Она шепнула эту новость на ухо Драгане после обеда. Женщина-кошка, схватив Веселинку в объятия, со смехом закружила её.

— Хвала Лаладе, радость моя! Да хранит светлая Лаладина супруга Мила тебя и наше дитятко...

Матушка Бронуша, узнав о грядущем пополнении, помолчала задумчиво, а потом повторила дочери уже слышанные Веселинкой слова:

— Береги... Береги как зеницу ока!

И вот — зазвенела бубенцами, запела дудочками, загудела смычками Лаладина седмица. Для сестрицы Озарки это была её первая весна в качестве невесты, и она даже ночами не спала от волнения. Её чаяния и надежды устремлялись в Белые горы, она мечтала о женщине-кошке — «чтоб как у сестриц Веселинки и Вычени». Однако в первый день гуляний её увидел Комар, сын златокузнеца Кучебы. Последний был в городе уважаемым человеком и имел неплохой достаток, а сын должен был наследовать его дело. Комар Озарке сразу не понравился: тучноват и тяжёл, как хорошо откормленный хряк, и изо рта у него плохо пахло. С девушками он был грубоват и отпускал плоские и глупые, а порой и обидные шуточки. И, конечно, считал себя неотразимым.

— Ну, не преувеличивай, дитятко, — добродушно сказала матушка Владина. — Коли жених упитан, значит, достаток в семье хороший.

— Матушка, да он не просто упитан... Он боров жирный! И самовлюблённый к тому же, — с ужасом воскликнула Озарка. — Такой жених ежели упадёт на невесту, так от неё мокрого места не останется! И за что его только Комаром прозвали?.. Имечко «Кабан» подошло бы ему как нельзя лучше!

— Наверно, в детстве приставучий был, как комар, — пошутила матушка Владина.

Озарка звонко рассмеялась. Конечно, ей гораздо более по душе были статные, стройные женщины-кошки.

На следующий день матушке с батюшкой уже кланялись сваты от Комара. Озарка сидела с таким выражением на лице, будто её тошнило. Матушка, видя её нерасположение к жениху, сказала сватам:

— Нам надобно подумать, гости дорогие. И ежели надумаем, сами к вам кого-нибудь с ответом пришлём.

Но были и более приятные женихи, хоть и с меньшим достатком. Некоторые — очень недурные, и Озарка даже засомневалась... Но белогорская мечта победила, и всем им переборчивая невеста отказала. А в кое-каких матушка распознала охотников за приданым: в последнее время семья Бермяты зажила куда лучше прежнего, и это многие заметили.

Увы, в эту весну Озарка так и не встретила свою судьбу. Впрочем, время в запасе у неё ещё было.

А Веселинка в ожидании дитятка почувствовала вдруг такой прилив сил, что не знала, куда эти силы и девать. От недомогания она каждое утро натощак принимала ложку тихорощенского мёда и запивала его водой из Тиши, и эти чудодейственные белогорские сокровища наполняли её такой прытью, что хоть волчком крутись. Быстро переделав все домашние дела, она мчалась помогать отцу. Тот гнал её домой:

— Ты что, доченька! Тебе поостеречься сейчас надобно, поберечь себя и дитятко...

Но Веселинке работа была только в радость. Она не слишком себя изнуряла — трудилась, наверное, в половину от прежней нагрузки, а то и меньше, но ей и этого хватало, чтоб утолить жажду деятельности и чувствовать себя полезной. Пуще всего на свете не любила она безделье и праздность.

Весной, как только земля оттаяла, у Драганы с матушкой Бронушей началась рабочая пора. Пропадали они на золотодобыче с утра до вечерних сумерек, а раз в седмицу устраивали день отдыха. Веселинке хотелось хоть одним глазком поглядеть на золото — как оно в земле лежит, но матушка Бронуша говорила:

— Не положено, дитятко, нам брать тебя с собой. Земное золото лишних глаз не любит.

Но Веселинка не отставала, всё упрашивала, и Драгана, однажды погожим летним днём придя в обед домой, с таинственным видом пригласила:

— Собирайся, лада, покажу тебе кое-что. И обед захвати, раз уж готов!

Веселинка была весьма удивлена, но так и вспыхнула от любопытства. Скинув кухонный передник и собрав в корзинку ещё тёплые блины с рыбой, кашу с курицей, хлеб и овсяный кисель с земляникой, она шагнула в проход следом за супругой.

Они перенеслись к невысокому лесному водопаду, струи которого прикрывали серебристой занавесью вход в пещеру. В тишине под зелёными сводами древесного шатра перекликались птичьи голоса, а солнечные лучи еле пробивались сквозь густую листву.

— Это здесь... Надо пройти сквозь водопад внутрь, но в этом поможет колечко, и ты не вымокнешь.

Ещё шаг — и они очутились в зябком полумраке на берегу подземного озерца. Тут их ждала матушка Бронуша, сидя на большом камне, а у её ног мерцала масляная лампа. Тьму она разгоняла еле-еле, так что даже стен пещеры свет её не достигал, и они терялись в глубоком чёрном мраке. Тут же были сложены старательские принадлежности: лоток для промывки, кирки, лопаты, молотки. Сняв обувь и закатав штанины, Драгана с лампой в руке зашла в воду. Водоём был неглубок, едва ей по колено.

— Разувайся и заходи, — позвала женщина-кошка.

Ух и холодна была водица! Веселинка вскрикнула, и Драгана белозубо рассмеялась. Свет лампы отражался на поверхности озерца и достигал дна — так прозрачна была вода. Веселинка, подоткнув подол и ощущая босыми ступнями каменистое дно, побрела к Драгане.

— Ну, гляди, — сказала та, нагибаясь и опуская лампу поближе к поверхности воды.

Веселинка глянула и обомлела: на дне густо лежали золотые самородки разных размеров, укрывая его мерцающим ковром. Драгана погрузила руку в воду и достала несколько. Они поблёскивали на её мокрой ладони.

— Вот оно, золото самородное. Такие местечки — большая редкость, — сказала женщина-кошка. Свет лампы отражался в её глазах тёплыми огоньками.

— Ух... Сколько же его здесь! — восхищённым полушёпотом проговорила Веселинка, тоже опуская руку в воду, чтобы потрогать самородки. — Тяжёлые какие! И вы всё это достанете?

— Всё подчистую выгребать нельзя, — ответила супруга. — А то матушка Огунь осерчает: она не любит жадных. Мы можем взять только часть. Но даже эта часть — целая гора золота! Такая удача бывает раз в столетие, а то и реже!

— Подумать только: я хожу по золоту! — рассмеялась Веселинка, переминаясь с ноги на ногу: самородки врезались ей в ступни.

— Ага, — широко улыбнулась Драгана. — Ну вот, ты поглядела, какая у нас с матушкой работа. Теперь ты довольна, моя любопытная ладушка?

— Да, теперь я видела всё! — отозвалась та, всё ещё топчась на самородках и посмеиваясь.

— Ну, а теперь и пообедать можно, — крякнула матушка Бронуша, потянувшись к корзинке со съестным.

Чем ближе был срок родов, тем тревожнее Веселинке становилось. Опять вернулись страхи и кошмарные сны о каменном дитятке. Случалось, и слёзы она проливала тайком от всех. Драгана не могла не чувствовать, что с супругой что-то творится.

— Ладушка, что с тобой? — спрашивала она ласково, заключая Веселинку в жаркие в прямом смысле этого слова объятия. — Ты будто сама не своя... Что тебя тревожит, родная?

Сначала Веселинка отнекивалась, но потом призналась:

— Дитятко... Каменное. Снится оно мне, боюсь я... Боюсь, как бы у меня такое не родилось!

— Ну вот, жалею уже, что тебе про это рассказала, — покачала головой женщина-кошка, нежно щекоча подбородок супруги.

Приложив к животу Веселинки ухо, Драгана долго слушала. Что она там слышала? Видно, что-то хорошее, раз её губы приоткрывались в такой довольной улыбке.

— Что там? — с беспокойством спросила Веселинка.

Драгана улыбнулась ещё шире, так что открылись её острые клыки.

— Два сердечка... Тук-тук, тук-тук, — сказала она, поглаживая живот жены. — Одно — матушки, второе — дитятка. Нечего бояться, моя горлинка, всё хорошо с нашей дочкой.

У Веселинки отлегло от сердца, но только на один день. Назавтра она уже опять просила Драгану послушать, как там маленькая — жива ли? Супруга-кошка со смешком-мурлыканьем исполняла её просьбу снова и снова — день за днём, до самых родов. И каждый раз её ответ был неизменен:

— Всё хорошо, ладушка.