Кинзи прервался и и покинул кабинет.
Шаги стихли за поворотом, но ещё долго Кира не решалась даже пальцем пошевелить. Ей казалось, что Светоносец нарочно затаился с тем, чтобы подслушать — что будет происходить в его отсутствие.
— Кира, — зашептал Мирослав, — ты меня слышишь? Как ты?
— Слава… — девушка, с трудом удерживаясь от стонов и слёз, осторожно легла на правый бок и просунула руку между листом металла и трубой. Насилу протолкнув в щель локоть, она смогла-таки дотянуться до руки парня.
Он осторожно сжал её крохотную ладошку. Дотянулся до запястья. Дальше рука не прошла — слишком уж узкой оказалась щель. Но он благодарил судьбу хотя бы за то, что сможет какое-то время держать эту ладошку. Не очень долго, ибо завтра, скорее всего, они оба погибнут.
— Тебе не слишком больно?
— Больно… — всхлипнула Кира, — но мне всё равно. Пусть там всё болит… я хочу просто до тебя дотронуться. Другого случая уже не будет…
Она сплела свои пальцы с пальцами Мирослава и сжала их. Это прикосновение сейчас было для них дороже самых крепких объятий.
— Нас нашли даже здесь, так далеко от дома, — прошептала она, — и не хотят оставить в покое. Почему? Мы ведь не сможем вернуться…
— Хотелось бы мне знать, — отозвался Мирослав, — какие именно инструкции они получили насчёт нас… думаю, у них есть причины нас бояться. И немалые.
— Слава…
— Да?
— Не думай обо мне… я всё перенесу и умру с твоим именем на губах… надеюсь, что всё-таки когда-нибудь умру. Если сможешь — беги отсюда. Кинзи не позволит мне ускользнуть во второй раз.
— Если представится шанс бежать, я тебя здесь не оставлю даже мёртвую, — он сжал покрепче её ладошку, — но как тут бежать… я думал над этим. До гаек не дотянуться, до блокиратора колёс — тоже… может, ты дотянешься хотя бы до своего блокиратора? — и он объяснил, где именно находится нужная педаль. Кира развернулась в клетке, подползла под задний поручень и высунула руку в щель. Напрасно — чтобы достать до нужного места, рука должна была сгибаться под непредусмотренным анатомией углом.
— Я ничего больше не хочу, — обессиленно молвила Кира, — пусть всё заканчивается… может, хоть в вечности мы воссоединимся насовсем, раз здесь нельзя…
— Расскажи мне о себе, — попросил Мирослав, — как ты жила эти годы?
Девушка была сейчас рада любому поводу разговориться, только бы не думать об уготованном для неё конце. Она живописала любимому человеку свои детские воспоминания, игры, увлечения, множество семейных конфликтов и курьёзов. Детский сад, школьные годы, проделки на уроках, первые попытки обратить на себя мальчишечье внимание… много чего произошло за минувшие годы, хотя Кира не рассказала даже десятой части того, что помнила.
— Маленькая пакостница, — подвёл итог Мирослав, — интересно… прежняя ты была такой же?
— Надя… то есть, Ника говорила, что да, — хихикнула Кира.
Ванахемский принц тоже рассказал многое из всего того, что пережил после внезапного осознания себя на полуночной кольцевой дороге.
— Улька говорила о твоих будто бы родимых пятнах, — вспомнила Кира, — я думала об этом, но позвонил Гриша, и у меня всё из головы вылетело…
— Мы с Хлоей узнали, — сказал парень, — что между твоим и моим «Панцирями» был установлен канал связи. Когда тебе становилось плохо, я тут же узнавал об этом. Уверен — мы нашли бы друг друга, даже если бы я оказался где-нибудь в Канаде, а ты — в Якутске. Кроме того, я узнал, что Сотворники доработали мой «Панцирь», сделав его нераспознаваемым. Вот только откуда мне было знать, кто вы… я чего только не передумал за эти месяцы.
— Я не в претензии на тебя. Мы все немного тебя побаивались. И тоже сомневались и недоумевали — почему ты прячешься, — девушка грустно улыбнулась, — а помнишь — как я крысилась всякий раз, как ты меня то сердитой девочкой называл, то за хвостики хотел дёрнуть?
— Ещё бы, — улыбнулся Мирослав.
Немного помолчав, Кира сказала:
— Слава… я выбрала тебя здесь, с тем, чтобы остаться с тобой же в вечности. И тогда, дома, меня не остановило твоё прошлое. Не остановит и сейчас.
— Со мной будет очень нелегко, — грустно заметил Мирослав, — моё «светоносное» прошлое может ещё не раз о себе напомнить. От Прогрессоров просто так не уйдёшь. Они вседа будут где-то рядом — какими бы печатями от них не отгораживайся.
— Я люблю тебя, Слава. Я двадцать три года тебя ждала. Завтра нас разлучат, но я всё равно жду нашего воссоединения…
— Я тоже люблю тебя, пломбирчик с хвостиками.
Мирослав выслушивал Кирины рассказы о предпочтениях при пополнении гардероба, о любимых песнях и их исполнителях, предпочтитаемых телепередачах и Сашкиных проказах. Что и говорить — жизнь на Земле сильно изменила ту, которую он полюбил больше жизни. Больше чего бы то ни было. И всё-таки это она, прежняя мидгарианская принцесса. «Век бы слушал», — подумал он, когда Кира перешла к размышлениям над какой-то чепухой из некого подросткового журнала…
— Между прочим, тут в кабинете есть часы, — сказал он, — вот только со своего места мы их не увидим. Они даже не тикают. Я поначалу считал минуты, да постоянно сбивался…
Очистки совести ради он вновь перетряхнул все карманы.
— Я совсем пуст, — вздохнул Мирослав, — даже монетки в пять копеек нет. А ты?
— У меня только вот это, — Кира выудила из кармана кусок проволоки. Будучи распрямлённым, он достигал почти полуметровой длины. — Есть ещё кольца и цепочки на оданго, но цепочки из серебра и слишком коротенькие, а кольца пластиковые…
— Плохи наши дела, Кирушка… начистую ты с ними одна не сладишь. А меня угостят из нейродеструктора, прежде чем откроют крышку. И клетку, пока блокированы колёса, с места не сдвинуть никак. Я надеялся, что кто-то допустит оплошность и забудет о педальке, но…
— Ты хотел подкатиться к шкафу или столу? — догадалась Кира.
— Да. Что-нибудь такое бы нашёл… оружие тут точно есть, хотя не думаю, что смог бы до него дотянуться. А вот сдёрнуть что-нибудь со стола… точно не уверен, но там должна быть отвёртка.
— Зачем она нам? Тут нет ничего, что можно было бы развинтить.
— Ею можно было бы перекрутить проволоку в сетке. Она хоть и стальная, но перекрутки не выдержит… — Мирослав задумался и вдруг его осенило.
— Послушай, — быстро зашептал он, — ты можешь просунуть руку дальше, чем я… попробуй лечь так, чтобы увидеть педальку под моей клеткой!
Кира повернулась к сетке левым боком, легла и сразу же увидела искомую педаль. Но дотянуться до неё было никак нельзя. От кончиков пальцев до несчастного блокиратора оставалось расстояние в каких-то двадцать с лишним сантиметров.
— Твоя проволока, — напомнил принц, — она хоть и медная, но гнётся туго. Согни её крючком…
Кире не потребовалось объяснять дважды. Впереди забрезжил призрак свободы. Не обращая внимания на боль в избитой спине, она легла на живот, изловчилась и сдёрнула с места крохотную металлическую рамку на блокираторе.
— Молодчина, Кирушка, молодчина, — Мирослав просунул обе руки в щель под поручнем и упёршись ими в пол, сдвинул клетку на полшага. Толчок отнял немало сил, да и совершать его пришлось из положения лёжа, но, собравшись с силами, он в несколько этапов сдвинул клетку так, что смог увидеть блокиратор колёс на Кирином узилище. Вскоре и оно было готово к транспортировке, если бы таковая вдруг потребовалась.
— Мне нужны шнурки с твоих сандаликов, — сказал Мирослав, — хочу связать шпагатик и заняться рыбалкой…
— Рыбалкой? — переспросила Кира. Она не поняла, что имел в виду парень, но чувствовала скорое освобождение. Шнурки перешли в распоряжение принца, и тот прикрепил к ним проволочный тройной крючок-якорь.
— Попробую отловить что-нибудь из того, что лежит на столе, — пояснил он, — если там ничего не окажется — займусь ящиками…
Кира с надеждой и тревогой следила за тем, как Мирослав напрягает все свои силы, вкладывая их в очередной толчок. А ещё ей было боязно. Она ожидала появления Кинзи, боялась, что все их труды пойдут на смарку, и если попытка побега будет замечена — им, ясное дело, несдобровать…
