— Скажите, — попросила Кира, — что вы собираетесь делать в Архангельске? Вы говорите, что в город могли проникнуть инкопы — и вдруг уезжаете…
— Я хочу изобличить одного человека в совершённых им преступлениях, — ответила капитан Пи после минутного раздумья, — и лечу в Архангельск за уликами. Фамилию сего господина я вам пока не назову, скажу лишь одно — он замышлял… или замышляет преступления против нас.
— В смысле — против нас? — не поняла Стешка, — он видит свою жертву человеком или панцироносицей?
— Скорее всего — и то, и другое.
Девушки переглянусь, обдумывая услышанное. А новость была не из приятных. Человек, замышляющий злодеяние против панцироносицы, был, несомненно, очень опасен, и по всему выходило, что он посвящён в их общую тайну… или, в лучшем случае, сумел выследить хотя бы одну девушку. Они вспомнили о странной просьбе Хлои — сделать так, чтобы известие о её отъезде дошло до ушей Сашки Еслика. Сам он, конечно, ничего замышлять не может, ибо слишком туп и труслив для такого дела, но он вполне мог служить передаточной инстанцией, способной донести послание до нужного человека. И кто этот человек? Его дядька из охраны в казино?
Разумеется, девушкам с их возможностью в любой момент уйти в безопасное место нечего бояться бандитов, сколько бы их ни было и чем бы они ни вооружились, но легче от этого не становилось. Оставалось ждать решения словесницы…
— По возвращении, — говорила Хлоя, — я планирую — не без вашей, надеюсь, помощи — разделаться с этими умниками, работающими над программой «Созидание будущего». Что она собой представляет, думаю, вы уже поняли…
— Баженов и две прошедшие стажировку в США тётки будут раздавать противозачаточные и учить первоклашек мастурбировать, — фыркнула Эммочка, — наш Глобус, конечно, скользкий тип, но услышать от него такое… это уже чересчур.
Кира поняла, что отличница имеет в виду, и согласно кивнула в ответ. Хлоя недавно дала ей прослушать записи баженовских словоизлияний по адресу русского народа, ветеранов войны и некоторых родов войск Российской армии, и теперь она не испытывала к педагогу никаких иных чувств, кроме стойкого омерзения.
В здании аэровокзала, перед посадкой на рейс, Хлоя обняла на прощание каждую из своих воспитанниц и сказала:
— Что бы ни происходило — помните: я всегда с вами и приду без промедления в любое время. И не бойтесь ничего. Как-никак впереди у вас целое лето, посему отдыхайте, наслаждайтесь жизнью… да, и вот ещё что. Я постараюсь урвать время и научить вас выбирать любую произвольную точку для телепортации. Ты, Рая… — она повернулась к «золотой» девочке, — присматривай хорошенько за Кирой. А ты, Кира, — сказала она девушке, — будь умницей. Может, я как-нибудь загляну в ваше Заборье…
— Вы там тоже смотрите — не влюбитесь в какого-нибудь помора, — хихикнула Кира, — а то втрескаетесь по уши и совсем о нас позабудете…
— Я о вас всегда помню, — рассмеялась словесница, — даже когда сплю…
Хлоя миновала турникет, и минуту спустя её крепкая спортивная фигура скрылась в посадочном рукаве.
====== 33 ======
33
Мирослав коротал вечер перед телевизором, созерцая кабельный канал с круглосуточным показом диснеевских мультфильмов, пуская под потолок кольца дыма и прикладываясь к двухлитровой пивной бутылке (эту ёмкость, в коей спирта было больше, чем собственно пива, впору было считать баклажкой), когда в дверь кто-то позвонил.
Негодуя на себя и свою неосторожность — и зачем только он взял привычку курить в комнате, когда это можно было делать на балконе? — он наскоро убрал с глаз подальше пепельницу, пачку «Честерфилда», недопитую бутылку, затолкал под диван груду порножурналов и вышел в переднюю.
Он опасался увидеть Димку. Или, неровен час, Стешку. Ему не хотелось объяснять кому бы то ни было, почему вдруг ему приспичило курить, топить себя в алкогольном суррогате и созерцать накачанные силиконом женские прелести.
Но за дверью стоял уже хорошо знакомый Мирославу господин Сен-Джойн в паре с каким-то высоким плотным седоволосым незнакомцем.
— Очень хорошо, что я застал вас дома, — сказал Сен-Джойн, — как видите, я не один… вы ведь помните, я недавно рассказывал вам о моём непосредственном начальнике?
— Да-да, — закивал парень, пропуская гостей в квартиру.
Целую неделю Мирослав жил только одной мыслью — когда же господин Сен-Джойн, или Азек Нефри, раскроет суть его таинственного появления на Московской Кольцевой. Но тот либо отмалчивался, либо ссылался на какие-то неприятности, улаживание которых требовало его безотлагательного присутствия. Не далее чем вчера Нефри объявил, что его, Мирослава, хочет увидеть очень важный и влиятельный господин, хорошо знающий его прошлое и когда-то водивший знакомство с его настоящими родителями…
— Итак, знакомьтесь, — начал Нефри, — вице-адмирал военно-космических сил Ванахема, Адам-Торсон Кинзи…
Мирослав молчал. Он был уверен, что впервые слышит прозвучавшее имя, но где-то в самых отдалённых уголках мозга чувствовалось какое-то движение… некая реакция. «Кем он мог приходиться моим настоящим родителям? — думал он, — другом семьи? Дальним родственником? Или кем-то ещё? »
— Я вас совсем не помню… — сказал наконец Мирослав.
— И это очень досадно, — вздохнул вице-адмирал, — я мог бы сказать, что когда-то был очень дружен и с вами, и с вашим отцом, и с девушкой, которую вы любили… она была мне всё равно что родная дочь, ибо у меня давно нет семьи, равно как и своих детей…
— Я любил? — Мирослав растерянно смотрел в глаза вице-адмирала.
— Скажите честно, — подался вперёд Нефри, — не будь на вас надет «Панцирь», вы сочли бы нас чокнутыми, так? Но мой друг и коллега не обманывает вас. Когда-то давно вы действительно любили, и в ваших руках была сосредоточена большая власть…
— Но я не понимаю, как такое возможно… ведь не мог я испытывать какие-то чувства к женщине в восьмилетнем возрасте?
— Мы не меньше вас хотим понять суть случившегося, — сказал Кинзи, — мы давно искали вас, и вот наконец нашли, но ваша амнезия разрушила все наши надежды. Я скажу больше — это настоящая катастрофа…
— Позвольте мне кое-что прояснить, — вмешался контрразведчик, — вы, когда впервые обнаружили у себя «Панцирь» — вы думали над тем, что не принадлежите этому миру? Что вы — не с Земли? Мы, возможно, сильно опечалим вас, если скажем, что вы действительно не с Земли, что ваша родная планета находится в другом измерении…
— Я думал об этом, — ответил Мирослав, — и готовил себя к чему-то похожему…
— Мы с удовольствием выслушаем ваш рассказ о том, как вы жили здесь все эти годы, — сказал вице-адмирал, — между прочим, я на эту ночь заказал столик в «Мире победителей». Не хотите составить нам компанию?
Мирослав пребывал в уверенности, что его решение отправиться невесть куда вместе с Кинзи и Нефри было исключительно его личным, ни от чего не зависящим решением. В действительности он уже не владел собой, а потому не мог отказаться.
Вице-адмирал и контрразведчик решили дождаться парня за дверью. Выйдя за порог неприбранной, пропахшей пивом и табаком квартиры, Кинзи повернулся к Нефри:
— Азек, ты не перестарался, когда вдарил ему по мозгам? Ты посмотри, во что превратилась его квартира. Это же сущая помойка, разве что крыс не хватает…
— Не переживай, — усмехнулся генерал, — всё это со временем будет исправлено. Я сделал главное — изолировал его от родных и друзей. Разумется, кое-что пришлось подкорректировать… например, относительно Степаниды…
— А с ней-то что приключилось?
— Ты что, не понимаешь, насколько она может быть опасна? — вопросил Нефри голосом учителя, объясняющего нерадивому ученику простейшее уравнение, — если она заподозрит, что на Индаса кто-то давит, то вокруг него начнут увиваться наши пакостные девочки… а потому я решил, что общение Индаса с этой девушкой поможет нам максимально отодвинуть тот момент, когда Хлоя Пи и её шайка наконец сообразят, что происходит. Тем более Индас много времени проводит на даче, а его сестрёнка намерена отправиться до вступительных экзаменов в Сибирь. Так будет даже лучше, ибо запах табака и пива через телефон не передаётся.
