Глаза Гермионы расширились, но она не издала ни единого возгласа, к удивлению Гарри. Казалось, он умудрился поразить её до полного онемения — редкое явление.

— Такого я точно не ожидала, — наконец выдавила Гермиона со смешком.

Гарри сухо усмехнулся.

— Да, я тоже.

— Могу я спросить кто он?

Гарри вновь уставился на свои руки.

— Можешь, но это не значит, что я отвечу.

Гермиона промолчала. Гарри почти физически ощущал на себе её изучающий взгляд. И ему не нравилось это чувство — словно он был какой-то сложной задачей, которую пытались решить.

— И… тебе понравилось?

Щёки Гарри немедленно вспыхнули от смущения. Если бы он решил сказать правду, ему пришлось бы признать, что это был лучший оргазм в его жизни и что воспоминание о произошедшем занимало каждую свободную минуту, включая сон.

— Поэтому ты сказал Джинни, что не хочешь снова с ней сходиться? Потому что ты…

— Нет! — поспешно выпалил Гарри. — Нет. По крайней мере, я так не думаю. Я же не совсем переключился с девушек. Просто не хочу быть с Джинни. То, что случилось с М… — Гарри осёкся и тут же исправился: — …с этим парнем… Это просто случилось. Я никогда не делал ничего подобного.

— Но ты думал об этом раньше?

Гарри выдернул ещё несколько травинок.

— Не больше, чем остальные, — негромко признал он. И тут же добавил, защищаясь: — Это совершенно нормально, между прочим.

С мягким смешком Гермиона потянулась к нему и ободряюще сжала его колено.

— Конечно. Все думают об этом рано или поздно. Но если ты понимаешь, что это нормально, почему тебя это так беспокоит?

Гарри не знал, как объяснить свои чувства так, чтобы не выдать личность Малфоя. Да даже если бы можно было сохранить эту деталь в тайне, он всё равно вряд ли смог бы объяснить то, что творилось у него внутри. Его тревога была связана не столько с тем, что Малфой был парнем, сколько с тем, что он был… Малфоем. И Гарри крайне раздражал тот факт, что гораздо большая часть него, чем он готов был признать, отчаянно желала, чтобы это повторилось снова.

— Ты хочешь сделать это ещё раз? — спросила Гермиона — проницательная, как и всегда.

Он всё ещё ощущал на себе её взгляд: мягкий, взволнованный и понимающий. Проявит ли она такое же сочувствие, если узнает всю правду? Хоть Гарри и сгорал от стыда, он всё же нашёл в себе силы, чтобы согласно кивнуть в ответ на её вопрос.

Гермиона игриво подтолкнула его плечом.

— Значит, надо это повторить, — озорно улыбнулась она. — Если тебе понравилось и ему понравилось, что тебя останавливает?

— Я не уверен, что ему понравилось, — тихо произнёс Гарри. — Мы почти не разговаривали. А потом он ушёл.

Гермиона понимающе кивнула.

— Тогда остаётся только одно. Поговори с ним о том, что произошло — узнай, как он к этому относится.

— Сомневаюсь, что это хорошая идея. И он, скорее всего, сглазит меня, даже если я попытаюсь.

Гермиона со вздохом закатила глаза.

— Не понимаю, почему парням надо так всё усложнять. Как будто у вас аллергия на разговоры о чувствах.

— У меня нет «чувств» к нему, — твёрдо прервал Гарри. — Всё совсем не так.

— А как?

Гарри потребовалось несколько мгновений, чтобы собрать разрозненные мысли и сформулировать ответ.

— Ну… Он привлекает меня физически, что само по себе уже странно, и я не могу перестать думать о нём. Я хочу, чтобы он просто посмотрел на меня, чтобы признал, что это случилось. Но он меня игнорирует! Такое ощущение, что даже если бы я стоял перед ним голым и танцевал гавайские танцы, он бы всё равно меня не замечал.

Очень осторожно Гермиона произнесла:

— И всё-таки это очень похоже на чувства.

Гарри упрямо проигнорировал её и продолжил:

— И я просто запутался, потому что раньше мне хотелось, чтобы он оставил меня в покое. Он постоянно выскакивал из ниоткуда и доставлял неприятности. А сейчас, когда я впервые хочу, чтобы он был рядом, он внезапно слишком занят, чтобы обращать на меня внимание! Чёртов придурок, ненавижу его. — Гарри смял траву в кулаке, отбросил в сторону и закрыл лицо руками. — Я ненавижу его и хочу целовать его до потери сознания за то, что я захотел перестать ненавидеть.

— Гарри… о ком ты говоришь? — спросила Гермиона с закравшейся в голос тревогой.

— Ни о ком. Просто… Забудь об этом. Я сам разберусь.

— Если это тот, о ком я думаю, то тебе стоит быть осто…

— Нет! О ком бы ты ни думала, это не он. Не надо раздувать эту историю. Что произошло, то произошло, и это не случится снова. Я просто занимаюсь ерундой.

— О, Гарри, — произнесла Гермиона одновременно с заботой и жалостью. — Это не ерунда. Ты просто растерян, но это нормально. Я всё же думаю, что тебе следует вести себя осторожнее, если этот парень тот, о ком я думаю.

Гарри было нечего ответить. Разумеется, Гермиона догадалась, что речь шла о Малфое — о ком же ещё? И, конечно же, она была права. Ему и правда стоило вести себя более осмотрительно, нельзя было путать внезапное и весьма странное сексуальное влечение с настоящими чувствами. Малфой всё ещё оставался плохим человеком: мелочным, язвительным и циничным. То, что он издавал самые эротичные стоны, которые только можно представить, и что у него была самая восхитительная задница, которую Гарри когда-либо видел, не отменяло того факта, что Малфой оставался козлом. Дело было лишь в сексе, не больше. И как только они примут антидот и разорвут дурацкую связь, не останется даже этого.

Причиной всех проблем было зелье, сказал Гарри себе. Может быть, если повторять это достаточно часто, можно будет когда-нибудь в это поверить.

Гермиона ободряюще потрепала его за плечо.

— Ты чувствуешь себя хоть немного лучше?

Гарри не чувствовал. Но он всё равно выдавил из себя улыбку и согласно кивнул. Гермиона широко улыбнулась в ответ и сжала его в крепких дружеских объятиях. Гарри похлопал её по спине, не находя в себе сил искренне ответить на поддержку.

Вернувшись в замок, они прямиком направились в Большой зал на ужин. Гарри бросал осторожные взгляды на слизеринский стол каждый раз, когда Гермиона отвлекалась на беседу.

Но Малфой так ни разу на него и не взглянул.

*

Все чувства Гарри были напряжены следующим утром, когда он в очередной раз стоял рядом с Малфоем за их партой для практических занятий. Это был самый длинный урок в жизни Гарри — гораздо длиннее, чем все скучные лекции профессора Биннса вместе взятые. Каждая минута растягивалась в бесконечность, и не на чем было сосредоточиться, кроме собственных натянутых как канат нервов. Парни работали молча, хотя Гарри отчаянно пытался придумать предлог для разговора.

Казалось, даже Слизнорт заметил напряжение, повисшее между ними. Обычно он задерживался у их стола, восхваляя Гарри и нехотя одобряя работу Малфоя. Но в этот раз он поспешно удалился к другой паре так же быстро, как пришёл.

В какой-то момент рука Гарри коснулась руки Малфоя, когда они оба потянулись к котлу, чтобы добавить очередные ингредиенты. Гарри отскочил на добрый фут, совсем не ожидая, что простое прикосновение может так обжечь кожу и заставить что-то в груди болезненно сжаться. Малфой бросил на него раздражённый взгляд, но от комментариев воздержался.

Когда урок наконец подошёл к концу, они начали убирать со стола: движения Драко были ловкими и быстрыми, а перемещения Гарри — лихорадочными и неуклюжими. Он знал, что нужно что-то сказать. Нельзя было позволить Малфою покинуть кабинет без какого-то признания того, что между ними произошло. Собрав всю волю в кулак, Гарри прошептал:

— Мы можем поговорить?

Но его терзания и мысленная подготовка к разговору оказались напрасными. Даже не повернувшись к нему, Малфой бросил короткое:

— Нет.

Обескураженный, Гарри протянул руку и схватил его за запястье. Глаза Малфоя тревожно расширились. Он рывком высвободился из хватки и резко отошёл на шаг, чуть не споткнувшись о свой табурет.

— Боже, успокойся, — прошипел Гарри. — Нам надо поговорить, Малфой. О том, что произошло.