Сергей Аркадьевич не был экспертом по маньякам, но кое-что он знал. Например, то, что серийные убийцы с холодным умом гораздо опасней, чем те, которые легко впадают в животную ярость.

– А от меня-то ты что хочешь? – спросил он.

– Нам нужно найти этого психа, пока он не выбрал новую жертву. Чтобы хоть как-то в этом продвинуться, нужно понять, как он думает, чего хочет. У меня и Димы это не получается. Он пересадил девушке почку трупа и заплатил ей десять тысяч долларов, зная, что она вот-вот умрет. На хрена?!

– Леон, возьми себя в руки, – велел Сергей Аркадьевич.

– Пардон, занесло. Но суть в том, что я его не понимаю. Я могу отследить обычного убийцу, потому что, не разделяя его желания, я все равно могу прикинуть, чего он хочет – денег, мести, устранения конкурентов. Это логичные поступки, хотя логика та еще. Но этот урод? Да я даже не представляю, что у него в башке творится!

– И не поймешь. Для этого нужно или быть психом самому, или очень долго и очень внимательно изучать их.

– Да знаю я, – вздохнул Леон. – Поэтому и пришел к вам.

– Не по адресу, друг мой. Ты знаешь, что я занимаюсь детской психотерапией. Я помогаю детям, которые стали жертвами преступлений. Почему ты решил, что я смогу чем-то тебе содействовать?

– По двум причинам… нет, даже по трем. Первая – только вас я хорошо знаю, вы как никто другой понимаете, сколько шарлатанов теперь гордо зовут себя психотерапевтами. Вторая – вы все равно работаете с полицией, помогая жертвам преступников, вы много узнаете и о преступниках. Третья – я веду расследование неофициально, мне нужен человек, который не поднимет из-за этого много шума и не подставит меня.

– Я благодарен тебе за доверие, Леон, но меня просто будет недостаточно. Даже если бы я хотел вляпаться в эту грязь – а я не хочу, – лезть в голову маньяка – это большой труд, я уже слишком стар для этого. Но даже если бы я хотел, я бы не смог помочь тебе.

– Но почему?

– Люди с такими отклонениями – это особый пласт психологии. Недостаточно просто что-то о них почитать, что-то где-то услышать и поверить, что ты в них разбираешься. Они – космос, они – инопланетяне, их нельзя понять здоровым человеческим умом. Нужно либо самому быть сумасшедшим, либо знать так много, чтобы из тысячи осколков собрать некое подобие картины. Образно выражаясь, ты пришел с редчайшей болезнью к обычному участковому терапевту, а тебе нужен уникальный специалист.

Кто-то другой уже смутился бы или обиделся. Но не Леон, нет, он продолжал смотреть на Сергея Аркадьевича все с той же решимостью.

– Хорошо, если этого не можете сделать вы, подскажите, к кому обратиться.

– Зачем ты вообще влез в это? Когда ты уходил из полиции, мне казалось, что ты никогда не вернешься.

– Я ушел по сложным причинам, о которых я сейчас не хочу говорить. Да я и не вернулся – но это дело я оставить не могу. В нем будут другие трупы, я уверен, это просто вопрос времени. Когда все станет очевидным, полиция возьмется за дело всерьез, соберут классную команду, которая, возможно, и поймает его. Но сколько жизней для этого понадобится? Пока ему приписывают только одну проститутку, и, скажу честно, никто особо не парится. А даже если бы вдруг попался обычный районный следователь-энтузиаст, Шерлок Холмс с самокруткой, он бы уперся в ту же стену, что и я.

Ирония заключалась в том, что Сергей Аркадьевич как раз знал такого специалиста. Что может быть проще – помочь полиции, дать Леону нужный телефон! Но нет, так не будет. Люди, которые занимаются только серийными убийцами, должны обладать специфическим складом ума, они не сидят в кабинетах.

Леон сам по себе необычен, и эксперт этот тоже, и теперь Сергею Аркадьевичу предстояло определить, можно ли вообще сводить таких людей. Ответственность будет только на нем! Один дьявол – плохо, два дьявола вместе – катастрофа. Или нет? Или сила, достаточная для того, чтобы остановить то самое существо, о котором говорил Леон? Лесной пожар тушат встречным пожаром – они отнимают друг у друга кислород, но для этого оба пламени должны быть одинаково сильны.

– Тот маньяк… насколько он, по-твоему, опасен? – задумчиво поинтересовался Сергей Аркадьевич. – Ты говоришь, что у него всего одна жертва…

– Нам известно об одной жертве, – уточнил Леон. – Да и потом, «всего одна жертва» – это чья-то уничтоженная жизнь. В этом случае – жизнь двадцатипятилетней девушки.

– Ты не ответил на мой первый вопрос.

– Да, я считаю, что он опасен. Вы не дали мне рассказать, как именно он убил ту девушку, но поверьте, до такого еще додуматься надо.

– Если он опасен, то и погоня за ним опасна. Вы с Дмитрием уверены, что хотите заниматься этим? Нет, даже не так… Ты, лично ты, уверен, что готов пойти до конца?

И снова Леон уверенно выдержал его испытующий взгляд.

– Да, я уверен.

Сергей Аркадьевич все еще сомневался. Леон и эксперт, о котором он подумал, были в числе его «любимых детей». Но, даже любя их, он признавал их недостатки. У них у обоих нет контроля, они не знают, когда остановиться. Дмитрий Аграновский куда рассудительней, но он не сможет удержать этих двоих на цепи.

В дверь постучали, и в кабинет заглянула медсестра.

– Сергей Аркадьевич, Саша успокоился, ему уже лучше, и он ждет вас.

– Хорошо, Сонечка, пять минут – и я его приглашу.

Саша, значит… паренек, которого можно было спасти. Сергей Аркадьевич общался с женщиной, сделавшей с ним это, до того, как она «уехала». Она была очевидно истеричной, можно было догадаться, что однажды она сотворит что-то подобное, если бы за ней наблюдали достаточно внимательно. Но никто не смотрел, всем было плевать, и молодая жизнь оказалась изуродованной.

То же происходит и теперь. У Дмитрия Аграновского великолепная интуиция, у Леона – чутье не охотника даже, а дикого зверя. Если они оба уверены, что этот маньяк опасен, так оно и есть. Он будет убивать дальше, и на него можно спускать двух одинаково обозленных охотничьих псов.

– Я познакомлю тебя кое с кем, – наконец сказал Сергей Аркадьевич.

– О, вот это уже тема! – оживился Леон. – Что за он?

Сергей Аркадьевич не спешил с ответом. Он взял со стола телефон и невозмутимо сфотографировал сидящего перед ним Леона.

Тот опешил:

– Э-э… Это еще зачем?

– Нужно. А теперь слушай меня очень внимательно и все, что я говорю тебе, воспринимай всерьез. Ты знаешь, что я не люблю утрировать, если я что-то говорю, так и есть. Во-первых, эксперт, которого я тебе рекомендую, великолепен в том, что делает, другого такого человека ты в Москве не найдешь. Потому что знания могут получить многие, образование – тоже, но увлеченность, страсть, инстинкты… это не подделаешь. Этот человек дышит своей работой, такое немногие умеют, хотя я это понимаю. Во-вторых, это не он, а она. Но, Леон, запомни: это никогда не должно смущать тебя, сбивать с толку, внушать иллюзию того, что я ошибся и свел тебя не с той. Не важно, какой она будет, что говорит, как ведет себя. Не верь. Ты мне как сын, она мне как дочь, но я предупреждаю тебя: не верь ей, особенно в первые дни. Дальше, когда она тебя узнает, будет легче.

– У меня такое ощущение, что вы меня тому самому маньяку и представите, – усмехнулся Леон.

– В некотором роде – маньяку своего дела, хотя эта женщина полностью вменяема. Поверь, когда-то мне пришлось оценивать это, так было нужно.

– Но как мне работать с ней, если ей нельзя верить?

– Верь всему, что связано с работой, в этом она не станет ни лгать, ни шутить. Но всему остальному не верь, начиная с того, что видят твои глаза. Я рекомендую тебе отказаться от любых ожиданий и не использовать привычные стереотипы в общении с ней. Я когда-то рассказывал тебе, что сами по себе стереотипы безвредны, они упрощают нам познание мира.

– Я помню.

– Так вот, она об этом тоже знает, поэтому она извратит любой стереотип, любой типичный образ, чтобы внушить тебе то мнение, которое ей выгодно. Подготовься к этому и просто не суди ее – вообще никак. Тогда, может, у вас и получится что-нибудь стоящее.