Из сбивчивых объяснений Федьки, гораздо лучше владеющего собой, подруги узнали, что его и Вику Весельеву выкрали при почти одинаковых обстоятельствах — похитители, изображавшие инспекторов ПДН и работников ООиП, нагрянули в тот момент, когда из старших дома никого не было. В машине им вкололи какой-то наркотик, а очнулись они в каком-то странной комнате, находящейся (как утверждала Вика)на другой планете, ибо на небе было голубое солнце. А затем появилось четырёхкрылое чудовище с устройством для телепортации, переправившее их в подвал…

— Найдите для них комнату получше, — велела Хлоя, тоже слушавшая Федькин рассказ, — и поднимайтесь сюда…

Кира проводила детей на кухню, наказала им не делать ни единого шага в сторону гостиной — там, мол-де, идут следственные мероприятия — и вместе с Эммочкой прошла к капитану Пи. В коридоре они встретили Нефри, вошедшего в дом сразу после окончания операции.

Между тем злоумышленники пришли в себя и с любопытством разглядывали гостей в форме.

— Вы кто такие? — осведомился Сентябов, — с Раменского отдела? Кто у вас старший?

— Я, — отозвалась капитан Пи.

— Вам не кажется, что вы… — начал было Рустам Зинурович, — несколько, как бы сказать… превысили свои полномочия? Мы никому ничего плохого не делали. Собрались выпить, поговорить за жизнь, то, сё…

— А как вы объясните это, уважаемый? — контрразведчик указал на останки инкопа, — вы хотя бы имеете представление — что это за существо? А девушка и мальчик в подвале?

— Позвольте… — вмешался Владимир Иванович, — вас смущают крылья и щупальца? Ну… тут нет ничего удивительного. Мало ли какие врождённые уродства случаются. После Чернобыля всякое наблюдалось… а дети… ну так что ж с того, что мы позвали их посмотреть про Тома и Джерри? Между прочим, отличный мультфильм, в отличие от союзмультфильмовской мазни…

— Я скажу вам цель нашего визита, — перебила учителя Хлоя, — мы пришли для того, чтобы вытрясти из вас очень нужную нам информацию. Получив её, мы вас всех расстреляем. Вот и всё.

Баженов и Еслик недоуменно вытаращились. Сентябов сохранял стоическое спокойствие, а Сидоренко внезапно развеселился и насмешливо оглядевшись по сторонам, спросил:

— Это типа чё такое, я что-то не врублюсь? Канал НТВ, суд присяжных, да? А вы, часом, не оборзели, ребятки? Вы вообще знаете, на кого наехали?

— Стоп-стоп, — снисходительно улыбаясь, вмешался Сентябов, — так дела не решаются… я могу кое-что вам предложить…

— Неужели бабки? — фыркнул Мирослав.

— Само собой, но если мы договоримся мирно разойтись, то я сдам вам много интересных людей… — майор милиции внезапно замолк и настороженно оглядел каждого из визитёров, — если вы те, кем я вас считаю, то мои знания вам очень пригодятся. Подпольные клубы каннибалов, педофилов, компромат на многих уважаемых и денежных людей — как в России, так и за рубежом… в моём списке такие фамилии, должности и звания, что закачаетесь…

— Всё это мы и так узнаем через полчаса. А твои бабки останутся на том же месте, где ты их бросил. Нам они без надобностей…

По комнате пронёсся изумлённый вздох. Все увидели, как Хлоя отключила умную голограмму, демонстрируя присутствующим чёрное покрытие «Панциря». А секунду спустя и оно исчезло.

— Вы??? — воскликнул Баженов. Он даже привстал, ибо при всём желании не мог вообразить такого оборота событий. Только сейчас до него наконец дошло, что выгнанная с работы словесница Яковлева является одним из охотников на чудовищ, терроризировавших Москву и ряд других регионов Земли. Стало быть, Лукасу Серёжевичу требовалось заполучить защитные покровы, кои она носит с собой? А девчонки, за которыми он присматривал — Кира, Эмма… неужели такие покровы есть и у них?

Теперь Владимиру Ивановичу по-настоящему стало страшно. Но не настолько, чтобы перестать прожигать презрительно-насмешливыми взглядами столь ненавистную ему словесницу… или кто она там на самом деле?

— Девочки, — обратилась она к панцироносицам, — и ты, Слава… покажитесь этим господам.

Отловленные агенты Лукаса были близки к сердечному приступу, когда панцироносицы раскрылись и показали свои настоящие лица. А Еслик, завидев среди них Мирослава, буквально позеленел от злобы и плюнув на пол, пробурчал:

— Надо же… везёт всяким лохам опущенным…

— Кира, Эмма, подойдите ближе, — капитан Пи подвела девушек к Баженову, — вот, Владимир Иванович. Ваши две ученицы. Вы не один год преподавали у них, вы хорошо знакомы… объясните им, зачем вы взялись похищать людей и скармливать их этим… — она кивнула на голову инкопа, — существам.

Баженов обречённо улыбнулся.

— Вы тоже хороши, — хмыкнул он, — втянули несовершеннолетних в террористическую ячейку… что же касается людей, то я приносил государству пользу.

— Чего? — вырвалось у Стешки. Остальные девушки тоже недоуменно вытаращились на «заслуженного» педагога.

— Я не трогал приличных и прогрессивных людей. Я забирал лишь маргиналов-беспризорников, которых на улицах расплодилось как крыс, избавлял от лишних ртов всякую нищету, которая непонятно зачем размножается, и изымал детей у православнутых семеек, ибо они растили заведомо несчастных духовных кастратов, неспособных к самосовершенствованию. Вот и всё. Разве я не приносил народу и стране пользу, когда очищал её от нежизнеспособных элементов? Уверен — когда Россия встанет на цивилизованные рельсы, то мне за это будет вручена медаль…

Сентябов молча смотрел в пол. Ему уже было всё равно, что будет с ним и его подельниками. А Рустам Зинурович был весел и оживлён. Либо он так и не понял, куда его угораздило устряпаться, либо пытался, подобно хамоватому невоспитанному школьнику, скрыть за насмешками страх

— Послушайте, вы… народные мстители, — говорил он, — вы знаете, под какими серьёзными людьми мы ходим? Вас всех порубят в мелкий фарш и зажарят на противнях. Так что двигайте отсюда по быстрому, пока нас не хватились…

Соцработник был уверен, что его угрозы найдут отклик. Одно дело — опасаться милиции, службы контрразведки или таинственных охотников на чудовищ, но когда он увидел, что под необычными бронированными одеяниями скрываются ничем не примечательные люди — выгнанная с работы словесница Яковлева, полунищий пролетарий Кратов, пять малолеток-школярок и за компанию — какой-то жалкий старикашка, то в нём забрезжила надежда, ибо перед такой публикой можно, что называется, и понты покидать. А вдруг им станет страшно?

— Да, кстати, как зовут этого элегантного пожилого господина? — хихикал Сидоренко, тыча руками в Нефри, — хотя какой он на хер господин… из какого Зажопинска вы его выкопали?

— Исаак Шемосович, к вашим услугам, — Нефри слегка поклонился, — управление «К».

— Что — ка? — загоготал Сидоренко, — может — кака? Какать хотите, что ли? Или ваше управление контролирует исполнение процедуры каканья по православнутым канонам? Кстати. Что среди вас делает Раяна Сафуанова? Почему она играет в квасной патриотизм, а не зависает в клубах и не гоняет по Москве на «ламбордини»? Тут какая-то аномалия. Надо не забыть сказать Ахмету Радиковичу, чтобы принял меры…

— Ну всё, заканчиваем этот балаган… — объявила Хлоя, но тут вмешалась молчавшая всё это время Кира:

— Скажите, Владимир Иванович, — обратилась она к педагогу, — а вас совесть совсем не мучает? Вы Бога не боитесь?

— Непоправимо испорченный ребёнок, — заметил Сидоренко, — куда только отец смотрел…

Баженов, заслышав Кирин вопрос, презрительно усмехнулся и ответил:

— Бога… это ты про Путина, что ли? Кто вообще может его бояться? Разве что бабушки…

— По-моему, тут безнадёга полная, — подала голос Раяна, — видите — у него Путин за божество катит. Тут даже Сербский с Кащенко не помогут. Валить его надо, по другому не вылечишь…

С замечанием «золотой» девочки трудно было не согласиться, и не только потому, что Владимир Иванович считал ныне действующего президента Богом. Лицо педагога то и дело искажалось от нервного тика, что свидетельствовало о наличии у него пагубных изменений на нервной почве, причём в стадии обострения…