Саша молча наблюдал за тем, как Влад закрывает бутылку, прячет ее в шкафчик и раскладывает на столе бумаги. Странный он какой-то. Присмотреться бы к нему надо.

– А девчонка эта как? Сестра сводная. Нормально?

– Нормально, – сквозь зубы процедил Демидов, рывком вставая с кресла и вновь не глядя на друга. – Что с ней будет?

Воронов лишь покачал головой в ответ. Влад вытащил куртку из шкафа, проверил портмоне и ключи и взялся за ручку двери: – Ну, что? Домой?

– Домой, – вздохнул Саша, отлепившись от стола. Надо бы Юльку попросить разузнать, что там творится в семье Демидовых.

***

Говорят, лучше быть хорошими друзьями, чем плохими супругами. Кто-то с этим мог не согласиться, кто-то – поспорить, но Лена считала именно так. За последнюю неделю, какие-то пять-семь дней, Влад открылся ей с совершенно другой, неожиданно-неприятной, стороны. Вспыльчивость, упертость, нежелание идти на компромисс, всего этого она в нем раньше не замечала.

Невольно закрались тревожные мысли: а тот ли он, каким всегда казался? Имеет ли смысл строить семью и воспитывать ребенка с таким человеком? Но в тоже время не верилось, что появление Ксении могло так разительно его изменить. Наверное, в нем это было всегда, просто данная ситуация выступила лакмусовой бумажкой, вытянув на поверхность глубоко запрятанные качества. Может, стоит поблагодарить судьбу за Ксению?

Не хотелось даже делиться с ним радостной новостью – вечером у него как всегда будет скверное настроение. И ведь не говорит, что его так бесит, просто молчит угрюмо, а на любые замечания грубо огрызается. Утром уходит рано, вечером возвращается поздно, с Ксюшей вообще практически не разговаривает – лишь односложные фразы в приказном тоне, как с преступницей. А та молчит, лишь иногда румянец заливает лицо, да глаза вспыхивают возмущенным блеском. Порой Лена думала, что она бы такое терпеть не стала, высказала бы ему все в лицо и ушла.

Один раз Ксения действительно ушла, только Влад быстро привел ее обратно. Она не знала всех обстоятельств, но была уверена, что у той просто не было выбора. Уж что-что, а запугать девчонку-подростка взрослому мужику, оперу, не составит никакого труда.

Во входной двери провернулся замок, на тумбочку в прихожей с громким стуком опустились ключи. Лена вышла навстречу мужу, в душе чувствуя тревогу – судя по тому шуму, с каким он пришел, как порывисто и резко снимал куртку, он снова был не в духе. А довольно сильный запах алкоголя говорил о том, что он уже успел наведаться в бар.

Влад молча направился в ванную комнату, помыл руки, также молча прошел на кухню, налил себе из графина воды. Лена замерла на пороге, наблюдая за тем, как мужчина заглянул в стоящую на плите кастрюлю, открыл холодильник, вытащил оттуда тарелку с салатом, загремел ложками.

– Пожрать есть что дома? Нормальное? – недовольно спросил он.

– В холодильнике суп. Вчерашний. Ксеня готовила. Разогрей, – таким же недовольным тоном бросила она и, развернувшись, ушла в спальню. Объяснять ему, что она долго просидела в очереди ко врачу в женской консультации, не хотелось. Стало до слез обидно, что ей приходится подстраиваться под его настроение. А все потому, что у него появилась сводная, нелюбимая, не нужная ему сестра. У него, не у нее!

– Лен, – Влад пришел за ней следом и остановился в дверях. – Слушай, не обижайся. Я не хотел, – начал было он примирительно, но осекся: – А где она? – тон уже был другой. – Ночь на дворе.

– Кто? – преувеличенно удивилась девушка, поднимаясь с кровати и останавливаясь напротив него. – Ну, кто? Ксеня? Сестра твоя?

– Она мне не сестра, – грубо отрезал он.

– А что она тогда делает у нас дома? – продолжала наигранно удивляться Лена. Она знала, что будет скандал, но не могла остановиться. Пусть он сам поймет, что раз привел ее, то именно он и должен относиться к ней соответственно. – И почему ты с меня спрашиваешь, где она?!

***

Ксения поежилась от ночной прохлады, чувствуя, как промозглый ветерок проникает под легкую ветровку, обнимает под школьной юбкой бедра. Она несколько часов просидела на скамейке в парке через дорогу от дома, успев за это время поговорить с подружкой по телефону и всплакнуть над своей нелегкой судьбой. Когда от голода засосало под ложечкой, она вытащила кошелек, пересчитала деньги, оставшиеся от той суммы, которую ей дал отец на карманные расходы за день до приступа, и, сходив к ларьку неподалеку, купила себе хот-дог и чай.

Когда окончательно стемнело, и свет фонарей вступил в схватку с густой тьмой, заставляя ту отступить к кронам деревьев, она наконец заставила себя подняться и отправиться домой, молясь, чтобы у подъезда никого не было, а еще лучше, чтобы и дома была только Лена. Если опер уже пришел, то ей не избежать выволочки.

К ее облегчению, у подъезда было пусто, но машина Влада уже стояла на привычном месте. Девушка тяжело вздохнула. Она постарается тихо, как мышка, проскользнуть в свою комнату и не выйдет оттуда до утра. Лучше опера не злить.

Осторожно, стараясь не шуметь, Ксения открыла дверь своим ключом и крадучись вошла в квартиру. Быстрее в туалет, ванную и к себе, не привлекая лишнего внимания. Но громкое восклицание Демидова заставило ее замереть на месте.

– Она мне не сестра! Она мне никто! Она мне нахрен не нужна!

По остановившемуся за его спиной взгляду Лены Влад понял, что они уже не одни в квартире. Развернувшись, он сразу же заметил, как покрылось красными пятнами лицо Ксении. Внутри что-то дернулось, но, как известно, лучшая защита – это нападение, поэтому он не дал себе ни секунды подумать и грозно крикнул:

– Ты где шлялась?!

У девчонки задрожали губы, глаза подозрительно заблестели. Схватив с вешалки куртку и торопливо обувшись, она выскочила из квартиры. Лишь дверь глухо стукнулась о стену подъезда.

Оттолкнув его в сторону, Лена бросилась к порогу: – Ксюша! Ксюш! – но ответом ей был лишь частый перестук каблучков по бетонной лестнице.

Ксения выбежала из подъезда и с размаху обняла толстый ствол тополя, раскинувшегося над детской площадкой. Одинокий фонарь над подъездом не мог дотянуться до него своим светом, чему девушка была несказанно рада. Сил бежать в другое темное место не было. Она прислонилась щекой к шершавой теплой поверхности и дала волю слезам. То, что она так долго носила в себе, вырывалось судорожными всхлипами из груди, привлекая внимание спешащих домой жильцов соседних подъездов.

Неожиданно дверь в подъезд распахнулась, сопровождаемая противным пиканьем домофона, и в круг света ворвалась фигурка Лены. Ксения двумя руками зажала рот, чтобы та не услышала ее рыданий, и отступила еще дальше вглубь площадки. Но видимо, что-то заметив или почувствовав, Лена развернулась в ее сторону и осторожно позвала ее по имени.

Не медля больше ни секунды, Ксения кинулась прочь со двора, лишь светлая блузка мелькнула росчерком молнии в темноте. Девушка бежала, не разбирая дороги и не слыша того, что ей кричала вслед Лена. В голове билась только одна мысль – убежать, исчезнуть, раствориться в ночи, догнать прошлую жизнь, в которой было тепло и радостно.

Пронзительный визг тормозов и жуткий стук где-то позади заставил ее остановиться. Уши словно заложило ватой, через которую постепенно стали проступать звуки окружающего мира. Испуганный тихий шепот припозднившихся прохожих, хлесткий стук захлопнувшейся дверцы автомобиля и страшное «Да она сама выскочила на дорогу!» ударили по нервам. Боясь картины, которая должна была открыться ее глазам, Ксения через силу повернулась и на негнущихся ногах направилась в сторону кучки людей, столпившихся вокруг чего-то у обочины дороги.

Люди перед ней расступились и, онемев от ужаса, прижимая руки к лицу, она опустилась на колени прямо на холодный асфальт. Взгляд метался по раскинувшемуся нелепо телу, по вывернутой неестественно шее и зацепился за полуприкрытые, пока еще блестящие глаза.

– Мамочка… мамочка… – шептала Ксения, то протягивая руки к Лене, то отдергивая их назад.