Но Кларк не слушала его, она снова посмотрела в сторону Лексы, которой на месте уже не было. Кейн стал говорить гостям о Гриффин, рассказывая историю семьи, и теперь дело оставалось за танцем.
- А сейчас прошу приветствовать наследницу академии Бартон, последнюю представительницу династии Гриффин. Она сегодня танцует для вас! - Повсюду раздались приветствующие аплодисменты, и оркестр заиграл волшебный вальс.
Финн протянул руку смущенной и волнующейся блондинке, затем они вместе направились в центр «очага». Пара начала вальсировать. Парень крепко держал смутно соображающую блондинку и смело вел за собой, кружа среди бесконечно мелькающих фигур.
Кларк на минуту пришла в себя, оценивая свое положение, и посмотрела на улыбающегося партнера. Он прижимал ее так близко, что она чувствовала биение его сердца. Девушка ощущала себя беспокойно, кажется, кто-то прожигал ее взглядом, и она обернулась на этот объект. Лекса смотрела на нее не отрываясь, не выказывая на лице ни одной эмоции, однако Кларк чувствовала от этого дрожь.
Мгновением позже случилось что-то непонятное. Музыка била последние аккорды, накал вальса сгущался, голова кружилась от бесконечного кружения. В последние секунды она ощутила наклон своего тела и… теплые губы на своих губах.
Музыка стихла, вокруг зазвучали овации, гости торжествовали от уведенного. Кларк резко перевела взгляд на парня, так грубо обошедшегося с ней, и быстро вырвалась из его рук. Финн растерялся, аплодисменты продолжались, голова Кларк поплыла от возмущения, и все, что ей сейчас захотелось - это взглянуть в зеленые глаза. Кларк искала взглядом Лексу, но той уже не было на прошлом месте. Что-то кольнуло ее в груди. Девушка стала осматривать окружающих, успев заметить золотую, быстро выходящую из холла фигуру, и стремительно двинулась за ней.
Она пробивалась сквозь ликующую толпу, не давая себе отчета, что делает и куда идет. Через несколько минут Кларк оказалась в длинном коридоре. Куда следовать дальше, она не знала, но ноги сами вели ее прочь. Девушка знала, что ищет Лексу, и хочет ее найти, и ничто уже не могло ее остановить.
Спустя некоторое время Кларк оказалась перед знакомой дверью, ведущей в знакомый, танцевальный зал. Туда, где она пыталась бежать от своего отчаяния. Кларк медленно открыла дверь и так же медленно вошла внутрь.
Лекса стояла, облокотившись об стол бедрами, скрестив руки на груди, и смотрела в отражение. В нем же она увидела Кларк. Зеленоглазая была спокойна. Она безразлично посмотрела в отражении на блондинку и произнесла:
- Тебе стоит вернуться к гостям, Гриффин. Бал не должен проходить без тебя.
- Я не вернусь. Я хочу поговорить, Лекса, - сказала полушепотом девушка, пытаясь совладать со своей дрожью. Лекса не прерывала контакт глазами. Кларк чувствовала очередную порцию холодности брюнетки, но решила не отступать: «Сейчас или никогда».
- О моей матери. Обо мне. О тебе… - Кларк осеклась, но завершила, - о нас.
Брюнетка напряглась и смутилась, а затем расслабила напряженное тело, развернулась к неподвижной Кларк и подошла ближе.
- Эбигейл была храбрым человеком. Она относилась ко мне, как к дочери. А я видела ее гибель. - Резко и обрывисто сказала девушка. - но через мгновение смягчилась и спокойно продолжила, - не вини ее, Кларк.
В груди блондинке все перевернулось, она не знала, как реагировать на эту откровенность, но с укором произнесла:
- Она никогда не была в моей жизни.
- Ты знаешь, что эта жертва была только ради тебя. Она часто говорила о тебе, и порой приходила в твой мир, чтобы остаться незамеченной навсегда. Каждый раз после этого она проводила дни взаперти и ни с кем не шла на контакт. И все знали, как она несчастна в этот миг. Пройдет время, и ты примешь эту жертву, - Лекса осеклась, - должна принять!
Глаза Кларк заблестели, но она стойко слушала монолог брюнетки и чувствовала все тот же барьер, который слегка пошатнулся. Она винила мать, но от сказанного Лексой, она почувствовала виноватой себя.
- Ты видела, как она погибла? Что произошло? - блондинка заметила, как Лекса изменилась в лице. Ее взгляд стал рассеянным, а на лбу показались складки.
- В другой раз. Нужно возвращаться к гостям.
- Лекса, прошу… - больше всего Кларк не хотела сейчас отпускать эту девушку и хотела знать о матери все.
Лекса вернулась в исходное положение, подойдя к краю стола и встала перед зеркалом. Очевидно она не хотела прямого контакта с Кларк.
- Это сделал Орден. А я была там, когда она… когда все они умирали у меня на глазах. Эбигей, Линкольн и Костия. - голос Лексы стал тихим, выражая сочувствие и сожаление. - Я не смогла спасти никого. Они держали меня взаперти, позволяя смотреть смертельное представление. Тогда мои способности еще не вступили в полную силу. И знаешь какого это, наблюдать, как у тебя отнимают все…
Кларк смотрела в отражение Лексы и не могла произнести ни слова. Она каждой клеточкой чувствовала отчаяние, разрывавшее Лексу на части. Тоже самое она испытывала и сама.
- Линкольна и Костию убили первыми. Я никогда не забуду их глаза. А Эбигейл мучили до конца, она стойко выносила все пытки. Они хотели сломать ее и узнать о тебе. Но у них ничего не вышло. На мгновение ей удалось вырваться и она подбежала ко мне. Знаешь, Кларк, именно тогда она просила меня защитить тебя, и я поклялась ей, что никогда не допущу твоего появление здесь. Но, как видишь, я не справилась. Это ты хотела знать? - Лекса участливо, но холодно посмотрела в отражение голубых глаз.
По щеке Кларк скатилась слеза. Она смотрела в отражение и понимала, что несмотря на лед, сердце Лексы все еще бьется. Кларк видела, что Лекса смертельно винит себя за ту трагедиею, лишившую ее всего. Она так же поняла, почему Лекса хотела стать директором. Желание мести, затмившее ее душу, стало ведущей силой, заставляющей продолжать жизнь. И Кларк отчаянно захотела спасти ее из бездны, в которую она так стремительно падала.
Все это время блондинка чувствовала знакомую обжигающую боль в брюшной полости, теперь уже прекрасно понимая - отчего. Она также ощущала невыносимую тоску и страх за брюнетку. Повинуясь нахлынувшим эмоциям и водовороту ощущений, блондинка стала медленно подходить к ней. Лекса напряженно замерла. Кларк подходила все ближе и не прекращала смотреть в зеленые. Она остановилась почти вплотную возле Лексы, блуждая взглядом по ее красивому и мрачному лицу. Каждый сантиметр ее образа казался ей безупречным и родным. В следующий миг блондинка, не испытывая ни капли сомнения, положила свою руку на живот Лексы.
Брюнетка вздрогнула. Она не сопротивлялась, сомнительно смотрела на Кларк. Напряженное тело Лексы пронзила дрожь, она глубоко и тяжело дышала, а Кларк словно слышала дробь ледяного сердца, сливающимся в унисон со своим. Не отрывая взгляд от манящей вниз зеленой пропасти, блондинка произнесла:
- Я чувствую твою боль, Лекса…
И на глазах брюнетки показалась блестящая гладь. Она знала, что именно в том месте, где находится рука Кларк был шрам из того дня, который никогда не переставал приносить боль Лексе. Она также знала, что Кларк говорит и о другой боли, о той, что так тщательно она скрывала все эти годы. Лекса снова услышала тихой голос блондинки:
- Я хочу узнать тебя больше… - и Кларк посмотрела на чуть приоткрытые губы брюнетки, слегка сократив расстояние между ними. Лекса неподвижно и не дыша наблюдала. Казалось, время тоже наблюдало за ними.
Но в следующий момент Лекса резко откинула блондинку в сторону.
Растерянная Кларк, не понимающая ничего, услышала громкие звуки и повернулась на них. Перед собой она увидела сражающуюся с темным, уже знакомым мужчиной - Джахой, Лексу. Брюнетка увидела его в отражение, готовящегося к нападению на Кларк. Блондинка испуганно смотрела за битвой, всем своим нутром переживая за ее исход и испытывая беспомощность перед Лексой. Мужчина и женщина сражались недолго. В руке Лексы появился резной меч, которым она искусно владела. Джаха изначально понимал свою обреченность и перестал сопротивляться, когда Лекса направила оружие ему в область сердца. Кларк никогда не видела такой эту девушку. Глаза были мутные и темные, словно ночь укутала ее в свои объятия. На лице не было ничего, кроме ярости и злости. Кларк видела, что Лекса не пощадит никого. Через мгновение воинственная брюнетка повернулась к девушке, не отпуская с прицела спокойного и смирившегося мужчину, и угрожающе произнесла:
