— Я дочка Сириуса Блэка.

Комментарий к 29.

Удивила???))))

========== 30. ==========

Холод пробрался под школьную мантию, ледяным порывом пробежался по кончикам тугих локонов, оставляя кристаллы инея на волосах. Кончики пальцев дрожали, касаясь покрытой коркой льда бутылки. Алкоголь со всем не согревал, словно наоборот только сильнее сковывал холодом все внутренности, не смотря на теплый весенний ветерок, что проносился по Астрономической башне.

Уткнувшись лбом в металлические перила, болтая ногами, что спустила с края площадки, с силой зажмурилась, но все так же ощущала холод в груди, что обломком пара срывался с губ. А пальцы левой руки все ещё сжимали, письмо. Уизли отомстили с размахом, и не важно, что за них все сделала Амбридж. Они уничтожили меня этим письмом, растоптали. Мерзкая, горькая жидкость обожгла кончик языка, опалила горло и огненным клубком рухнула в желудок, чтобы тут же обратиться в кусок льда.

Бутылка со стуком опустилась на каменный пол, жидкость внутри с плеском омыла стеклянные стенки и успокоилась, но буря внутри не спешила утихать, она набирала силу, грозя разорвать меня изнутри, свести с ума, лишить рассудка и здравого смысла. Я хотела всё забыть, стереть из памяти эти мерзкие строки, но их словно выжгли на подкорки моего сознания. Прямой потомок Сириуса Блэка.

Дочь беглого преступника из Азкабана. Наследница темного рода, который всю свою долгую историю, поддерживал Темных Лордов. Насмешка? Я всю свою короткую, наивную жизнь считала себя, плодом любви своих родителей, а оказалась выродком внебрачной связи, доказательством измены моей матери. Я всегда считала, что мои родители любили друг друга, настолько сильно, что отец до сих пор не смирился с утратой своей любимой, но теперь я видела все в истинном свете.

Вот почему в доме не было наших семейных портретов, маминых фотографий, потому что отец был не в силах, смотреть в лицо женщине, что предала его и унизила, родив меня. Дитя, от другого мужчины. Вот почему, отец избегал любых разговоров о маме, а если и удавалось разговорить, то ограничивался общими фразами. Не из-за любви и боли, что она ему причиняла, а потому что это напоминало ему о предательстве жены.

И от этого всего внутри невыносимо больно, потому что со всем этим рухнул и идеальный образ мамы, что я рисовала в своем воображение. Она не была замечательной, верной женой и любящей матерью. Своим поступком, она предала не только отца, но и Виктора. Маленького мальчика, который называл ее мамой. Хуже всего, что я — живое доказательство проступка матери. И теперь схожесть с ней вызывает во мне отвращение.

Как это выносил отец? Как мог смотреть на меня и не чувствовать боли? Я ни разу в жизни не испытала его неприязни или холодности в отношение себя, он всегда был любящим и заботливым отцом. Самым лучшим отцом, что я только могла желать. И от этого, кажется, что горечь осознания утопит меня, отравит до смерти, выжжет льдом все внутренности.

Я даже плакать не могла, не было ни сил на это, ни желания. Я не имею права лить слезы, только не сейчас. Теперь все встало на свои места. Вот зачем наставник, отправил мне эту загадку, чтобы я сама узнала истину, но я не успела. За меня это сделали Уизли. Усмехнувшись, откинулась на каменный пол, разглядывая темное небо, усыпанное крупными горошинами звёзд. Дочь Сириуса Блэка. Прикусив губу, прикрыла глаза, стараясь выровнять взволнованное дыхание и быстро бьющееся в груди сердце.

Теперь понятно, почему не состоялась свадьба Сириуса и Элэйн Торчвуд. Она узнала о измене жениха, какого ей было пережить это? А какого было отцу? Если правильно посчитать, то это произошло как раз, когда была создана группа студентов для обмена опытом. Виктору тогда было годика два. Ради какой-то жалкой интрижки, эти двое разрушили столько жизней. Элэйн Торчвуд. Отец. Брат. Как мне смотреть теперь своей семье в глаза?

Я не имела ни малейшего понятия, как теперь осмелюсь посмотреть в глаза брата, как заговорю с отцом. Что я смогу сказать в свое оправдание? Простите, что вообще родилась и вам пришлось об мне заботиться? Ужасно убого и отвратительно. Почему за низкий проступок своей матери, я чувствую себя такой виноватой? Словно меня искупали в бочке с драконним дерьмом и забыли вымыть.

Огневиски, как будто на зло, не спешил пьянить. Сознание оставалось ясным и незатуманенным. Я хотела все забыть. Хоть ненадолго утопить собственные мысли в алкогольном тумане, но ничего не выходило. Внутри лишь все покрывалось толстой коркой льда, что острыми кристаллами ранит. А ещё ясно понимала одно, я оказалась в Хогвартсе не потому что это безопасно, а потому что я дочь Сириуса Блэка.

Только одно я не могла понять, почему от меня скрыли истину? Почему отец и другие, прибегли к такому глупому трюку с ложью, чтобы позволить Сириусу Блэку, встретиться с собственной дочерью. Почему молчал Малфой? Он ведь все знал. Я была в этом уверенна, Драко Малфою было все известно, ещё в тот самый первый поход в Хогсмид, но почему он промолчал? Решил придержать важный козырь при себе, пока не поймет, какую сторону я выбрала?

Я потянулась к бутылке, замершие, озябшие пальцы не охотно согнувшись, скользнули по промерзшему стеклу, роняя бутылку на пол. Она со звоном покатилась по камню, расплескивая темную жидкость из узкого горлышка и остановилась лишь наткнувшись на черный лакированный носок дорогих туфель. Я оглядела туфли, скользнула взглядом по идеально отглаженным темным брюкам. По манжетам белой рубашки. И остановившись на лице парня, усмехнулась:

— Помяни черта, он тут как тут!

Он удивлённо приподнял одну бровь, смотря на меня серыми холодными глазами и усмехнулся в ответ. Руки были спрятаны в карманы брюк, мантия небрежно расстегнула. Я похлопала по камню рядом с собой и отвернулась, смотря на темное небо. Малфой сел рядом, протянул мне бутылку и передёрнул плечами, словно моментально озябнув от холода, что окружал меня.

— По какому поводу пьешь? — парень так же свесил ноги в пустоту и откинулся чуть назад, оперевшись на руки.

— Ещё не решила, — сделав большой глоток протянула бутылку парню. — Толи от горя, толи от злости.

— И кто же тебя так обидел? — Малфой сделал большой глоток из бутылки и с интересом взглянул на меня.

— Братец, — я насмешливо взглянула на парня, видя, как от удивления вытягивается его лицо и трехнула у него перед лицом злосчастной бумажкой. — Даже обидно, что ты мне ничего не рассказал.

— Узнала все же, — Малфой улыбнулся, впервые без какой-либо насмешки, просто тепло и спокойно. — А я уже подумал, что все обойдется.

— Обойдется? — я отобрала у парня бутылку, но пить не стала, лишь сильнее сжала ее пальцами. — Даже не знаю, что хуже: всю жизнь провести во лжи или жить с правдой.

— Мне жаль, — Малфой отобрал бутылку, поставил ее на пол и переплел мои пальцы со своими, его рука казалась обжигающе горячей, но тем самым, в чем я сейчас нуждалась больше всего.

— Почему не рассказал? — я положила голову парню на плече, закрывая глаза.

— В начале хотел, тогда в Хогсмиде, но не смог, даже язык не повернулся, а потом понял, что лучше молчать, ты все равно приняла меня даже и без родства, а потому что я это я, а ты это ты.

— И кто же я? — усмехнувшись открыла глаза, сильнее сжав ладонь парня, а внутри все сжалось от ожидания ответа, словно он способен все решить.

— Кто ты? — Малфой на секунду замолчал, словно тщательно обдумывая ответ. — Ты Когтевранка с душой Гриффендорки и мозгами Слизеринки. Хитрая кошка, сумевшая обхитрить весь Хогвартс.

— О чем это ты? — я заинтересованно взглянула на парня, чувствуя, как сердце медленно оттаивает.

— Локки, — Малфой дёрнул за локон и засмеялся. — Никогда бы не подумал, что это именно ты.

— Откуда? — теперь я уже смотрела на парня с растерянностью.

— Твои детишки, — от качнул головой. — Довольно забавные ребята, но тебе стоит понатаскать их в ментальной магии.

— Чего это ты у них в мыслях искал? — я недовольно зашипела и толкнула Малфоя локотком в бок.