- Ну, это уж ты... слишком...

- Пиши-пиши.

Точка была поставлена вовремя, буквально за пять минут до того, как открылась дверь и порог переступила добрейшая Алла Алексеевна.

- И это теперь называется бюро! - с горечью произнесла она. - Три часа воду в ступе толкли... - Насторожилась, повела ноздрями. - Кофе? Богато живете...

- Товарищ из Москвы привез, - объяснил Аристарх. - Вам как, Алла Алексевна, с сахаром?

- Не подлизывайтесь, Аристарх, не подлизывайтесь... - ворчливо отозвалась редакторша. - Взяточничество ваше вам на сей раз не поможет. - Она проковыляла к своему столу, и пухлый портфель ее казался огромным, поскольку росточку Алла Алексеевна была крохотного. Этакий добрый гномик, полагающий себя драконом, - Впрочем, об этом потом... Светланочка, что у нас с ветераном?

- Вот, - сказала Светланка - и покраснела.

Ей действительно было стыдно. Редакторша взобралась тем временем на стул, приняла протянутый лист и, водрузив очки, приступила к чтению.

- Нет, - сразу же сказала она. - "Память огненных лет" - это скорее рубрика, чем заголовок... Над названием - подумайте...

Светланка мелко покивала.

В редакции стояла напряженная тишина. Озадаченно хмурясь, старушка вникала в текст.

- "Живота!" - негодующе прочла она вслух и, аккуратно вычеркнув, вписала сверху: "жизни".

Потом принялась как бы между прочим постукивать по столу шариковой ручкой. С каждым стуком что-то внутри у Светланки обрывалось. И на кой черт она послушала Аристарха! Нет чтобы честно признаться: не справилась, завалила сдачу материала, лепите выговор...

Наконец Алла Алексеевна вздохнула и сняла очки.

- Да, - разочарованно произнесла она. - Все это можно было написать и не выходя из редакции...

"Сейчас вернет..." - тоскливо подумала Светланка.

Аристарх благоразумно помалкивал.

Алла Алексеевна кивала скорбным морщинистым лицом.

- Будем публиковать, - неожиданно объявила она. - Ему вон уже скоро на пенсию идти, а мы еще о нем - ни строчки. Про остальных ветеранов писано-переписано, один только он и остался... неосвещенный... - Поджала губы, закручинилась. - Не расстраивайтесь, Светланочка. Не вы первая. Все на нем обжигались, и я в том числе... Значит, так! Словесную вашу трескотню я ставлю в номер, а впредь за такие стихотворения в прозе буду карать беспощадно... Минутку! - всполошилась она. - А подпись где? Это же авторский материал, он под его фамилией пойдет!..

- Ой! - вымолвила пунцовая Светланка. - Забыла. Сейчас сбегаю в цех, зачитаю...

- Зачитайте, - сухо сказала редакторша. - Может, какие уточнения будут, хотя сильно сомневаюсь. И обязательно пусть распишется... Аристарх, вы мне обещали кофе!

Сменного мастера Светланка поймала возле ворот цеха, где тот руководил водружением свежего, едва просохшего плаката: "Мебельщики! Претворим в жизнь решения XXVI съезда КПСС!"

- Как? Уже?.. - возликовал он, когда она объяснила ему, в чем дело. Вот это, я понимаю, по-нашему, по-русски!.. Медленно запрягаем, зато ездим быстро! Идемте-идемте... Сейчас я его вам пришлю... Ну, молодец! Надо же! Чик - и готово!..

Господи, стыд какой! Оставшись одна в "красном уголке", Светланка почувствовала, что щеки у нее горят заранее. Бог с ней, с Аллой Алексеевной, она еще и не такой бред читывала! А вот каково сейчас будет самому ветерану! Действительно, стихотворение в прозе... Одни общие слова, а человек-то ведь - воевал! И угораздило же ее сунуться в эту многотиражку! Лучше бы в село преподавать поехала, честное слово...

Когда ветеран вошел, Светланка встала. Суд идет.

- Вот, Петр Иваныч, я тут... - пролепетала она, - принесла материал... Я его вам сейчас зачитаю... а вы заслушаете и скажете, что не так, ладно?..

Длинное морщинистое лицо ветерана осталось равнодушным. Велено заслушать - заслушаем... Они снова расположились за тем же столом, друг напротив друга, неподалеку от стенда "По ратной славе равняем шаг".

- "Сейчас, когда вся родная страна встречает трудовыми подвигами славную годовщину Великой Победы..." - мысленно ужасаясь написанному, завела Светланка.

Не смея поднять взгляд на неподвижно сидящего рабочего, она задыхающейся скороговоркой гнала и гнала текст, который упорно не желал кончаться. Каждый последующий абзац был длиннее и кошмарнее предыдущего. У Светланки задрожали губы. "Ну вот, - обреченно подумала она. - Только разреветься не хватало..."

Кое-как одолев бессмертный пассаж: "Эх, Паша, Паша... Где ты теперь?" (сволочь Аристарх!), - Светланка услышала какой-то непонятный звук и испуганно вскинула глаза.

Ветеран плакал.

- Доченька... - всхлипывал он, - доченька... - и указывал трясущимся пальцем на мелко исписанный лист. - Вот так... Так оно все и было... И Пашка... как живой...