Марина ушла. Она сказала, что больше не сможет терпеть мои выходки и ушла. Слова ее были тяжелы, они падали будто старинные литые колокола с верхушек колоколен - и раскалывались на сотню острых осколков. Осколки - самое страшное, раз впившись в душу они уже не оставят тебя.
В тот день мои волосы впервые тронула седина.
И все чаще в моих снах меня преследует тяжелый багровый туман.
Каждая ночь - кошмар. Меня душит страх, наваливается тяжесть непонятной вины - за что? Тупые оскалы, обломанные клыки, смрадное дыхание, голоса - и непременно багровый туман. Он в каждом из моих кошмаров. Иногда он стелется по земле, иногда обретает форму сходную с человеческим телом. И тогда у него появляются глаза клянусь, нет в мире ничего более ужасного! Наверное, туман олицетворяет собой все зло и ненависть, накопленную человечеством за тысячи лет существования. Я знаю, туман полностью реален, он действительно существует. И ничто, ничто не может обладать ТАКИМ взглядом, только Абсолютное Зло.
Глубоко внутри себя я ищу святость,
Я бегу сквозь мои видения, но выхода нет,
И я тащу себя сквозь бесконечность...
[(c) Dismal Euphony]
Может быть, рассудок оставляет меня? Может быть, мое сознание осталось там, среди звезд или - что еще хуже - в хрустальной ловушке и только крохотная его частичка вернулась в положенное место? Но почему?
Учитель, мне так нужна ваша помощь!
И зачем вы напомнили о себе спустя двести лет? Если бы тогда вы не помогли мне, я бы вырвался - пусть сумасшедшим, пусть психом. Но мне не от кого было бы ждать помощи, и от этого страдания были бы не такими жестокими.
Помогите мне!
Если ваш дух до сих пор жив, если вы до сих пор живы отзовитесь! Горы многократно усилят ваш голос и донесут его куда угодно, я смогу услышать, но без вашей помощи мне не обойтись...
Мне снова нужен ответ. Однажды я уже задал вопрос, но прошло два века, прежде чем я нашел на него ответ. Теперь же я не могу ждать. Похоже, разум действительно оставляет меня - жестокий страх овладевает душой. Хуже всего то, что я не могу понять, чего боюсь.
Страх одно из древнейших чувств, он сопутствует человеку с начальных стадий развития, как и любому другому зверю. Наверное, только влечение к противоположному полу может соревноваться со страхом. Страх перед всем: за жизнь, за здоровье - за что угодно. Страх перед сильнейшим, перед неизвестностью...
Боже, как я устал... Дай мне хоть немного отдыха, и, клянусь, я поверю в твое существование. Хотя, сколько раз я возносился к высшим сферам Мироздания - и там не было никакого Бога. Духи - да, эгрегоры - да, но не более.
Может быть, это кара за посягательство на святыню? Я, в принципе, человек и тело мое смертно и даже то, что в прошлой жизни я был учеником тибетского старца не дает мне право проникать в тайны Вселенной. Потому что знай каждый те сокровенные секреты - человечество превратилось бы в скопище божков.
Я устал...
Туман. Коричневато-красного цвета он колышется над каменным полом подземелья. Подземелье замковое - на стенах я вижу потемневшие от времени щиты и мечи с булавами. Белесая плесень окутывает потолок тоже выложенный камнями. Туман сочится из щелей, льется по истертым многими сотнями ног ступеням, чтобы скопиться вокруг меня и дышать горьким холодом.
Неожиданно вспыхивают факелы и в их свете туман приобретает желтый оттенок. Или, пожалуй, даже оранжевый. Смрад - это от коптящих факелов, туман не имеет запаха, я давно это заметил. Какие-то силуэты мечутся в красной дымке и вдруг - взгляд! Большие выразительные глаза. Мне почему-то кажется... Марина?.. Это ее глаза! Да, то самое шутливо-печальное выражение, те же вечные искорки в глазах... Это она. Это ты. Что тебе нужно от меня? Что я должен прочесть в твоих глазах? Укор? Предостережение?
А не пойти бы тебе прочь? Что, неприятно? Прочь, говорю! Ты такая же, как и все остальные - все, все вы тупые, ограниченные ублюдки!..
Багровый язык, взметнувшись, тянется к моему горлу...
Что я говорю?! Нет, нет, Марина, подожди! Прости... Я несу чушь, я не знаю, что говорю. Это не мои слова - нет, я не оправдываваюсь. Марина, дорогая, любимая, зачем ты ушла? Видишь, без тебя я схожу с ума.
Нет! Не смотри на меня! Я не могу больше выдерживать твой взгляд!
Ублюдки! Выродки! Скоты! Вы не способны понять ничего выше каменного топора! Вы - звери!
"А ты разве не такой же зверь, как мы? Кто говорил о том, что человек - еще одно животное? Разве в тебе не живет инстинкт хищника? Разве не хочешь ты отведать чужой жизни - почувствовать, как она становится твоей?"
Нет! Я не зверь, я человек - я смог вознестись, а вы до сих пор ползаете в грязи.
"Вознестись? Сумасбродные галлюцинации ты принимаешь за высшую благодать - да, ты не зверь, звери не сходят с ума... Такие, как ты - та самая грязь, в которой мы вынуждены ползать. Созданная вами жизнь вынуждает нас к этому. И мы пресмыкаемся перед вами, потому что в любой момент чье-нибудь воспаленное воображение может объявить нас чужими.
Говорят, вас, людей, создали по образу и подобию божьему. Разве это не попытка самооправдания? Видя собственную беспомощность, вы уповаете на волю Всевышнего. Да, вы не звери, звери не настолько глупы...
Вы, заковывали нас в колодки, заставляли работать в рудниках, хлестали плетьми, жгли на кострах, расстреливали - с самого начала истории вы пытались придушить Сознание и вам это почти удалось. Радуйся, человек, ты стал подобным богу - ты даже разум сумел загнать в клетку!"
Замолчите...
Градины холодного пота катятся по лбу, с гулким стуком падают на мокрую подушку. Скрип древесных ветвей на ветру отдается у меня в голове раскатами грома.
Песчаная сухость забралась в горло, я с трудом сглатываю, встаю. Кружится голова... И нет никакого тумана, нет багровых красок под ногами, нет глаз. Ничего нет, только комната, кровать и стакан воды на тумбочке. И Марины тоже нет...
* * *
Осень - ты тоже постарела, ты уже не тот золотистый листок, что гостеприимно лег мне на ладонь. И не пожухлая травинка, которой уже все равно - наступят на нее или нет. Старушка Осень... Не прячь лицо за тучами. Твои слезы так холодны... Из каких же древних веков приходит этот дождь? Не хочешь отвечать? И не надо... Я и так слишком много узнал на своем веку.
