– Здорово, Смирнова! – кто-то зашептал прямо в ухо со страшным присвистом.

Это было неожиданно. Даша вздрогнула, чуть вино не расплескала. Рядом стоял Алик Павлов. Тоже, как и Даша в джинсах и свитере, а не в костюме, как остальные ребята. Несмотря на это, на Дашу от него прямо повеяло деньгами. Работа в аптеке научила её отличать богатых покупателей от остальных. Павлов явно был богатым покупателем.

– Здорово, Павлов! Не смей подкрадываться и шептать, а то по балде получишь в следующий раз. У меня какой-нибудь рефлекс сработает, и капец тебе.

– Убедила. Тебе уже сказали, что ты тут самая красивая?

– Я и так знаю! И не только тут. Я вообще самая красивая. И скромная. Очень.

Павлов заржал.

– Я слышал, ты на химика училась? Ну, как тебе химичится?

– Химичу помаленьку в аптеке.

– В аптеке? – Брови Павлова поползли наверх и исчезли за длинной чёлкой.

Даша подумала, что если не знать, что это Павлов, а просто абстрагироваться, представить его Джоном Смитом или Николаем Загогулько, так он вроде и ничего даже. Нет, конечно, всё же не Загогулько, а Ивановым. Просто Иван Иваныч Иванов. Хотя тот, наверняка, «с утра ходит без штанов». Ну, невозможно же вот это! Как только люди ухитряются крутить романы с одноклассниками? Отвечать на вопрос Павлова она не посчитала нужным.

– А тут у Маринки круто! Пойдем, в окно глянем.

– Не пойду. – Даша засунула в рот ещё кусок колбасы. После вина аппетит разыгрался нешуточный. – Мне не понравилось.

– Почему? Это ж клёво.

– Страшно.

– Страшно? Ты упасть, что ли боишься?

– И это тоже. Но мне ещё страшно, что кто-то на нас оттуда из темноты смотрит. Мы его не видим, а сами, как на ладони.

– Кто на нас из темноты на двадцать пятом этаже может смотреть?

– Ну, не знаю. – Даша пожала плечами. – Летающий макаронный монстр, например.

Павлов опять заржал.

– Смешная ты, Смирнова! Давай отсюда свалим.

– Куда?

– Ко мне поедем.

– Зачем?

– Ну, у меня квартира тоже своя, правда, похуже этой, зато сам купил.

– Однушка в спальнике?

– Ага.

– Молодец.

– Ну, чо, поедем?

– Зачем?

– Ну, кино посмотрим, музычку послушаем, то, сё…

– Слушай, Павлов, отвали от меня с музычкой, кином и со всем остальным. То, сё ему подавай! Щасссс!

– Чем это я тебе не нравлюсь?

– Молодой очень.

– А тебе старых пердунов подавай?

– Пердунов не надо, но я предпочитаю тех, кто уже понимает, чего хочет.

Даша вспомнила прекрасного принца, недавно виденного ею на даче, и тяжело вздохнула.

– Женатиками, значит, увлекаешься. – Как будто угадал Павлов.

– Почему это? – возмутилась Даша.

– Потому что все, кто старше меня и не старый пердун, тот женатик. Хотя и старые пердуны тоже женатики.

– Да ладно!

– Вот тебе и ладно. Останешься одна, хоть и самая красивая, и будешь всю жизнь бояться, что на тебя из темноты макаронный монстр смотрит. У-у-у-у! – Павлов сделал зверскую рожу. – Вспомнишь тогда Павлова, да поздно будет. Я тоже стану женатик.

– Флаг тебе во все места!

Когда она добралась до бабулиной квартиры, то чувствовала себя чертовски голодной.

– Селедка под шубой, оливье, икра ложками и так далее, – сообщила Валентина Григорьевна, открыв Даше дверь. – Новогодний ассортимент – два. Мы люди не бедные.

– Ура! – прошептала Даша и повисла у бабули на шее. С бабулей ей повезло. Факт.

– Ну, рассказывай. – Велела Валентина Григорьевна, когда Даша утолила первый голод и смаковала очередной бутерброд с икрой, запивая его сладким чаем с лимоном.

– Да нечего рассказывать. Павлов опять клеился. – Даша махнула бутербродом. – Сказал, я самая красивая!

– Так и есть, правильно сказал. А ты чего?

– А я не клеюсь.

– Может, зря?

– Может. Но я, бабуль, боюсь самое интересное пропустить.

– Это что?

– Вот смотри, Галина наша в аптеке, ну, которая фармацевт. У неё муж Вовчик. Работает мастером на станции техобслуживания. На дилере. Тойоты там, Лексусы всякие.

– Хорошая работа.

– Ага! Галя очень довольна. Вовчик там уже себе по дешёвке крутую тачку купил из тех, что отдают взамен на новую с доплатой. Забыла, как это дело называется.

– Трейд-ин называется, – подсказала Валентина Григорьевна.

– Точно! Вовчик этот такой весь из себя брутальный, мужиковатый. Прям, как Хавьер Бардем. Ну, это на любителя, конечно, но многим нравится. Еще дача у них, огород и парники. Все выходные там пашут. Не отдыхают, а именно пашут. Это у нас в хибаре шезлонги, гамаки, раскладушки, сосны и ёлки, а у них на даче грядки и пахота. Ещё сын Серёжа имеется, школьник. Галя с ним всё время какие-то уроки делает и проверяет по телефону, поел он или не поел.

– Ну?! И чего плохого? Все так живут. Ну, большинство.

– Да, ничего плохого, конечно. Только я так не хочу.

– А как ты хочешь?

– Не знаю, но это такая скукота. Грядки, уроки, котлеты…. Вот ты уверена, если б за деда замуж не вышла, то ничего более интересного у тебя бы в жизни не было? Или мама? Вон как этот «батя» её зацепил, аж нас на электричке отправила и не дрогнула. Не исключено, что она сама ночью эту березу специально завалила!

– Это вряд ли! – Валентина Григорьевна усмехнулась. – Твоя мать на такую многоходовку не способна. А у меня, если б я за твоего сволочного деда замуж не выскочила, может, с Трофимовым чего-нибудь и срослось. Он ко мне вроде твоего Павлова всю жизнь клеится. Звонил недавно, поздравлял с Новым годом.

– Да ну тебя! Скажешь тоже. Трофимов твой одноклассник. Это не считается. Они вроде братьев, наверное. А ты чего сегодня весь день делала? Опять в Физбуке чатилась?

– Ну, во-первых, я еду вот разную готовила, чтоб тебя накормить. Ты ж вечно голодная. Как это всё в тебя только влезает, и куда девается?! Потом, конечно, в Фейсбуке потолклась. Что-то у меня компьютер долго грузиться стал. Как бы не сломался.

– А ты что, в Физбук через компьютер ходишь?

– А как же?

– Темнота! Давай сюда телефон свой. У тебя ж вроде андроид.

– Разумеется, не айфон, я же пенсионерка, – Валентина Григорьевна протянула Даше свой телефон.

– Не прибедняйся, твой андроид не меньше айфона стоит, да ещё размером с лопату. – Даша взяла телефон и быстро заелозила пальцами по экрану.

– У меня зрение садится, мне большой экран нужен.

– Пароль свой от Фейсбука помнишь? Напиши мне вот тут на салфетке.

– Пароль помню. У меня везде один и тот же.

– А вот это напрасно.

– Вот будет тебе шестьдесят два, тогда поймешь. Тут один бы упомнить, – Валентина Григорьевна сходила в комнату за ручкой и написала пароль.

Даша ещё поелозила пальцами по экрану и с хитрой улыбкой протянула телефон бабуле.

– Наслаждайся. Нажимаешь на значок Физбука, и вуаля! Там ещё мессенджер прилагается, так что и с дружками физбучными сможешь переписываться. Даже с теми, чьих телефонов у тебя нет. Ну, в смысле личка твоя теперь тоже в телефоне. Очень удобно.

– Ух, ты! Кибернетика! – Валентина Григорьевна погрузилась в телефон. – Теперь понятно, чего вы с матерью твоей в своих телефонах вечно уткнутые, одни уши торчат.

– Это что! – Даша зевнула. – Я тебе завтра еще «Телеграм» установлю и «Ютуб». Никакого радио и телевизора не надо. Только тариф придется сменить, чтоб интернета побольше было, но это завтра всё. Что-то спать хочу.

– Иди, заюшка моя! Там тебе всё чистенькое застелено и пижамка твоя любимая приготовлена, с котиками. Завтра спи, сколько хочешь.

– Спасибо, бабулечка. Ты самая лучшая. – Даша поцеловала бабулю в щёку и пошла в свою комнату.

В бабулиной квартире у Даши всегда была своя собственная комната. С самого-самого детства эта комната была в старой квартире, где бабуля жила с дедом. Когда они с дедом разошлись, и бабуля переехала в новую квартиру, то, само собой, у Даши и тут тоже организовалась своя комната. Ну, не оставлять же деду Дашину комнату! Так что комната переехала вместе с бабулей, вместе с Дашиными детскими игрушками, вместе с пижамками, ночнушками, невероятно уютной кроваткой и пуховыми подушками.