Когда [тарсийцы] уже не в силах были совладать с нестерпимым голодом и не могли более сражаться со столь большим войском, они заключили мир с василевсом, прекратили сопротивление при условии, что каждому желающему будет дозволено свободно уйти во внутренние области Сирии. [Никифор] согласился с этим условием, и, когда мир был заключен, он приказал им немедленно выйти из города, имея с собою из всего необходимого только одежду [11] . Итак, он овладел городом [12] , собрал неисчислимо богатую добычу, разделил ее между воинами, поставил надлежащую охрану и, взяв с собою золотые кресты, украшенные драгоценными камнями, – эти кресты были захвачены тарсийцами в разных битвах, бывших неудачными для ромеев [13] , – отправился в столицу. По прибытии он был восторженно принят народом, поместив захваченные кресты в знаменитом божьем храме, он долгое время [14] развлекал народ состязаниями колесниц и другими играми – ведь византийцы более других людей пристрастны к зрелищам.
5. Как раз во время этих развлечений к Никифору явились послы мисян [15] . Они заявили, что их властитель требует обычной дани, за которой они и посланы теперь к василевсу [16] . [Никифор] был спокойного нрава, и его нелегко было вывести из себя, но [речь послов] против ожидания чрезвычайно его рассердила; преисполненный гнева, он воскликнул необычным для него громким голосом: «Горе ромеям, если они, силой оружия обратившие в бегство всех неприятелей, должны, как рабы, платить подати грязному и во всех иных отношениях низкому скифскому племени!» [17] Находясь в затруднении, он обратился к своему отцу Варде, – случилось, что тот, провозглашенный кесарем, был тогда при нем, – и спросил у него, как следует понимать то, что мисяне требуют у ромеев дани: «Неужели ты породил меня рабом и скрывал это от меня? Неужели я, самодержавный государь ромеев, покорюсь нищему, грязному племени и буду платить ему дань?» Он тут же приказал отхлестать послов по щекам и сказал им: «Идите к своему вождю, покрытому шкурами и грызущему сырую кожу, и передайте ему: великий и могучий государь ромеев в скором времени придет в твою страну и сполна отдаст тебе дань, чтобы ты, трижды раб от рождения, научился именовать повелителей ромеев своими господами, а не требовал с них податей, как с невольников».
Сказав так, он приказал им убираться в свою землю, а сам, собрав боеспособное войско, выступил в поход против мисян [18] и с первого же приступа овладел всеми пограничными с ромеями укреплениями. Осмотрев страну, Никифор убедился в том, что она гориста и покрыта лесами. Говоря поэтическим языком, в стране мисян «беда за бедою восстала» [19] : за лесами и кустами следуют стремнины и скалы, а затем болота и топи; местность эта обильна водою и густыми рощами, заперта со всех сторон непроходимыми горами; она расположена у Гема и Родопа [20] и орошается большими реками. Видя все это, василевс Никифор решил, что не следует вести неподготовленное войско по опасным местам и допустить, чтобы мисяне перебили воинов, как скот [21] . Утверждают, что ромеи часто терпели поражения в теснинах Мисии и подвергались полному уничтожению [22] .
6. Таким образом, он решил не подвергать опасности [своих людей] в непроходимых и опасных местах. Поэтому он отозвал войско и вернулся в Византии. Затем, возведя в достоинство патрикия Калокира [23] , мужа пылкого нрава и во всех отношениях горячего, он отправил его к тавроскифам [24] , которых в просторечии обычно называют росами [25] , с приказанием распределить между ними врученное ему золото, количеством около пятнадцати кентинариев [26] , и привести их в Мисию с тем, чтобы они захватили эту страну [27] .
Итак, Калокир поспешил к тавроскифам: а сам [Никифор] отправился в театр и сел наблюдать за проводимыми конскими ристаниями. [До начала состязаний] он приказал бывшим при нем воинам сойти на арену, разбиться на противостоящие отряды, обнажить мечи и шутя наступать друг на друга, упражняясь таким образом в военном искусстве. Но жители Византия были незнакомы с военным делом. Их ослепил блеск мечей, напугал лязгающий натиск устремившихся друг на друга воинов; пораженные необычным зрелищем, они ринулись из театра и побежали по домам. Вследствие давки и беспорядочного бегства немало их погибло, многие были жалким образом растоптаны и задушены [28] .
Это происшествие послужило началом вражды Византия к василевсу. К этому присоединились и злоупотребления его брата, куропалата Льва, который сменил мужество воина на корыстолюбие горожанина; своей жадностью к деньгам он без всякого милосердия лишал жителей хлеба и других необходимых припасов: покупая хлеб дешево, он продавал его за дорогую цену [29] . В городе стали шептаться: со стороны горожан посыпались обвинения в том, что оба брата обращают бедствие народа себе на пользу и туго набивают мешки общественным добром. Ведь и василевс, утверждая, что ему необходимы большие средства на военные нужды, безжалостно разорял своих подданных и выдумывал новые неслыханные налоги [30] .
Василевсу стало, как говорят, известно от какого-то человека, то ли из тех, что наблюдает небесные светила, то ли из тех, что избрали монашеский безбрачный образ жизни [31] , что он умрет в царском дворце, убитый собственными соотечественниками. Устрашенный этим предсказанием, он построил высокую и крепкую стену, которая соединила оба крыла дворца [32] , обращенные к морю. [Государь] полагал, что этой стеною, видимой еще и теперь, он обезопасил свое жилище.
7. В праздник вознесения Спасителя [33] , когда государь совершал по обычаю шествие за стены [города] к так называемой Пиги (там был построен храм удивительной красоты в честь богородицы [34] ), произошло побоище между жителями Византия и армянами [35] , во время которого армяне ранили многих горожан. А к вечеру, когда государь возвращался во дворец, жители Византия открыто поносили его. И одна женщина со своей дочерью дошла до такого безумия, что, наклонившись с крыши дома, бросала в повелителя камни. На следующий день она была схвачена претором [36] и вместе с дочерью поплатилась за свою вину, став добычей огня в проастии [37] , называемом Анарата [38] .
