Вороны носились так близко, что холодный ветер, возникающий от взмахов крыльев, заставлял Вику дрожать всем телом.
«Наверное, я что-то делаю не так!», - подумала Темнова. - «Если «серый» сектор - Мир безмолвия, то как я объясню, зачем явилась, и что хочу у них попросить? Срочно нужен Сытин. Что он там говорил про свой «позывной»: сто тридцать три, сто тридцать три, сто тридцать три?»...
Сегодня в гостях у Аркадия Петровича была жгучая брюнетка. Несмотря на глубокую ночь, грузный ловелас не уставал демонстрировать чудеса потенции. Брюнетка - изначально решившая подыграть косоглазому Казанове - громко и фальшиво стонала, отрабатывая норковый полушубок. Однако через час восхитительного секса она стала всерьёз подумывать, а не выйти ли ей замуж за этого неказистого психолога.
«Да и фигли, что косоглазый!», - размышляла она, лёжа на животе и потряхивая головой в такт движениям Аркадия Петровича. - «Денег - уйма! Не жадный! В постели - просто необузданный жеребец. А что не красавец, так оно и к лучшему... По бабам шляться не будет... И подруги заглядываться не станут...».
- Сто тридцать три, сто тридцать три... - задыхаясь в экстазе, неожиданно начал выкрикивать Сытин. - Чёрт! Сейчас! Сейчас! Да сейчас уже...
- Да! Да! Не останавливайся! - вспомнила о своих обязанностях брюнетка. - Аркашенька, котик!
- Мяу!!! - издал нечеловеческий крик Сытин. - Мяу!
Он затрясся и тут же, превратившись в огромного серого кота, провёл когтями вдоль спины сладострастной любовницы.
- Ах! Ах! Мой котик! - брюнетка закатила глаза от накрывшей её волны неконтролируемой страсти и, вздрогнув всем телом, протяжно застонала. - Ты - чудо! Ты - просто чудо...
Задыхающийся и взъерошенный - зло сверкая разноцветными глазами! - Сытин оказался около Вичи. Если бы здесь можно было говорить, то Вика, наверное, выслушала бы такое... Что приличным девушкам и слышать никогда не доводилось.
Быстро вникнув в происходящее, Аркадий Петрович запрыгнул на одно из надгробий и, перекувыркнувшись, упал в пыль горбатым уродцем с безобразным лицом. Ковыляя на коротких кривых ногах, он подошёл к Темновой и забрал серьги. Затем он поманил её пальцем следовать за ним.
С трудом переставляя замёрзшие ноги, она ходила за горбуном между могилами.
Наконец они остановились около одного из камней. Сытин задрал голову вверх и посмотрел на кружащих над ними птиц. Одна из ворон немедленно отделилась от стаи и подлетела к могиле.
Горбун сначала ткнул пальцем в камень, затем показал серёжки...
Ворона засмотрелась на блеск украшений.
Горбун снова ткнул пальцем в сторону камня.
Ворона взлетела и дотронулась крылом до надгробия. На камне появилась надпись «Ракул Вадим Николаевич, тысяча девятьсот восемьдесят девятый», второй датой был указан текущий год.
Сообразив, что торги начались, Вика резко замотала головой из стороны в сторону, демонстрируя категорическое несогласие.
Поразмыслив, ворона снова взлетела и, коснувшись крылом камня, добавила к дате смерти пять лет...
Вика - насколько это было возможно - сделала злобное лицо и топнула ногой...
Теперь ворона прибавила десятку.
Вика не соглашалась...
Ещё десятку...
Вику просто трясло от злобы, что этот своеобразный аукцион затянулся, а горбун уже явно нервничал.
Догадавшись, она начертила на покрывающей камень холодной пыли цифру пятьдесят.
Ворона открыла от изумления клюв и, взлетев, вернулась к стае.
Сытин беспомощно развёл руками.
Внезапно другой ворон опустился на могилу.
«Что он хочет?», - мысленно спросила себя Вика.
В голове что-то больно щёлкнуло, и на миг её ослепила резкая электрическая вспышка.
«Я не смог полюбить тебя при жизни...», - услышала, а вернее, поняла она безмолвное обращение птицы. - «Я согласен тебе помочь сейчас!».
«Отец! Ты - мой отец!», - догадавшись кто перед ней, беззвучно вскрикнула Вика.
«Я пытался стать тебе отцом, но не смог... Я сотку «кокон неприкосновенности» для судьбы твоего друга... Добрая ты... Вижу, что не бросаешь Лидию, только обещай и впредь о ней заботиться, несмотря на то, что правду узнала... Виноват я перед ней. Очень виноват!».
Вика согласно кивнула, а Сытин положил на пыльный холм золотые серьги.
Ворон взвился ввысь, после чего вся стая разлетелась в разные стороны и опустилась на землю.
Это была страшная картина!
Вороньё купалось и барахталось в пыли, вздымая вверх серую взвесь. Облака пыли соединялись, образуя непроглядную пелену.
Внезапно с неба прилетели летучие мыши, они ринулись к дереву и разместились на ветках, повиснув вниз головами.
Вороны стали с силой бить крыльями, вздымая пыль в ещё большее облако.
Чёрные ночницы расправили свои крыльевые перепонки. Достигая ветвей дерева, пыль касалась крючкообразных пальцев мышей и превращалась в серые, слабо светящиеся нити. Мыши тут же взлетали и, кружа, сплетали серебристый кокон.
Когда кокон был готов, они бережно поставили его около камня с фамилией Ракула.
Горбун вопросительно посмотрел на Вику. Та достала золотистую кудель и опустила в отверстие кокона.
Ночницы тут же «заштопали» конструкцию и вернулись на дерево.
Вороны поднялись из пыли и расселись по могилам, но ненадолго. Тут же, одновременно взлетев на одинаковую высоту, они опустились вниз в образе скелетов в тёмных одеяниях.
Горбун, не попрощавшись, заковылял между могил, удаляясь от Вичи.
Вика хотела крикнуть вслед Сытину слова прощанья, но вместо этого закашлялась и... Проснулась...
Дверь торгующего цветами павильона содрогалась от стука снаружи.
Таджик, ночующий на рабочем месте, проснулся и подошёл к двери.
- Шайтан! - выругался он. - Зачем стучишь! Всего пять утра!
- Пожалуйста, откройте, мне очень нужен букет цветов, плачу двойную цену!
За стеклянной дверью стоял смешной косоглазый толстячок возрастом хорошо за пятьдесят.
- Каких тебе цветов? - услышав про двойную цену, поинтересовался таджик.
- Штук пятнадцать красных роз...
- Сейчас подам...
- Ты где был, мой котик? - томно спросила брюнетка, перевернувшись на спину. - Я тебя звала, а ты не отвечал.
- Это - тебе! - Сытин положил на кровать букет алых роз.
- Как мило... - брюнетка уткнулась лицом в цветы. - Ты действительно самый лучший!
- В действительности всё совершенно иначе, чем на самом деле...
- Что ты сказал?
- Это не я, это - Антуан де Сент Экзюпери... Спи...
* * *
На этот раз регистрацию на авиарейс объявили вовремя. К стойке регистрации со всех сторон зала потянулись владельцы билетов до Новосибирска.
Виктория Ивановна не спеша волочила чемодан через весь зал. Поравнявшись с очередью, она обнаружила впереди себя шумную и многолюдную толпу цыган. Огромное количество баулов, бегающие неугомонные дети, громкие гортанные окрики цыганок - всё это вызвало у Вики чувство досады. Она решила постоять в сторонке, дожидаясь, пока кто-нибудь другой не встанет следом за «ромалами».
- Вика, почему остановилась? - напомнил о себе Вадим. - Ты что, цыган боишься? Люди как люди...
- Просто не хочу потом в самолёте сидеть рядом. Шумные очень, - опустив голову, пробормотала пожилая путешественница.
- И правда, как старуха становишься... - разозлился Ракул.
Дождавшись, когда очередь основательно увеличилась, Вика встала в самом хвосте.
Она не заметила, когда от толпы цыган отделилась старуха и направилась прямиком к ней.
Седая цыганка в красном платке и дорогом плаще, из-под которого виднелась длинная яркая юбка, уставилась мутными глазами куда-то поверх головы Виктории Ивановны.
- Миро дэвэл[1]! - произнесла она хриплым старческим голосом. - Вот я и нашла тебя!
- Меня!? - удивилась Вика. - Разве мы знакомы? Вы обознались!
- Сыр тут кхарэн[2]? - не обращая на Темнову никакого внимания, продолжала цыганка. - Говори, я услышу!
- Ракул... Вадим Ракул, - неожиданно отозвался Вадик.
