Следовательно, мореплавание в этих широтах было распространено задолго до Великого переселения народов. На территории нынешней Швеции20 сохранились подобия древних ладей, выложенные из необтесанных камней. Мореходное искусство скандинавских народов уже в давние времена стояло на таком высоком уровне, что перспектива переплыть Янтарное море их нисколько не страшила. Ведь они были привычны к плаванию по гораздо более опасному и суровому Северному морю, или «Дышащему океану», если выражаться языком массалийца Пифея. Да и корабельного леса было сколько угодно. Поэтому то, что писал восточноримский историк готского, или, точнее, гото-аланского, происхождения Иордан (Иорнанд) в своем труде «О происхождении и деяниях гетов»21, сокращенно именуемом «Гетика» и запечатлевшем на тысячелетия начало перелома в судьбах всего античного мира, несомненно, следует рассматривать как нечто большее, чем просто легенду:

«…На просторах северного океана расположен большой остров по имени Скандза, подобный лимонному листу, с изогнутыми краями, вытянутый в длину и закругляющийся. О нем же сообщает и Помпоний Мела, говоря, что Скандза расположена в Коданском заливе моря и что берега ее омывает океан. Скандза лежит против реки Вистулы, которая, родившись в Сарматских горах (Карпатах. – В.А.), впадает в северный океан тремя рукавами в виду Скандзы, разграничивая Германию и Скифию. Скандза имеет с востока обширнейшее, углубленное в земной круг озеро, откуда река Вагн, волнуясь, извергается, как некое порождение чрева, в океан. С запада Скандза окружена огромным морем, с севера же охватывается недоступным для плавания широчайшим океаном…»

То, что «Скандза», т. е. Скандинавия (у некоторых авторов – «Скатинавия», «Скандзия» или «Скандия»), воспринималась людьми античного мира в качестве острова, не должно нас удивлять. Сильно вытянутый Скандинавский полуостров примыкает к Европейскому материку лишь на относительно узком участке между Ботническим заливом и заполярной норвежской22 областью Финнмарк. Поскольку же Ботнический залив стал судоходным не ранее 900 г. по Р. Х., античные географы считали полуостров Скандзу островом. Однако Иордан совершенно правильно описывает Каттегат23, как омывающий «прилегающую к океану» сторону нынешней Южной Швеции. Он также верно указывает на существование на «Скандзе» большого внутреннего озера, практически делящего современную Швецию пополам между городами Стокгольмом и Гётеборгом24 («Готским замком»). После нескольких типичных для античных географов замечаний о волках, лишающихся от мороза зрения на льду замерзающего Янтарного моря, и о суровой скандинавской зиме, жестокой не только для людей, но даже для диких зверей, готский историк продолжает:

«С этого самого острова Скандзы, как бы из мастерской, [изготовляющей] племена, или, вернее, как бы из утробы, [порождающей] племена, по преданию вышли некогда готы с королем своим по имени Бериг. Лишь только, сойдя с кораблей, они ступили на землю, как сразу же дали прозвание тому месту. Говорят, что до сего дня оно так и называется Готискандза25.

Вскоре они продвинулись оттуда на места ульмеругов26, которые сидели тогда по берегам океана; там они расположились лагерем, и, сразившись [с ульмеругами], вытеснили их с их собственных поселений. Тогда же они подчинили их соседей вандалов, присоединив и их к своим победам. Когда там выросло великое множество люда, а правил всего только пятый после Берига король Филимер, сын Гадарига, то он постановил, чтобы войско готов вместе с семьями двинулось оттуда (по смыслу текста, через море. – В.А.)».

В этом месте нам представляется необходимым сделать следующее замечание. Традиционно германских и других «варварских»27, например гуннских, царей времен Великого переселения народов именуют по-русски «королями». Нам это представляется неверным, и вот почему. Слово «король» («кароль», «краль», «круль»), как титул верховного правителя, аналогичный германским словам «кунинг», «конунг», «конге», «кёниг», «кинг», вошло в славянские языки (в венгерский – в форме «кираль») не ранее IX в. по Р. Х., как производное от германского имени «Карл». Карлом звали царя германского племени франков, коронованного в 800 г. в Риме на Тибре папой (епископом) римским венцом (западного) римского, а не «франкского» или «германского», императора и вошедшего в историю как Карл Великий. Само древнегерманское имя «Карл» происходит от слова «карл» («керл»), означающего «муж(чина)». Изначально оно пришло из древненорвежского (скандинавского) языка («нуррён»)28, в котором «карл» означало «свободный человек», в отличие от «ярла» – аристократа, представителя родоплеменной знати, и «трелла» («дрелла») – раба. Поэтому мы в дальнейшем будем именовать в нашей книге «варварских» правителей, живших до Карла Великого, не «королями», а царями, за исключением цитируемых источников, переведенных на русский язык не нами. Но это так, к слову. «Мы же на прежнее возвратимся», выражаясь языком средневековых русских летописцев.

Предприятие готского царя Филимера было чем-то явно новым для высокоразвитой римской Европы. Народы, населявшие берега Средиземного моря (именуемого римлянами «нашим морем» – маре нострум), давно забыв тягу своих далеких предков к дальним странствиям, ко времени готского «прыжка» через Балтику уже давно оседло жили в городах, занимались земледелием. На протяжении столетий они существовали в рамках прочно устоявшихся государственных форм, привычно обращая свои взоры лишь на «вечный» Рим: только от него ожидали они добра или зла. Янтарное море тоже можно назвать «средиземным». Но там все происходило не «цивилизованно», не в духе порядков высокоразвитой Римской империи, а все еще очень «по-варварски». Народы переселялись, куда хотели. Оседали, где им нравилось. Расчищали себе жизненное пространство силой меча, копья, ножа, а иногда простой дубиной. Более слабый поневоле уступал место более сильному. Даже цари, или, точнее говоря, царьки, нисколько не догадывались о том, что готовят изменение судеб не только своего, но и множества других народов. Что сражаются за земли, за которые другие народы будут сражаться после них, на протяжении 20 веков. Что они поселяются в устье Вистулы29 (в «Гетике» Иордана – Висклы) – реки, где через два тысячелетия разразится величайшая из войн в истории человечества. Всех их, селившихся там друг рядом с другом в те давние годы, занимали гораздо более скромные, приземленные мысли. Они думали о гораздо более простых вещах – о пище и о жизненном пространстве для людей и для скота.

В труде «Размышления о французской революции» англо-ирландского консервативного мыслителя Эдмунда Бёрка содержится следующая сентенция: «Чтобы мы любили свою страну, она должна обладать чем-то, за что ее возможно любить»30. Вероятно, в пору седой готской древности их «скатинавскую» родину любить было особенно не за что. Не была она «милой готскому сердцу» – и все тут. Не могли готы отнести к себе пословицу: «Где родились, там и пригодились»…

О том времени до нас не дошло ни одного готского сказания, ни одной героической песни, сложенной в честь переправы готов через море, или в честь обретения ими новой родины, в отличие, скажем, от подробных, содержательных саг, сложенных тысячу лет спустя о заселении другими северными германцами Исландии (возможно, Туле, до которой доплыл массалиец Пифей) и сохранившихся до наших дней. Видно, не достигли еще древние германцы уровня своих исландских потомков. А если и достигли, то… уж слишком беспокоен и подвижен был окружающий их мир. Так что ни у кого из готов не было ни времени, ни сил вырезать рунами31 на дереве или тем более на камне, длинные песни и сказания.