— Смогу, — я говорю уверенно, а внутри все сворачиваеться от ужаса.

Глупое, предательское сердце. Оно бьеться в груди, словно напуганная пташка. Ошибка будет стоить, всем нам троим жизни, но и сдаться я не могу. Не сейчас. Смотрю на лицо Геры, а перед глазами совсем другая картинка. Он улыбается, обнимает брата за плечи. Так тепло, тепло. Прикусываю губу до крови. Нельзя отступать. Смерть не любит трусов, может мне повезет.

Делаю решительный шаг в круг. Все пути назад нет. Еще шаг, густая липкая кровь под ногами хлюпает, брызгами разлетается в стороны. Опускаюсь прям в лужу крови, между парнями, на колени. Кровь, отватительно холодная. Стараюсь не думать, о том что это кровь Геры.

— Ты еще можешь передумать, — Ланс прячет руки в карманы. — Пожалуйста!

— Заткнись, — шиплю я.

Кладу левую руку на грудь Геры, под ней ощущается слабое, медленное биение. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. О Локки, помоги. Веду рукой по холодной, как лед, коже, останавливаюсь на солнечном сплетение. Еще одно биение. Но уже другое, теплое, как солнышко, но такое слабое. Магия Геры.

Еще вдох. Распрявляю пальцы, чуть давлю на солнечное сплетение. Главное — не промахнуться. Пристраиваю острие клинка в центре собственной ладони. Острие оцарапывает кожу тыльной стороны ладони. А страх подбираеться к горлу, стараеться сковать дыхание. Еще вдох. Будет больно, очень больно.

Резко переношу вес на правую руку, клинок проходит сквозь ладонь, словно по маслу. Боль, оглушает, до звездочек в глазах и шума в ушах. Утыкаюсь в грудь Геры лбом и часто, часто дышу. Из-под закрытых век бегут крупные слезы. Хочется кричать, но нельзя или все будет зря.

Отсчитываю секунды. Нужно время, чтобы моя и его кровь смешались. Рану печет и жжет, словно углями. Вдох. Один, второй. Пора. Резко открываю глаза, выталкивая силу через кровь. Она сопративляется, упрямиться. Еще толчек, один удар сердца. Еще толчек и еще один удар сердца. Достаточно!

— REDI!

Приказ. Моя воля. Магия словно серной кислотой обжигает вены. Жидкость под мной. Нехотя шевелиться, жгутами оплетает колени, скользкой мерзкой змеей скользит по животу, оплетает предплечье. Стекает по запястью, обтекает кинжал, паучьими лапками растягивает края раны и откатывается назад.

— REDI!

И паучьи лапки снова проникают в рану, скользят по острею клинка. Боль уже везде. Внутри, в воздухе. В легких. Она рвет безжалосными когтями грудь, сжимает сердце, огнем обжигает легкие. Терпеть. Главное вытерпеть. Дышу часто при часто, словно выброшенная на берег рыба.

— Все, — я слышу голос Ланса.

Но от боли нет сил шевелиться, я чувствую, как собственная сила, уходит из меня. Дрожащей рукой, онемевшими пальцами, сжимаю деревенную рукоять. Последний рывок. Последнее усилие. Клинок поддаеться медленно, нехотя. Он со звоном падает на деревянный пол.

— Размыкай! — Ланс, кажется, кричит.

Я упираюсь в пол лбом, нащюпываю правой рукой сплетенные пальцы. Я уговариваю себя, что нужно еще чуть-чуть потерпеть, одно маленькое усилие. Расплетаю пальцы. Слабый стон. Второй. Получилось. Я заваливаюсь на бок. Меня сотресает мелкая дрожь.

— Крам! Черт, Крам! Умоляю тебя! Малышка…

Я сворачиваюсь в клубочек, слезы льються градом, затуманивая обзор. Мне так холодно. Холод расползаеться по груди, ползет к кончикам пальцев. Даже дыхание, кажется, замерзло и облачком пара вырываеться из груди. Почему так холодно.

— В горячую ванну ее!

И я кричу! Слишком горячо, больно. Я цепляюсь за край ванной, отталкиваю руки. Но сильные руки вжимают меня в обжигающие стенки, я пытаюсь сопротивляться колочу ногами по воде.

— Малышка, малышка, пожалуйста!

Холод борется с теплом, но все же медленно сдает позиции, и я проваливаюсь в воду. Вода заливаеться в рот, в нос, мешая дылать. Меня вздергивают вверх, я кашляю, плююсь водой. Цепляюсь за край ванны, упираюсь лбом в бортик, тяжело дыша. Рука горит огнем, от боли дергает пальцы, спазмом скручивает мышцы.

— Нужно обработать рану, кровь все еще идет, — голос, я его знаю.

— Почему такой сильный откат?

— Она же у нас спец по Проклятьям, — голос обескураженый, напуганный.

Левой руки косаються сильные тонкие пальцы. Мягко, на грани нежности, наносят какое-то зелье, рану от него чуть-чуть покалывает. Сухой теплый бинт, плотно ложиться на кожу, обхватывает запястье, проходит между большим и указательным пальцем.

— Следи, чтобы не намочила.

Сильные пальцы косаються подушечек моих, чуть задивают полумесяцы ноготков. Пробегают щекочущим ощущением по коже. Глаза закрываються, слабость укачивает в своих нежных объятиях.

— Спи, малышка, я рядом!

***

POV Фред Уизли.

Сознание вернулось резко, толчком. Резко выпрямившись, тут же схватился за голову, вспыхнувшую острой адской болью. Зашипев сквозь зубы, упал обратно. Медленно открыв глаза, растерянно проморгался. Деревянный потолок. Из грубых необтесаных досок.

— Ух, ты очухался!

Веселый голос над ухом, явно принадлежал девушке. Я слабо переворачиваюсь на бок. Она сидит прям на полу, скрестив ноги по-турецки и внимательно разглядывает меня. У нее необычные глаза, словно как у кошки, с тем отличием, что они серые, с обычным зрачком. Черная грива кудрявых волос, молочно белая кожа.

— Она уснула.

Девушка тут же подрываеться с места, я удивленно приподнимаюсь на подушке. В дверном проеме стоит парень. Тот самый. Светловолосый, с яркими зелеными глазами, хищными чертами лица. И тут же подскакиваю с кровати, он держит её на руках. С неё бежит вода, с волос, с мокрой насквозь рубашки, что плотно облепило такое хрупкое тельце. Я даже не думал, что она на столько миниатюрная.

— Что вы с ней сделали?

— Угомонись, — парень обжигает меня злым взглядом, но говорит тихо, шёпотом. — Разбудишь.

Девушка же взмахнула палочкой. Синие волосы тут же высохли, свились крупными локонами. Рубашка высохла, как и одежда парня. Он осторожно, словно она была хрустальной, опустил её на кровать, накрыл толстым одеялом и тяжело опустился рядом с кроватью, упираясь лбом в матрас.

— Как ребята? — голос у него уставший.

— Все еще безсознания, но раны затянулись. Она рисковала, очень сильно!

— Он будет недоволен, — парень тяжело вздыхает и поворачиваеться ко мне. — С этим что делать?

— Обливиэйт? — девушка заинтересованно покосилась на меня.

— А если напортачим? Крам будет злиться.

— Не-е-е-е, — как-то напуганно протянула девушка. — Злая Крам хуже Авады, проснется, пусть сама решает.

— Я вообще-то еще тут, — недовольно оглядел парочку. — Может быть объясните, кто вы такие? Зачем вы похитили Крам? И что вы с ней сделали?

— Много болтает, — тяжело вздохнул парень. — Это по твоей части!

Он хлопнул девушку по плечу и поднявшись с пола, аккуратно поправил перебинтованую руку девушки, что лежала поверх одеяла. И направился к двери, устало массируя виски.

— Привет, я Роксана, мы с Викки вместе учились в Думстранге, а как тебя зовут? — девушка дружелюбно улыбнулась и протянула руку для рукопожатия.

— Фред Уизли, — качнул я головой.

— Викки никто не похищал, попробуй её заставь делать, что-нибудь против её воли, будешь потом искать седьмой угол, — фыркнула девушка. — Она пошла добровольно, для того чтобы помочь своему другу. Его прокляли, а Викки у нас спец по таким делам, не зря ведь её Мастером был Валентин Долохов.

Я кивнул, сел обратно на кровать и огляделся. Все кровати прижаты к стенам. В дальнем углу, круглый столик, уставленый какими-то флакончиками, колбами, бутылечками. В центре комнаты, пустое пространство. На полу словно вырезан идиальный круг, с какими-то символами внутри.

— А в таком состояние она, потому что проклятие было ей не знакомо, а её друг умирал, так что ей пришлось проводить обряд « Призыва Крови», опасный и сложный ритуал, но скоро она придет в себя.

Я снова кивнул, ситуацию это хоть чуть-чуть, но все же прояснило. Поднявшись с кровати, подошел к спящей девушке. Лицо спокойное, раслабленное. Лишь чуть бледнее привычного. Губы искусаные, припухшие. На лбу ссадина, глубокая. Осторожно коснулся теплой щеки, коньчиками пальцев. Девушка недовольно нахмурилась во сне, отвернула лицо, словно избегая прикосновения.