Донбюро категорически запретило выезд «за рубеж» Васильеву, Анне, Елене, потребовало от них вернуться в Ростов и по-настоящему ввести в курс дела Вольмера, которого утвердили председателем Ростово-Нахичеванского комитета. Кроме того, было указано на необходимость принять все меры для спасения арестованных товарищей и ликвидации предателей. Вернидубу были переданы деньги, паспорта, директивы и отдельная шифровка на имя Вольмера. Вернидубу запретили связываться с кем бы то ни было, кроме Вольмера, и — в редких случаях — Анны. Вручили Дмитрию и такую прокламацию:
«Каинова торговля
Деникин заключил с Англией договор на 15 лет сроком о вывозе всех излишков хлеба с Дона и Кубани. Царский хват грабит рабоче-крестьянскую Россию, старается задушить голодом власть трудящихся, а тут же „между делом“ сбывает хлеб английским банкирам. Горняки пухнут с голода, зато и пухнут карманы у толстосумов. „Добровольческая“ сволочь надрывает глотку, крича, что она за единую и неделимую Россию, а на деле она продает эту Россию первому встречному международному барышнику. У казаков и крестьян отнимают хлеб, чтобы набивать им ненасытное жерло иностранных грабителей. Царский генерал — только служащий у английских биржевиков. Они дают ему в обмен оружие и снаряды для его разбойничьей армии, чтобы он мог. лить кровь рабочих и крестьян, сколько его генеральской душе будет угодно, идет в открытую Каинова торговля: за русский хлеб английские биржевики платят русской кровью…
Разоряются Дон и Кубань… В выигрыше генералы и спекулянты… Им нужна кровь трудящихся.
Дело крестьян, казаков и рабочих — скорее положить конец этой гнусной распродаже нищей России, прикончить Каинову торговлю.
2 июня 1919 г.
Донбюро РКП(б)».
Вернувшись в Ростов, Дмитрий доложил Вольмеру и Анне, которая только что приехала из-под Таганрога, о решениях Донбюро. В тот же день Варю Глазепу направили в Авиловку, где у Ивана Бессметного нашли приют товарищи из Ростова.
Утром двор Вернидубов был оцеплен полицией.
«Провалился!» — мелькнула мысль у Дмитрия. Немного успокаивало то, что в доме компрометирующих материалов не было.
Дмитрий с тревогой наблюдал за вошедшими во двор полицейскими. В одном из них с некоторым облегчением узнал Сергея Ловчикова, который делал вид, что ни с кем не знаком, а, может, никогда и не бывал здесь.
— Где квартира Шкориненко? — спросил Сергей у Ульяны Максимовны, хотя сам отлично знал Ирину, не раз бывал у нее. Он предъявил ордер на обыск и арест всех мужчин, которых застанет у Шкориненко.
Николая дома не было, он работал по ремонту обуви для армии. По дому хлопотала одна Ирина. Дмитрия Ловчиков взял понятым. Обыск он производил довольно — поверхностно, его сослуживцы, чувствуя незаинтересованность старшего, тоже не проявляли ретивости. Ничего «интересного» не нашли, о чем и был составлен протокол, который подписал и Дмитрий в качестве понятого.
Николая арестовали на работе. Первый допрос вел Сергей Ловчиков. Он смог предупредить Шкориненко, что у одного из арестованных по делу подполья была обнаружена записка следующего содержания: «42-я линия, № 20, Шкориненко, спросить: „Где можно купить сапожные гвозди?“» (Это был пароль!)
Ловчиков предупредил, что прямых улик нет. В протокол записали объяснение Николая: так как на рынке не хватает сапожных гвоздей, то он делает их и продает.
Потом Николая допрашивали другие следователи, но он твердо следовал своей версии. Продержав Шкориненко около месяца в предварительном заключении, его освободили за отсутствием улик.
В тот день и час, когда шел обыск в квартире Шкориненко, Варя Глазепа подходила к Авиловке. Невдалеке от села ее встретила весьма древняя старушка.
— Куда ты, милая, прависся? — спросила она, прикрывал глаза от яркого солнца козырьком ладони.
— За яйцами, баушка, — стараясь попасть в тон, ответила Варя. — Бают, у вас их тут много и дешево. Мне бы сотен пять-восемь…
— Иде их терь возьмешь, милая, яйца-то, Да вить и не за ними ты идешь, девонька. Чать, шукаешь людей ростовских, ась?
— Это почему же, баушка! Мне яйца вправду нужны.
— Можа, и нужны — как знать. Но иди вон по той стежке, к балке, до первой развилки, а там пашаница начинаицца. Там встретишь человека, погутарь с ним. Ждуть тебя, девка, давно ждуть.
Растерянная Варя, обескураженная проницательностью бабки, заторопилась к балке, но бабка остановила ее:
— Погодь-ка, девка… Скажи Коваленке — это он тебя встретит, — что у Насти казаки крышу разобрали, поставили заставу. Винникова арестовали. Чать, запомнила?
— Запомнила, баушка.
Винников (Бессмертный) был крестьянским вожаком, председателем подпольного ревкома. Он сначала и приютил беженцев из Ростова. Видя, что это становится небезопасным, их затем устроили в пещере — старой заброшенной шахте, связь с селом поддерживал Коваленко, член ревкома.
— А кто вы-то, баушка? Как о вас сказать — кто мне все сообщил?
— Я-то? Соседка Винникова. Федотиха я. Он мне все передать и наказывал, когда казаки его заарестовали. Такой человек был, спаси его господи!.. Иди, иди, милая. Торопись, но осторожненько, штоба казара не увязалась.
В пещере Варю ждали новости. Несколько человек уже ушли отсюда. Ушла Елена. Ушли Николай Спирин с Зубом.
Васильев вернулся в Ростов, необходимо было осуществлять директиву Донбюро.
В начале июля ЦК РКП(б) обратился к организациям партии с письмом «Всё на борьбу с Деникиным!» Были в нем и такие строки: «Товарищи! Наступил один из самых критических, по всей вероятности, даже самый критический момент социалистической революции. Защитники эксплуататоров, помещиков и капиталистов, русские и иностранные (в первую голову английские и французские), делают отчаянную попытку восстановить власть грабителей народного труда, помещиков и эксплуататоров, в России, чтобы укрепить падающую их власть во всем мире. Английские и французские капиталисты провалились со своим планом завоевать Украину своими собственными войсками; они провалились со своей поддержкой Колчака в Сибири; Красная Армия, геройски продвигаясь на Урале при помощи восстающих поголовно уральских рабочих, приближается к Сибири для освобождения ее от неслыханного ига и зверства тамошных владык, капиталистов. Английские и французские империалисты провалились наконец и со своим планом захватить Петроград посредством контрреволюционного заговора, в котором участвовали русские монархисты, кадеты, меньшевики и эсеры, не исключая и левых эсеров.
Теперь заграничные капиталисты делают отчаянную попытку восстановить иго капитала посредством нашествия Деникина, которому они, как некогда и Колчаку, оказали помощь офицерами, снабжением, снарядами, танками и т. д. и т. п.
Все силы рабочих и крестьян, все силы Советской Республики должны быть напряжены, чтобы отразить нашествие Деникина и победить его, не останавливая победного наступления Красной Армии на Урал и на Сибирь. В этом состоит основная задача момента»[7].
Жара легла на город и его окрестности. В тени термометры показывали выше 30 °C. И даже дыхание Дона не смягчало палящие лучи. Жухлая зелень прикрывала землю, ждавшую дождя. Исключением во всей округе был, наверное, Зеленый остров. Но люди, собравшиеся здесь 12 июля в домике рыбака Цапина, меньше всего были похожи на пляжников, очарованных природой. Их было немного, но по дороге к домику проходили они тройное кольцо охранения. Так, в условиях жесточайшего белого террора состоялась очередная конференция Ростовской подпольной партийной организации.
На конференции присутствовала Лидия Шаблиевская, по поручению Донбюро прибывшая с проверкой состояния дел в Ростово-Нахичеванском подполье. Важных вопросов накопилось множество, их решения остро требовали майские события.
Необходимо было усилить агитацию, укреплять связи с фронтом, направить своих людей в белую армию для ее разложения. Нужно проверить и укрепить партийные группы на предприятиях.
