.

Растворяются в этих прикосновениях, в трении обнажённых тел и единении всех чувств и желаний. Он медленно наполняет её собой, и их стоны сливаются воедино, разрушая прибрежную тишину. Глаза в глаза, рука в руке, переплетая пальцы. И никогда не отпускать.

Движения неспешные, распаляющие. Она томно вздыхает и обвивает его поясницу ногами, скрещивая их между собой. Джагхед коротко и нежно целует её, проводя языком по нижней губе, и понемногу наращивает темп своих проникновений. Она словно горит, медленно плавясь от каждого глубокого толчка, ручки трепетно поглаживают его плечи, наслаждаясь напряжёнными мышцами под хрупкими пальчиками.

Огонь всё ярче, всё сильней обжигают своим жаром дыхания, сминаются в очередном поцелуе губы. Бетти стонет ему в рот от следующего сильного толчка, её тело напрягается всё сильней, предвещая скорое освобождение от тяжести внизу живота. Он осознаёт это рефлекторно — потому что близок сам. Когда знаком с каждой родинкой на любимом теле, все его реакции понимаешь лучше своих собственных.

Джагхед делает сильные и резкие, но одновременно ласковые толчки.

Тела сотрясает единая дрожь, накрывая волной восхитительно острого блаженства, ярче которого только само солнце. Исчезают звуки трепещущих на ветру деревьев, исчезают пробегающие по покрывалу лучики, исчезает шум реки Свитвотер. Есть только они, их шумные дыхания, бьющий в уши пульс и нежные поцелуи.

Не хотят разлучаться, хоть ноги и руки уже затекли. Но нет сил оторваться, не могут заставить себя возвратиться в реальность. Джагхед ласково гладит её спутанные волосы, и она счастливо улыбается в ответ.

Когда влюблённые понимают, что пора возвращаться, то они одеваются, хоть делают они это с неохотой. Они не хотят расставаться на эту ночь. Завтра они запланировали поехать на речку со всей компанией.

Джонс и Купер усаживаются на байк и уезжают с этого места, надеясь в скором времени вернуться.

На этот раз ребята едут не так быстро, они хотят побольше времени провести вместе. Когда ребята подъезжают к дому Купер, они не могут расстаться. Они стоят ещё несколько секунд, просто смотря друг на друга.

— Почему ты не можешь остаться у меня?

— Джаг, ты же знаешь. Моя мама приедет через двадцать минут, и если она меня не увидит дома или увидит с тобой, то мне конец.

Джонс улыбался милой улыбкой, улыбкой, какой он улыбался, лишь второй девушке в его жизни. Так он улыбался, лишь своей маме, когда она была ещё жива. Это была, когда Джаг ещё мало, что помнил, но он помнил ту улыбку. Он улыбался так, как его мать. Он любил её безумно и её смерть он не мог пережить. Узнать он о её смерти, лишь через три года. Когда он узнать об этом, он убежал из дома. Убежал он в лес, где увидел тогда черноволусую девочку. Ей было тоже где-то лет семь, восемь. Она была грустная, и когда они пообщались, парень узнал, что у неё нет отца. Тогда девочка была ещё не научная жизни, а вот Джагхед с того дня, уже стал взрослым. Через много лет, Джагхед встретил Веронику. Он понял, что это была она, тогда в лесу. Но Джонс не стал распрашивать её, ведь он уже знал ответ. Все дело в том, что, как бы ни была горька жизнь, надо жить. Но как — вот в чем вопрос. Ведь когда пятилетнему ребенку больно, он поднимает шум на весь свет. В десять лет он тихо всхлипывает. А когда вам исполняется лет пятнадцать, вы привыкаете зажимать себе рот руками, чтобы никто не слышал ни звука, и кричите безмолвно. Вы истекаете кровью, но этого никто не видит. Вы привыкаете к отравленным плодам, растущим на дереве вашей боли.

— Да, Бетти… Тогда до завтра?

— Да, как договаривались. В 10:00 в Pop’s.

Джагхед вновь хотел поцеловать девушку, но их момент прервала подъезжающая машина.

Бетти знала эту машину, она посмотрела на Джагхеда и сказала:

— О чёрт! Это мама.

— Что? Ты же говорила ещё минут двадцать.

— Ошибочка вышла.

Из машины выбежала Элис, она схватила руку Бетти и потащила в дом.

— Пока, Джаг…

— Пока, Беттс…

Заходя в дом, Элис прикрикнула:

— Держись подальше от моей дочери.

— Ну, миссис Купер…

Джонс и Бетти рассмеялись, ведь знали, что их любви уж точно не помешают родители. Это последнее дело.

В доме

— Элизабет, ты что творишь???

— Я всё делаю, как договаривались. Сейчас ровно 21:00 и я дома, так что всё хорошо, мама. Что-то ещё?

— Да! Ты встречаешься с этим Змеем?!

— И что? Видишь ли, я не пошла по твоим стопам, и не стала писать всякие гадости и всякую ложь про Змеев! Они такие же люди, как и мы!