Потом я помог ей одеться в длинное льняное платье до пят. Широкое и без пояса. Она встала на колени опустив голову, и я заплел ей косу. Плетением вниз. Я прикасался к ее волосам и думал, как совсем недавно я плел косу своей дочери. Теперь она далеко и вряд ли думает обо мне. Я приложил ладони к ее ушам и, уткнувшись лбом о её затылок, долго сидел слушая цикад за окном. Она не пошевелилась. Мне так хотелось вернуть ушедшее время. Вернуть те годы, когда я был счастлив в этом доме. Когда запах гренок и голоса наполняли его огромный деревянный живот. Мне так хотелось жить! Я не мог оставаться один. Мне хотелось, чтобы со мной остался ее вкус. Вкус ее соли, волос, кожи, губ. Вкус всей её жизни. Мне хотелось убить её чтобы не отпускать никогда. Хотелось видеть, как расширяются зрачки и знать, что ее последнее тепло войдёт в мою кровь. Укусить за шею и держать пока она не прекратит сопротивляться, а потом положить на стол худенькую и красивую словно изваяние и смотреть как лиловый джем течет по капелькам из сосков. Или пусть она идёт в свою маленькую квартирку, откроет дверь и упадет на постель счастливая и уставшая. А завтра проживет еще один день в бесконечности дней, надет философский камень или просто выпьет десятую чашку кофе, не вспоминая о нашем вечере. Я сжимал арус как скипетр за ее спиной. Она не обернулась. Но я знал, что она улыбается....
В эту ночь мне снилась огромная деревянная рыба. Она подплыла ко мне из глубины разинув пасть и в свою последнюю секунду я не чувствовал боли...я видел свет...
ГОМАНТУ
Этот день настал. Я совершеннолетний, работающий налогоплательщик. Я не привлекался по закону и мое психическое состояние подтверждено комиссией из трех серьезных мужей целый час задававших вопросы о детстве, мастурбациях и первой любви. На одной из картинок Роршаха я увидел член, летящий между туч и чуть было не отправился за дверь, но дополнительные вопросы развеяли все сомнения. Я был здоров. В кабинете пахло чем-то жженым словно галоша расплавилась на асфальте а глаз одного из докторов казался мне глазом матери, подсматривающей в замочную щель. Я заглянул прямо в него наклонив голову и глупо улыбнулся. Доктор улыбнулся мне в ответ. Какими милыми могут быть эти люди если подозревают, что вы идиот. ' Вы верите в Бога? - спросил он с нежностью и, услышав отрицательный ответ, глубоко вздохнул. - Снимайте штаны...' Бог и штаны. Что может быть ближе друг к другу. Не найдя на моем теле татуировок и шрамов и посовещавшись несколько минут, они дали мне разрешение. Разрешение съесть гоманту.
Гоманту не были людьми. В удивительном процессе эволюции они приобрели поразительное сходство с нами. Долгие годы научный мир не мог понять, как два вида, имеющие абсолютно разный хромосомный набор, независимых предков и, главное невозможность скрещиваться друг с другом и иметь общее потомство, могли быть так схожи, начиная с черт лица и заканчивая строением внутренних органов. Такие же как мы. Чуть пониже средний рост. В большинстве своем очень светлые волосы и глаза. Гоманту обладали средними интеллектуальными способностями, хотя я слышал, что в прошлом году один из них получил Нобелевскую премию. Они не могли быть донорами, в их семьях было много детей. Гоманту ассимилировались и веками жили вместе с людьми в одном обществе и с одинаковыми правами. Но несколько кардинальных отличий все же было. Они не чувствовали боли. Или чувствовали по-другому. У них не было религии и они абсолютно не боялись смерти. Идеальные учителя-сектанты. Многие приходили к ним в поисках истины. Но это было все равно что приходить за правдой к зайцу или курице. Вид, у которого нету инстинкта самосохранения непременно должен был погибнуть. Природа не любит безумцев и смельчаков. Но люди помогли им выжить. Философия гоманту-философия жертвы. Они умирали безропотно и легко. Они не держались за жизнь, словно она придет к ним снова. При смертельных болезнях они не бежали к докторам и, наверное, были счастливы, не думая об онкологии и о том где взять деньги на операцию. Я много размышлял как бы изменилась жизнь человека, если бы и он так не боялся смерти или точно знал то, что существует после нее."Оттуда никто не возвращался,-говорила моя бабушка.- А если и вернулся,то молчит." Веками люди искали ответ о загробной жизни. Верили на слово спасителям и пророкам. Слушали, но не слышали откровения. Наш страх соизмерим количеству слов во всех священных текстах. Наверное, выше Гималаев. Зачем тратить жизнь на то, что мы рано или поздно все равно узнаем? Каждый день проведенный в этом липком страхе и есть смерть. Мне казалось парадоксом что порой смерть так беспокоит человека, что он кончает жизнь самоубийством боясь ее приближения. Просто ходячие мертвецы, зомби в своих ненужных домах и мечтах. Но страх необходим для понимания бытия. Он дает ценность каждой прожитой минуте, каждому вдоху, каждому сказанному слову. Только этим кнутом можно заставить чувствовать все остальное. Страх словно приправа к жизни-он не имеет вкуса, а лишь оттеняет все остальное. Ноты глубины. Не зря приговоренные к повешению испытывали эрекцию идя на эшафот. Angelus libido. Смерть-самая желанная невеста, но не в фате, а в саване.
Другой невероятной чертой гоманту было их мясо. Соединения аминов, индола, алифатических кислот и множество других факторов делало его вкус незабываемым. Знатоки утверждали, что после его употребления возникало состояние сходное с употреблением кокаина. Еще совсем недавно существовала целая культура поедания мяса гоманту. Были написаны кулинарные книги и созданы специальные инструменты. Целый мир от щипчиков для дробления костей до аруса - инструмента в виде серебряной лапы с длинными иглами. Он ставился на затылок и одним щелчком можно было гуманно и быстро умертвить гоманту не испортив его внешнего вида и сохранив его достоинство. Целый культ с операционным блеском. С тех пор было подписано много деклараций и свобод и сейчас была лишь одна возможность насладиться нежностью сухожилий и мышечных волокон - с разрешения самого гоманту. Заключался договор, семье выплачивалась достаточно большая сумма денег и любой человек, пройдя психиатрическую комиссию, мог лично убить и съесть половозрелую особь. И сегодня, 23 июля, я сидел в большой комнате своего дома и смотрел на дверь. Смотрел до тех пор, пока в нее не постучали.
Она была невероятно светлой в последних лучах заходящего солнца. Аккуратно подстриженные волосы в модной прическе. Джинсовые шорты подчеркивали стройные и загорелые ноги. Татуировка красной лисички на левой стопе. Сквозь светлую блузу просвечивались острые соски. Большая грудь двигалась в такт дыханию словно ей не хватало места между телом и тканью. Яркие и смелые глаза. Едва уловимый аромат 'Dolche'. Вся тоненькая и воздушная она напоминала мне девушек-студенток моей молодости.
- Привет! - она насмешливо смотрела снизу-вверх. - Очень жарко сегодня. В городе сплошные пробки и троллейбусы совсем не идут. Я чуть не опоздала.
- Привет! - я отошел в сторону, пропуская ее в гостиную. Она выпрыгнула из сандалий и, улыбнувшись, вошла в тяжелую пустоту. За горизонт событий и штор. Совсем тонкий аромат духов и пота коснулся меня и я услышал бьющееся сердце. Оно стучало мерно, отбивая секунды в вязком воздухе и с каждым ударом тот становился все плотнее. Воздушное масло проникало иголками в альвеолы. Мне стало трудно дышать.
