“А, да по херу всё, – подумал Мирослав, – надо хоть как-то разрубить этот узел. И чем скорее, тем лучше. Может, Димка подскажет выход? Так и быть... все мы один раз живём... ”
– Если я скажу тебе правду, ты решишь, что я и в самом деле болен, – сказал Мирослав.
– Истина где-то рядом, – процитировал Димка эпиграф к сериалу о приключениях агента Малдера, – значит, болезни у тебя нет. Болит что-то другое, невещественное. Из-за Стешки?
– Есть немного, но на самом деле причина другая. Всё началось в ту ночь, когда я с поезда вылетел. Когда я очнулся в сугробе, то это был уже не тот прежний Мирослав Кратов. Я стал кем-то... не знаю кем.
– Насколько я понял, эта история кончилась относительно хорошо...
– Относительно... подходящее слово. Я тебе больше скажу. Судя по числам, я пролежал почти сутки в сугробе. Пьяный, в драной куртке, на тридцатиградусном морозе. Если бы такое случилось с тобой, я бы очень удивился, узнав, что ты там не замёрз. Ромыч говорит, что пьяные и при минус пяти обмораживаются и гибнут. А я, как видишь, цел и невредим...
– Хм... – Димка почесал лоб, – если бы тебе сразу кто-нибудь помог, то это было бы понятно. Я так понял, что всё случилось далеко от населённых мест, и если поблизости не было какого-нибудь лесовика, живущего отшельником, то, быть может, ты приложился головой... и у тебя третий глаз открылся.
– Если бы это был глаз... – усмехнулся Мирослав, – а если это второй скелет?
– Это как понимать? – нахмурился программист.
– В том-то и дело, что мне помогли. Не знаю кто, но они, или он... не суть важно, сколько их – они мне дали средство для защиты. Ты скажешь, что я сошёл с ума, но... в общем, идём в гараж. Увидишь сам...... После увиденного Димка надолго погрузился в молчание. Мирослав не торопил его с ответом, понимая, в каком состоянии тот находится. Ведь никак нельзя было без страха и трепета смотреть на то, как лучший друг превращается из обычного человека в нечто похожее на стеклянную светящуюся статую. Заблаговременно, из предосторожности, Мирослав велел другу перед активацией “Панциря” отойти подальше и смотреть не прямо на него, а немного выше... Затем, когда Димка покончил с осмотром и убедился, что таинственная броня – не фокус и не галлюцинация, Мирослав убрал её с себя.
Они не стали выходить из гаража, опасаясь лишних глаз и ушей. Наконец программист сказал:
– Да... после такого немудрено и впрямь заболеть. Не подумай чего плохого, просто...
– Я понимаю... а теперь садись поудобнее. Рассказывать буду долго...
История Мирослава, начавшаяся с пробуждения в сугробе возле железнодорожной насыпи и закончившаяся недавним разговором с Гришей Листиковым, окончилась перед рассветом.
Димка долго обдумывал каждое услышанное слово, каждый поступок, каждую, на первый взгляд, ничего не значащую деталь и наконец сказал:
– Знаешь, Славыч... не знаю, как насчёт всех этих клювоносцев и безлицых... я слышал об этих случаях, и, признаться честно, не верил в то, что люди говорили. Я думаю, ты прав в одном – твой “Панцирь”, и эти шестеро панцироносиц, или панцироносцев – всё это является эхом войны. Что за война, как она выглядела – даже не берусь судить. Неровен час, это была межзвёздная война – как в кино. С сожжением городов, высадкой с орбиты и прочее...
– Ты думаешь, я всё-таки... – Мирослав ткнул пальцем в потолок, – оттуда? Моя настоящая родина где-то в космосе? Или в иной Вселенной?
– Скорее всего. Ты ведь знаешь, что четырнадцать лет назад твои фотографии показывали по ящику. Хоть кто-нибудь должен был тебя опознать? Да они до сих пор висят и на сайте “Жди Меня”, и в базе у легавых, и ещё чёрт знает где. И ни ответа, ни привета. Сдаётся мне, что и с отрядом, за которым ты бегаешь, дело обстоит так же.
– Их тоже закинули сюда в детском возрасте?
– Правильно.
– Если верить Листикову на слово, – сказал Мирослав, – то к нам на Землю пытаются вторгнуться какие-то искусственные твари – клоны, или биороботы... над которыми провели обряд инициации. Бред какой-то...
– А что если это не такая уж невероятная вещь? – возразил Димка, – у меня тут сестрёнка недавно принесла книжицу из библиотеки – называется “От чего нас хотят спасти НЛО”, в ней говорится кое-что о человеческих копиях-биороботах... а если будет время, глянь в Инете про секту Клода Ворильона... что он там говорит о клонах и для чего они нужны. Если те твари, которых вы убиваете, действительно оживлённые клоны, то дело плохо... пока их немного, но если они нагрянут в Москву целыми дивизиями?
– И что тогда делать мне? Объединяться с другими хозяевами “Панцирей”?
– Не знаю. Если честно, то твоя версия о том, что Кирка и Эмка – панцироносицы, и в самом деле выглядит нелепо... они ведь ещё малы для таких дел. Рост участников отряда – это не гарантия того, что твои наблюдения верны. А с магазинами тебе действительно пора завязывать, тут Листиков прав. Что же касается отряда... может, у вас разные задачи, может, общие – кто знает... ведь “Панцирь” – это не меч Архангела, он может и к преступникам попасть... а потому решай как совесть велит. Не хочешь открываться – так помогай чем можешь... всё лучше, чем сидеть и ничего не делать.
Димка некоторое время о чём-то раздумывал, потом спросил:
– Слушай, Славыч... когда ты говорил о своих снах, о Серебряном Кристалле, то всё время съезжал на Киру. Почему?
Мирослав поморщился, как от зубной боли. Похоже, придётся раскрыть другу и эту болезненную тему.
– Дело в том, что я... в общем, я безнадёжно влюбился.
– Не понял... в кого именно? В девушку из снов?
– Нет. В Киру.
Димка решил, что ослышался, и переспросил:
– В Киру? Это что сейчас было – прикол какой-то?
Мирослав покачал головой.
– Нет, я серьёзен, как никогда. И несмотря на пиво, я не настолько пьян, чтобы перестать понимать, что говорю...
– Славыч, а не напомнить ли тебе твой возраст и возраст Киры? Может, всё-таки твоё пиво оказалось просроченным, и днём ты всё позабудешь...
– Нет, не забуду! – Мирослав стукнул себя кулаком по колену, – нечего смотреть на меня как на прокажённого... я действительно в неё влюбился, я хочу дождаться, пока она подрастёт до шестнадцати... или старше, хочу открыть ей свои чувства... я что, хочу чего-то невозможного? Или несу горячку?
– Нет, я всё понял, но разница в восемь лет... и у Киры к тому же есть парень. А у тебя – Стешка. Ей-то ты как всё объяснишь?
– Да, это действительно проблема, – сказал Мирослав, – она не заслуживает того, чтобы с ней обходились так подло. Я ведь надеюсь в следующем году сделать ей предложение... уверен, что она будет хорошей женой и матерью, но... Кира выгнала её из меня. Я думаю только о ней. Я согласен ждать, сколько нужно, пока она не достигнет возраста, в котором наши отношения, если только они возможны, перестанут казаться странными...
– Про Листикова не забыл? – напомнил Димка, – он, насколько я понял, тоже крепкий орешек. Во время бойни в Видном кинулся не прятаться, а спасать Киру и Райку. А тебя Кира знает только как парня, который время от времени называет её пломбирчиком... ну, ещё ты этих двоих с “девятки” разогнал...
– Мы разогнали, – поправил Мирослав.
– Пусть так. Но “спасибо” она сказала тебе. Мне кажется, Листиков своего не упустит. И просто так не уйдёт.
– Не знаю... -Мирослав схватился за голову, – не знаю, я ничего не знаю...
Немного успокоившись, он сказал:
– Когда ты насвистывал мелодию... ту, что услыхал от Киры, я решил, что ты тоже каким-то образом завязан в этой истории.
– Но при чём тут эта мелодия?
– До вчерашнего дня я был уверен, что я – единственный человек в мире, который слышал её. Моя полуночная незнакомка держит в руках медальон, и эта вещь играет... музыка доносится из неё, понимаешь?
– Да... но не могла же Кира подсмотреть твой сон?
– А если могла? Мало того, может, она – участница этого сна? Может, именно её я вижу? И в моём сне я пребываю в уверенности, что знаю эту незнакомую девушку много лет... веришь ли, у меня во время этих снов появляется такое ощущение, словно до потери памяти в восьмилетнем возрасте я был каким-то другим человеком. Не тем Мирославом Кратовым, которого я и все вокруг привыкли видеть таким, какой я есть, и даже не простым мальчишкой, каких тысячи и у которых легко предсказуемая биография, а совершенно иной личностью... с иной биографией...
