Мой друг нужен мне прямо сейчас, потому что хуже быть просто не может.
- Плохие новости, приятель. Зи не придет.
Я удивленно пялюсь на незнакомца в своей квартире. Алкоголь замедляет реакцию, и мне никак не удается понять, кто этот мужчина, и что ему нужно. Мужчина подходит и наклоняется ниже, рассматривая меня, и внезапно бьёт ногой по лицу.
Я чувствую дикую боль, но лишь мгновение. А потом мое сознание уплывает, оставляя меня в темноте беспамятства.
========== Заточение ==========
Пробуждаюсь я, медленно выныривая из пучины забытья. Осторожно щурясь, приоткрываю глаза, боясь, что яркий свет выстрелом в висок усилит ноющую головную боль, но в помещении царит полумрак. Серые бетонные стены вокруг неприятно давят на меня. Понимаю, что лежу на голом, грязном полу. Пытаюсь приподняться, оставляя след от ладони в слое нежной мягкой пыли.
Ноги затекли и онемели от холода. Руки трясутся, пальцы непослушно гнутся, когда я хочу стереть пот со лба. Странно, ведь в помещении так холодно. Как я мог вспотеть? Смотрю на ладони - на пальцах кровь. Я аккуратно ощупываю голову – лоб разбит. В мозгах каша из алкоголя, сильного удара, резкой боли и всех тех событий последней недели.
Я переворачиваюсь на спину, пытаясь сообразить, где я. Потолок слишком высокий для жилого помещения и мне в голову приходит мысль, что я нахожусь на каком-то складе.
Голова невыносимо болит. Я сжимаю виски запястьями и ощущаю металл. Замечаю на руках самые настоящие кандалы, как у каторжников. От них тяжёлые цепи, ввинченные в противоположные стены. Они тянутся через всю камеру к моему телу.
Дверь с громким, противным скрипом отворяется, и в комнату входит Стив.
- Ты не слишком удивлен, да? – ухмыляясь, говорит он.
Я не отвечаю. Голова слишком болит, и его мерзкий голос разрывает черепную коробку, словно набат. Мой язык распух во рту, горло сдавила сухость, но я все же умудряюсь выдавить хриплое:
- Я всегда знал, что закончу именно так.
Стив хохочет, заставляя меня морщиться. Он медленно проходит в камеру, и кто-то закрывает за ним дверь. Как предусмотрительно, вот только я все равно на цепи! – хочется крикнуть мне, но я лишь молча наблюдаю за действиями блондина.
Он наклоняется надо мной и пропускает мои волосы сквозь пальцы:
- Ты очень красивый, Ник… Или нет, я буду звать тебя Гарри, можно? – он издевается. Я вижу этот злобный огонек в его глазах и понимаю, что ничем хорошим всё это не закончится. Вот только Стив не знает одного – мне плевать.
- Да как хочешь зови, придурок, - выплёвываю я ему в лицо.
- Это ты зря, - шипит Стив, больно сжимая мои волосы в кулаке.
Голова взрывается новым приступом острой боли, но ни малейшего стона не срывается с моих губ. Это бесит моего тюремщика и он толкает меня на пол и бьет несколько раз ногой в живот.
- Думаешь я с тобой тут в игры играю? – сквозь зубы произносит он. – Ты не с тем связался, красавчик. И план у нас такой…
Блондин присаживается рядом со мной на корточки и брезгливо морщится. Я валяюсь на полу, прижимая колени к груди. Внутри всё ноет от боли и я пытаюсь научиться дышать заново, потому что Стив, кажется, выбил из меня это умение.
- Я собираюсь основательно тебя помучить. – Он проводит пальцами по моей щеке, почти нежно, а меня выворачивает наизнанку. Никто не должен прикасаться ко мне! Никто, кроме Лу. – Знаешь, не оставлю на твоем красивом теле ни одного живого места. Потом я возьмусь за твоего друга.
Я вскидываю голову и не могу контролировать свой испуганный взгляд. Этому маньяку нравится. Он улыбается совсем безумно.
- Да. Я уже послал ему сообщение. Представляешь, тебя похитили ради выкупа. И пока он будет бегать в поисках баснословной суммы, что запросил похититель, я с тобой успею наиграться.
- Но… тебе не… нужны деньги… - хриплю я, пытаясь откашляться.
- Веееерно, - тянет он. – Мне нужно отмщение, Гарри. Вы развели меня и обокрали, как какого-то идиота. И вы ответите за это. Сначала ты, а потом и твой пакистанский дружок.
Дверь снова издает этот пронзительный скрип, и в комнате появляется бритая макушка. Парень выглядит, как отъявленный головорез, и я даже не удивляюсь, когда он обращается к Стиву именно так:
- Босс, машина готова.
Блондин легко поднимается на ноги и смотрит на меня сверху вниз:
- И последнее, Гарри, когда ты будешь сломлен физически, а потом раздавлен морально, я приду сюда и заберу у тебя последнее – я, наконец, трахну тебя, а потом отдам им, - он кивает на одного из своих людей, ждущего в дверях. – И ты будешь очень громко молить меня о смерти, но я не помогу тебе.
Я закрываю глаза, пытаясь отделаться от липкого страха, проникающего под кожу от его слов. Я не хочу представлять, что ждет меня здесь, и лишь две мысли, четкие и оформленные, крутятся в моей голове: я не успел попросить прощение у Зейна, и, я умру в этом месте.
Минуты тянутся бесконечно долго в этом холодном пустом помещении. Они окрашиваются в серый безжизненный цвет, высасывая из меня тепло. Я сворачиваюсь в клубок на старом матрасе, от которого пахнет затхлостью. Головная боль медленно уходит, и на смену ей приходит ясность мыслей, только легче от этого не становится.
Я возвращаюсь мыслями в нашу с Зейном первую квартиру - тогда мы тоже спали на старых матрасах и голод был постоянным спутником. Мой живот предательски урчит, загоняя меня в тусклые детские воспоминания сильнее.
Я умру в девятнадцать лет. Интересно, если бы я не согласился тогда на план Зейна, был бы я сейчас в порядке? Может быть, работал бы где-нибудь в пекарне, возясь с мягким теплым тестом. Зи устроился бы механиком в автомастерскую. Конечно, мы бы не путешествовали так много, и не получили всех тех ярких эмоций, но я был бы сейчас на работе, а не в заброшенном складском помещении на цепи, как собака.
Я почти жалею о выборе, сделанном в пятнадцать, пока в нос не ударяет запах фрезий. Я поднимаю голову, оглядывая место своего заточения. Здесь неоткуда взяться цветам, и уж тем более здесь не может быть Луи. Я один в Богом забытом месте, в ожидании жестокого сумасшедшего, что решит мою судьбу. Кажется, я начинаю сходить с ума.
В памяти всплывает тот день, когда Луи сел за рояль в музыкальном магазине. Самое дорогое мне воспоминание. Самое сокровенное. Я храню его в самом потайном уголочке моего сердца. Ни с кем не хочу им делиться.
Магазин был светлым, почти белоснежным, с огромными окнами от пола до потолка и невесомыми вуалевыми занавескам, которые колыхались от внезапных порывов ветра, врывающегося в комнату через раскрытые окна. Он тогда грациозно уселся на пуфик, поднял крышку и задумался. Его пальцы ловко забегали по клавишам, чередуя белые с чёрными. Взгляд был сосредоточен. Я оцепенел и не сводил с него взгляд, медленно приближаясь к нему из отдела пластинок. Сдержанная улыбка появилась на его губах. Я как идиот с открытым ртом ловил каждое его движение.
Большой белоснежный рояль и такой маленький человек с задорной вздёрнутой чёлкой. Никогда бы не мог подумать, что Луи Томлинсон играет. Да ещё так виртуозно. Никаких нот перед лицом. Он играет по памяти. С закрытыми глазами. Волшебно. Просто сказочно. Я готов был лопнуть от распирающего меня чувства восхищения и броситься к нему на шею, чтобы задушить в объятиях, не стесняясь персонала магазина.
Тогда тоже был дождь. И сильные раскаты грома. Несмотря на то, что вовсю светило солнце. Правда я не знаю, что сейчас - день или ночь, но я слышу дождь за стенами моей камеры. Я слышу дождь и гром, и снова возвращаюсь в то утро.
Луи закончил играть и похлопал себе по коленям, призывая меня сесть. Я обернулся - никого вокруг. Все словно сквозь землю провалились.
- Не волнуйся о них, - прошептал он возбуждённо, прижимая меня к себе и касаясь моей шеи горячими губами.
Его ладонь на моей спине между лопаток, другая на талии. Это пьянящее ощущение его превосходства надо мной. Сладкое чувство будто я тряпичная кукла в руках взрослого ребёнка. Делай со мной всё, что вздумается, только не уходи. Я со всем согласен. Только не уходи.
