– Да, жутковато, – ответил я.

– Оно проходит через всё здание прямо вниз, – сказал Кристофер, – хотя здесь наверху оно сильнее. Я уже обошел это треклятое имение вдоль и поперек, так что я знаю.

Я отвлекся, хотя и знал, что этого он и добивался.

– Неужели даже женскую половину и кладовую мистера Амоса? – спросил я. – Ты не мог.

– Мне не удалось попасть в винный погреб, – с сожалением произнес Кристофер. – Но во всех остальных местах я был. Кладовая мистера Амоса воняет сигарами и выпивкой. А комната миссис Бэлдок полна тряпичных кукол. Спальня мистера Амоса еще эффектней, чем у графини. У него круглая кровать. В сиреневом шелке.

Я отвлекся еще больше. Я попытался представить, как мистер Амос ворочается в круглой сиреневой постели. Это было почти так же сложно, как увидеть графиню в ряду танцовщиц.

– Ты шутишь, – сказал я, – я всё время был с тобой.

Он наполовину усмехнулся, наполовину содрогнулся. И, обняв себя руками, сказал:

– Ах, Грант, какой же ты простодушный. Совсем не сложно создать собственный образ. Я просто создавал иллюзию себя, стоящую у стены, пока графиня пожирала свой обед. Это единственное время, насколько мне известно, когда мистер Амос занят, прислуживая ей. Подумай об этом, Грант. Я смотрел на тебя или разговаривал с тобой во время последних обедов?

С крайним изумлением я понял, что нет. Было сложно не отвлечься еще больше, чтобы выпросить у Кристофера объяснения, как он это сделал, но я твердо взял себя в руки.

– Да, но что ты искал? Расскажи. Ты мне должен.

– Грант, – сказал Кристофер, – ты настоящий банный лист. Идешь за мной по следу, точно ищейка. Хорошо. Я расскажу тебе. Но давай сначала вернемся в нашу комнату. Я уже заледенел.

Когда мы вернулись в комнату, Кристофер надел свою элегантную льняную куртку и завернулся в одеяла.

– Так-то лучше, – сказал он. – Почему ночью становится так холодно? Из-за того, что это место высоко в горах? На какой высоте Столлери, Грант?

– Три тысячи футов, и ты снова пытаешься меня отвлечь, – ответил я.

Кристофер вздохнул:

– Хорошо. На самом деле, я просто думал, с чего начать. Полагаю, лучше начать с того, что я не из твоего мира. Я пришел из другого мира – полностью другой вселенной, которую мы называем Двенадцатая серия. А эту, где живешь ты, мы называем Седьмая серия. Тебе не трудно поверить в то, что твой мир не единственный на свете, Грант?

– Нет, – ответил я. – Дядя Альфред говорил мне, что могут существовать другие миры. Это связано с вероятностями.

– Верно. Хорошо. Одним затруднением меньше. Следующее, что ты должен знать: я был рожден кудесником с девятью жизнями. И это – поверь мне, Грант – куда больше, чем быть просто магом. И хотя сейчас у меня осталось совсем немного жизней, это никак не меняет природу сил, которыми я обладаю. А значит, дома, в моем мире я прохожу обучение, чтобы занять должность, которую мы называем Крестоманси. Крестоманси – это кудесник, назначенный правительством, чтобы контролировать использование магии. Пока всё понятно?

– Да. А что, если ты не хочешь этим заниматься?

– В точку. Тогда я, видимо, сматываюсь в Седьмую серию, – он засмеялся, но не слишком весело. – Если честно, мне уже почти нравилась мысль стать Крестоманси, когда я страшно поругался с моим опекуном, который является нынешним Крестоманси. Мой опекун, он очень серьезный и правильный человек – один из тех, кто знает, что всегда прав, если ты понимаешь, о чем я, Грант.

– А не может он обучить кого-то другого, с кем бы он лучше ладил? – спросил я.

В темной комнате я видел только, как Кристофер покачал головой:

– Нет. Насколько нам известно, ему больше некого обучать. Габриэль де Витт и я – единственные кудесники с девятью жизнями во всех известных мирах. Так что мы застряли друг с другом. Он меня не одобряет, а я считаю его скучным. Но ссора произошла не из-за этого. Он является опекуном многих ребят моего возраста, и большинство из нас живет с ним в Замке Крестоманси. Но одна из нас, кудесница из Десятой серии, которой нравится, чтобы ее звали Милли – особый случай. Она живет с нами только на каникулах, поскольку люди, от которых она пришла, настаивали, чтобы она училась в пансионе. Ее последняя школа в Швейцарии…

– Где это? – спросил я.

– У вас в Седьмой ее нет, – ответил Кристофер. – Она находится в Альпах – зажата между Францией, Германией и Италией.

– Я не слыхал и о Германии.

– Тевтонские Штаты? – предположил Кристофер.

– О, имеешь в виду Славяно-Тевтонские Штаты! Про них я знаю. Мама говорит, что Тесди… предки моего отца пришли оттуда во время Завоевания Англии.

– Можешь не утруждаться, сообщая мне, что история и география здесь другие. Я получил образование. Ты хочешь слушать дальше, или нет?

– Продолжай, – сказал я.

– Так вот, – продолжил Кристофер. – Милли была по-настоящему несчастна в той швейцарской школе. Она сказала, девочки и учителя там ужасны, и она ничему не учится, и ее всё время наказывали просто за то, что она другая, и она не хочет туда возвращаться на последний семестр. Но, конечно же, наш опекун отправил ее обратно, потому что так положено. Она плакала. Она не из тех, кто плачет по пустякам, так что я понял, что ей там в самом деле очень плохо. Я пытался сказать об этом нашему опекуну, но он не стал слушать, и тогда мы поругались в первый раз. Милли пришла в отчаяние и сбежала из той школы. Будучи кудесницей, она взялась за дело с умом – так что школа и мой опекун подумали, будто она прячется где-то в Двенадцатой серии. Но я с самого начала знал, что она в другой серии. Я сказал об этом опекуну, но он ответил, что не собирается слушать юношеские бредни. Это была наша вторая ссора.

Последовало короткое молчание. Я чувствовал, Кристофер погрузился в мрачные размышления. И понял, что это была очень серьезная ссора. Наконец, Кристофер вздохнул и продолжил:

– В общем, вскоре после этого у меня возникла уверенность, что где бы Милли ни пряталась, она попала в беду. Я был достаточно встревожен, чтобы снова пойти к моему опекуну. Он более-менее велел мне заткнуться и уйти, – последовало еще одно короткое мрачное молчание. – Тогда произошла наша третья ссора. Он сказал, они делают всё возможное, чтобы найти Милли, и я должен прекратить тратить впустую его время. А я сказал: нет, не делают, потому что он не хочет менявыслушать. Честное слово, Грант, если бы он не был тоже кудесником с девятью жизнями, я бы превратил его в слизняка. Я жутко разозлился!

– Значит, ты отправился на ее поиски сам, – сказал я.

– Звучит куда проще, чем было. У меня ушли недели, пока я добрался досюда. Выяснить – в тайне, конечно, – куда отправилась Милли, уже оказалось достаточно сложно, и теперь я понимаю, что это была еще простая часть. Я засек ее в этой части Седьмой серии через пару дней. Мой опекун думает, будто я прячусь в Двенадцатом Б, но это только прикрытие, чтобы он не узнал, как я упросил Странников подбросить меня. Тогда и начались задержки. Понимаешь, Странники – одни из немногих, кто постоянно перемещается из мира в мир…

– Имеешь в виду, те два… три… пять фургонов и та лошадь ходят по другим мирам? – воскликнул я.

– Постоянно, Грант, – ответил Кристофер, – и их племен гораздо больше и они гораздо лучше организованы, чем они позволяют увидеть. Они двигаются через миры вроде как по спирали – этого я тоже не знал и чуть с ума не сошел, пока они перемещались. И они гораздо важнее, чем думают люди. Не поверишь, какие происходили задержки и катастрофы, пока они разбирались с кризисами в Первой серии и дальше – я сгрыз все ногти. Прошло больше месяца, прежде чем мы хотя бы начали приближаться к Седьмой серии. Потом нам надо было попасть сюда. К счастью, они всегда приходят в Столлери. В Столлери есть что-то, что им необходимо постоянно сдерживать, сказали они. Хорошо только то, что мой опекун, вероятно, не меньше меня запутался насчет того, где я.