- Так, - сказал дядя Вова, - и для этого мне пришлось взять на абордаж пиратский бриг...
Туся криво улыбнулся.
- ...и сделать пару выстрелов по ихнему адмиралу...
Туся поежился.
- Я не убил его, нет! Я слишком великодушен, чтоб убивать! Я ранил его. Только ранил.
Туся опустил голову.
- И после этого ты хочешь спокойно ходить по земле? Я удивляюсь, как с тебя не сняли скальп! Такой компас! Это же музейная редкость!..
Он помолчал.
- Их выпускали сериями, понимаешь: якорь, русалка, памятник погибшим кораблям... Сувениры! Курортный город!.. Давай-ка обедать, Туся!
Как человек растет
Когда Туся был еще меньше, чем в описываемое время, он услышал где-то, что люди якобы по ночам растут, и стал просить своих родителей:
- Я хочу увидеть, как расту. Разбудите меня ночью.
Ему говорили "ладно, ладно" и, конечно, не будили. Утром он просыпался и начинал ворчать:
- Почему не разбудили, обманщики?
- Ты так крепко спал, - говорили родители.
- Разбудите завтра, слышите!
Но завтра его опять жалели будить, послезавтра и послепослезавтра тоже, а сам он проснуться не умел, и в конце концов потерял всякую надежду увидеть, как растет, а на родителей затаил обиду.
У дяди Вовы Туся тоже спрашивал: "Когда я расту? Правда, что ночью? Как это увидеть?.."
- Очень просто, - говорил дядя Вова, - я, например, вижу это своими глазами. Вот сейчас - стою и вижу, как ты растешь.
Туся посмотрел на носки своих ботинок.
- Ты задаешь мне вопрос, - сказал дядя Вова, - и я вижу, как у тебя мысли растут. А ты знаешь, почему голова выше живота?
- Не знаю... - сказал Туся.
- Знаешь, только думать ленишься. Мысли у тебя ленивые, как стручки гороховые.
- А почему, - спросил Туся, - почему голова выше?
- Потому что голова главней живота!
Туся прислушался к своей голове. Ничего не слышно. Он прислушался к животу: вур-вур-вур... Живот хотел есть.
А нынешней зимой Тусю разбудили ночью. Хотя он об этом не просил. И даже был недоволен. Он спать хотел. Завтра в школу рано вставать - и вдруг будят. Он даже рассердился и стал хныкать. И глаза у него слиплись, никак не открыть.
- Эй, племянник, просыпайся, слышишь...
Туся открывает глаза совсем. Мама за столом сидит - шьет. Папа курит, газету читает. На столе чайник дымится, варенье стоит. А из черного кружка репродуктора слышен слабый треск, как будто далеко-далеко кто-то печку растапливает сухими лучинками.
Потом в репродукторе начинают попискивать мыши - много мышей! Потом: хлоп-хлоп-хлоп, будто в театре ладоши хлопают... и опять писк, и опять треск, а вот машина грузовая проехала: дрр-р... А вот голос, чуть картавый, глухой и очень далекий: "Говорит лагерь Штерна! Говорит лагерь Штерна!.."
- Это Курочкин, - сказал папа, - его голос.
- Молодец Сережа! - сказал дядя Вова. - Пробился все-таки!
Курочкина весь мир знает. Это радист нашей полярной экспедиции. Начальник экспедиции, академик Штерн - его Туся в газете видел, бородатый такой дядька в ушанке - решил на пароходе пройти весь Северный Ледовитый океан. Больше половины пути прошел пароход благополучно, а потом огромные ледяные торосы затерли его, раздавили, точно скорлупку, и пароход затонул. А люди высадились на лед...
"Говорит лагерь Штерна!" - снова сказал Курочкин, и в репродукторе завыло, как в печной трубе: "у-у-у..."
- Это что, ветер? - спросил Туся.
- Это радиопомехи, - сказал дядя Вова.
- Интересно, как назвали девочку, - сказала мама.
Там, в ледяном царстве, где льдины громоздятся друг на друга и рушатся со страшным треском, где бродят ленивые белые медведи, у жены одного полярника родилась дочка. Полярник плыл с женой на свой полярный остров, чтоб остаться там на долгую зимовку, а оказался на льдине. Да еще с маленькой дочкой!
И теперь не только Тусина мама - весь мир хотел знать, как назвали дочку полярника.
"В лагере все здоровы, - прорвался сквозь вой и треск голос Курочкина, - температура сорок ниже нуля; закончился шахматный турнир... Первое место занял..."
- Ах, какая досада, - сказал папа, потому что из репродуктора вновь доносились грохот и вой, так что Туся подумал, уж не лед ли это обрушился на палатку, где сидел со своей рацией Курочкин. Папа вжался ухом в репродуктор, и лицо у него сморщилось, словно от боли. Так хотел он узнать, кто стал чемпионом.
"...задачи выполним... - донесся снова голос Курочкина и вдруг окреп и приблизился: - Дочку полярника Кускова назвали Мариной, поскольку она родилась в море... Марина и роженица чувствуют себя отлично..."
- Браво, браво! - захлопала в ладоши мама.
"...на прием, - снова донесся окруженный воем и свистом голос Курочкина, - перехожу на прием..."
- Так мало? - сказала мама. - Просто безобразие. Ничего не сообщил. Сколько весит, какой рост, на кого похожа...
- Курочкин экономит аккумуляторы, - сказал дядя Вова.
Туся лежит в своей кровати, руки за голову. Он лежит, откинув одеяло. Ему жарко. А Курочкин - в меховой малице, в сапогах меховых, в ушанке там у себя в палатке, где минус сорок градусов!..
И то, что голос Курочкина долетел сюда, в эту уютную комнату, где дымился на столе чай, где розовый абажур покачивается над столом и хрустит газета в папиных руках, - вот что удивительно!
В репродукторе щелкнуло, и неожиданно близкий голос диктора радостно произнес: "Дорогие друзья! Весь наш народ..."
Туся закрывает глаза и проводит мысленную линию от своей кровати, через окно, через всю географическую карту, желтую, зеленую, синюю, голубую, коричневую, - прямо туда, на белую льдину! И Тусе чудится, что, кроме него и Курочкина, в мире никого-никого нет и Курочкин склонился над своей радиостанцией и вызывает его, Тусю. Одна у Курочкина надежда, что Туся откликнется, а Туся сидит в наушниках, все слышит, а сказать ничего не может...
Туся держит в руках докторскую слуховую трубку и знает, что вот в нее-то и надо говорить, чтоб Курочкин услышал, а рот не открывается.
Туся встает, подходит к окну, открывает окно и видит, что дом его точно обрыв над пропастью, а под обрывом во все стороны - черный-пречерный океан темноты... Туся судорожно хватается за подоконник. Подоконник наклоняется. Черное пространство надвигается на Тусю, он сейчас упадет туда и будет падать, падать, падать - без конца!
