Всё это время ни Влад, ни Яков не теряли надежды и каждый день вместе со спасателями на цистерне прорабатывали маршруты поиска. Даже Влад один раз выходил в море. В глубине души каждый понимал, что, если бы была хоть какая-то надежда, она бы уже себя хоть как-то проявила. Очень много странного и безответного было в этой трагедии. Специалисты будут ломать головы, что такое могло произойти с яхтой, что, затонув, – а яхта, похоже, просто затонула, – она не оставила никаких следов. Скорей всего, корпус оказался достаточно прочным, но вот, зачерпнув воды, она не смогла оставаться на плаву. Пограничников и береговую охрану замучают проверками. Полетят погоны и «головы» у всех, кто хоть как-то был связан с этим инцидентом. Товарищ Романов за проявленную инициативу и халатность будет снят с должности и, если верить слухам, отдан под суд. Не оставят в покое и Якова, и бабушку, и даже Влада. КГБ будет интересоваться о планах семьи Роговых, о том, как они оценивали работу партии и правительства, о том, как относились к международной обстановке и обо всех недовольствах и замечаниях. Владу даже задали вопрос, зачем ему так много моделей яхт в комнате и куда он на них собрался уплыть. Ответ был достаточно взрослый и жёсткий:
– А вы сами пробовали когда-нибудь плавать на моделях?
На слово «плавать» он сделал особое ударение, давая понять, что моряки по морю ходят, а не плавают…
Ничто не останавливало дядю Яшу и Влада – ни горе, ни беда. Влад категорически отказывался верить в любые версии, кроме одной: родители скоро вернутся! С первого дня его окружали какие-то люди, все старались в чём-то помочь, как-то утешить. Любые соболезнования он воспринимал в штыки. Иногда даже психовал и уходил подальше от всех. Влад целыми днями слушал радио, смотрел телевизор, читал газеты, стараясь уцепиться хоть за какую-то новость. По нескольку раз в день он приходил к спасателям, но те лишь сожалели и обещали никогда не терять бдительности и продолжать посильный поиск.
Мир для Влада остановился. Он тысячу раз проигрывал в сознании тот день, находя ошибки и стараясь вернуть время, развернуть его вспять, но никакие ошибки, никакие трагедии не позволят ему даже просто притормозить. Тот, кто не терял родных и близких, вряд ли поймёт всю глубину трагедии. Кажется, что мир опустел, лишился главной опоры. Он утратил краски и звуки, а в таком виде он просто безынтересен. В первые дни после трагедии сильно обостряются все чувства, особенно зрение и слух. Именно они больше всех стараются помочь отыскать те доказательства, что подтверждают: они живы и слишком рано вы их записали в пропавшие. Влад проигрывал сотни сценариев, согласно которым его родители живы и не сегодня-завтра это узнают все. Он был достаточно взрослым, чтобы понимать, что люди уходят навсегда, оставляя этот мир. У многих этот путь отличается от привычного. С ним об этом говорили и дядя Яков, и спасатели, и врачи. Он всё понимал, кроме одного – при чём тут он? Какое отношение это имеет к его семье? Его родители замечательные люди. Отец заслуженный спасатель. Не курит, не пьёт. Мама тоже. Их все уважают. Они живут по совести, без обмана, без зависти и врагов. Отец владеет любой техникой. Он умён и силён. Та буря, что поднялась в тот день, для него забава. Он преодолевал и не такие опасности! Где логика? Нет никакой логики! Все аргументы за то, что они оба живы! Не знал он ещё тогда, что смерть не признаёт никакой логики.
Не хотел дядя Яков вступать с Владом в полемику и с первого дня принял его сторону. Самое страшное, что он принял всю вину на себя. Он считал, что судно затонуло по его вине – ведь он главный создатель этой яхты. Чувство вины он будет носить в себе всю свою жизнь – и в этом уж точно не было логики.
Время лечит. Через девять дней бабушка позовёт всех на обед. Влад, увидев это, убежит из дому, наивно полагая, что таким образом заставит всех поверить в его версию. Ночевать он останется у Якова. Потом ещё три дня будет прятаться.
Бабушка тоже очень сильно горевала. С того самого дня, как не вернулась яхта, она почти всё время сидела у окна, смотрела на море и утирала слёзы, как свеча, тая с каждым днём.
Влад, осознав ошибку, вернётся к бабушке и попросит прощения. После этого придёт дядя Яков, и у них состоится серьёзный разговор. Теперь, «пока не вернутся родители», хозяин в доме – Влад. Его задача – в тесном контакте с дядей Яшей вести все дела и хозяйство. Надо многому научиться: готовить еду, стирать, убираться во всём доме, а не только у себя в комнате, следить за хозяйством. Топить печь и баню он уже умел – отец научил. А ещё нужно было разбираться в лекарствах: бабушка сильно сдала. Надо было уметь замерить давление и, если необходимо, вызвать врача. В пятнадцать лет Владу предстояло, перешагнув несколько этапов юношеского взросления, вдруг стать взрослым. Всеми своими достижениями ему хотелось похвалиться отцу. Он твёрдо верил: вернувшись, отец будет им гордиться. Да и мама тоже – ведь он освоил немало чисто женских, как ему казалось, «специальностей».
Однажды, зайдя к спасателям, он увидел портрет отца, и, казалось, начавшая затихать рана вдруг открылась вновь. Он метнулся в залив и как был в одежде бросился в воду. Зайдя по пояс, он закричал что было силы: «Папа!!! Мама!!!», – и, сжав в кулаках воду, рванул её на себя, как бы стараясь сорвать это жуткое одеяло, которое прячет от него родителей. Но лишь ногти до крови впились в кожу… Он опустил голову под воду и опять закричал. Но уже остывшее Море било его волнами в грудь, выталкивая мальчика на земную твердь и давая понять, что надо смириться с потерей и идти вперёд. Он стоял и стонал от бессилия, от несправедливости. Кровь капала в воду, окрашивая её в цвет отчаяния.
Сначала сильные руки опустились на его плечи, а потом их накрыл тёплый большой пиджак. Влад оглянулся… это был не отец! Это был дядя Яша…
Оглянувшись, Влад посмотрел в глаза Якова, полные слёз. Он обнял его и зарыдал. Они плакали оба. Так должно было быть: надо отпустить из себя всё, что накопилось, пусть оно уйдёт в солёную воду– туда, где слезам самое место. Может, это и есть людские слёзы, за тысячелетия пролитые родом человеческим, а иначе как объяснить солёную горечь? Ведь горя на Земле было немало.
Они вернулись домой мокрые и обессиленные. Яков затопил баню. Надо было прогреться, чтобы не простыть. Они долго грелись и говорили о яхтах и катерах, о погоде и зиме. Надо было закончить одну яхту и переходить к другой. Но морозы могут помешать. Яков попросил прийти к нему завтра в док – ему нужна помощь и совет. Влад твёрдо пообещал помочь. Первый раз они совсем не говорили о родителях – это был переломный момент. Ничто в душе не поменяется, вера в чудо останется в сердце мальчика навсегда, но он вернётся в этот реальный мир, где всему хватает места: и добру, и несправедливости.
Яков каждый день посвящал Владу. Они стали самыми неразлучными друзьями: вместе делали уроки, клеили модели, изучали статьи о новинках в мореплаванье и судостроении, готовили еду. Яков работал в доке, и после учёбы Влад шёл прямиком к нему, а оттуда уже вместе они шли домой. Даже школьные друзья Влада уходили на второй план. Все мировые новости горячо обсуждались, иногда они спорили до глубокой ночи. Даже бабушка делала им замечания и требовала разойтись по разным углам.
Однажды вечером, обычным осенним вечером, когда погода разогнала всех по домам к своим делам и телевизорам, Яков с Владом, как всегда, обсуждали текущие проблемы и состояние советского спорта. По телевизору говорили об успехах всемогущей партии, хотя от всей «старой гвардии» уже явно «тянуло душком». Сразу после всех похвал начался репортаж о том, что в Ленинграде впервые открывается международный форум по защите окружающей среды. В работе форума будут принимать участие многие мировые знаменитости. Перечислив имена, сказали, что, несмотря на натянутые отношения с Америкой, приехала и американская делегация во главе с Давидом Пульманом – конгрессменом, бизнесменом и меценатом. Всё, что было в это время в руках у дяди Якова, упало на пол. Он посмотрел в телевизор. Там крупным планом показали этого самого американского бизнесмена. Яков рухнул перед телевизором на колени. Всё, что он мог сказать протяжно и со стоном:
